– Ох, Том, тебя не будет рядом, когда родится малышка… – промолвила она.
Элли действительно расстроилась, а у меня защемило сердце от мысли, что я не увижу свою крохотную племянницу. Каким-то образом мама определила, что у Элли и Джека родится девочка, а в таких вещах она никогда не ошибается.
– Я постараюсь навестить вас, как только смогу, – пообещал я.
Элли печально улыбнулась, а Джек обнял меня за плечи:
– Помни о том, что твоя семья всегда будет рядом и поддержит тебя в трудную минуту.
Через час мы сели ужинать, а я все не переставал думать о том, что утром покину родной дом. Отец, по обыкновению, прочитал вечернюю молитву, и все, кроме мамы, тихо промолвили «аминь». Она вежливо молчала, опустив глаза, и ждала окончания ежедневного ритуала. Когда все принялись за трапезу, мама поймала мой взгляд и едва заметно улыбнулась. Ее улыбка была какой-то особенной, нежной и теплой, и мне сразу стало намного легче.
В камине горел огонь, наполняя комнату теплом и уютом. В центре большого деревянного стола стоял начищенный до блеска латунный подсвечник. Свеча была сделана из воска и стоила больших денег – мама терпеть не могла запаха жира на кухне. Большинство хозяйственных вопросов решал отец, но кое-что мама делала по-своему.
Мы с большим аппетитом поглощали тушеное мясо с картошкой, и вдруг я увидел, как сильно изменился отец – он постарел и выглядел уставшим, а время от времени погружался в грустную задумчивость. Тем не менее, когда разговор зашел о ценах на свинину и о том, не пора ли послать за мясником, он заметно оживился:
– Лучше бы подождать еще месяц или два – цена наверняка поднимется.
Джек покачал головой, и они начали спорить. Это был дружеский спор, какой бывает только между родными людьми, и я видел, что отец получал от него удовольствие. Я решил не принимать в нем участия – проблемы фермы перестали меня волновать. Отец был прав – впереди меня ждала совсем другая жизнь.
Мама и Элли тихо о чем-то беседовали. Я пытался расслышать хоть слово, но Джек так распалился, что это оказалось невозможно. Голос брата становился все громче, и мама уже стала бросать на него суровые взгляды.
Но Джек уже почти кричал, не обращая внимания на недовольство матери. В разгар спора он потянулся за солонкой и случайно ее опрокинул. Просыпать соль считалось в Графстве плохой приметой, поэтому брат взял щепотку и бросил через левое плечо – чтобы отогнать нечистую силу.
– Джек, жаркое уже посолено, – проворчала мама, – ты только испортишь вкус блюда!
– Прости, мам, – промолвил Джек виновато. – Ты права, оно необыкновенно вкусное.
Мама улыбнулась в ответ, а затем кивнула в мою сторону:
– Почему никто не обращает внимания на Тома? Завтра он покинет родной дом. Разве так мы должны вести себя в этот прощальный вечер?
– Мам, все в порядке, не беспокойся, – ответил я. – Я рад, что просто сижу здесь и слушаю ваши разговоры.
Мама кивнула:
– После ужина останься на кухне – я должна тебе еще кое-что сказать.
Джек с Элли и отец пошли готовиться ко сну, а я сел на стул возле камина и приготовился слушать маму.
Она не любила напрасной суеты. Сначала перечислила вещи, которые положила мне в дорогу: запасные штаны, три рубашки и две пары носков, заштопанных всего один раз.
Слушая маму, задумчиво смотрел на тлеющие угольки и постукивал носком башмака по плите камина. Мама подвинула поближе кресло-качалку и устроилась напротив меня. В ее черных волосах уже пробивалась седина, но, несмотря на это, она почти не изменилась с тех пор, как я только-только начал ходить. Ее лицо было бледно, но в глазах горел огонек, и она была полна сил.
– Вряд ли у нас скоро появится возможность поговорить по душам, – негромко произнесла она. – Ты покидаешь родной дом и начинаешь самостоятельную жизнь, и это очень серьезный шаг. Если ты хочешь что-нибудь мне сказать или, может быть, о чем-то спросить, сейчас самое подходящее время.
Я не мог придумать ни одного вопроса. Честно говоря, я вообще не мог думать – слова мамы тронули меня до глубины души, и на глаза навернулись слезы.
В комнате повисло молчание, и тишину нарушал лишь стук моего башмака по плитке. Мама тяжело вздохнула.
– Что с тобой? – спросила она. – Язык проглотил?
Я пожал плечами.
– Том, перестань ерзать и сосредоточься на том, что я говорю. Ответь мне: тебе нравится то, чем тебе предстоит заниматься? Ты с нетерпением ждешь завтрашнего дня?
– Не уверен, мам, – ответил я, вспомнив слова Джека, что мне придется покупать друзей. – Никто ведь не захочет иметь ничего общего с ведьмаком. Я боюсь, что останусь один и рядом не будет ни одного друга.
– Все не так плохо, как кажется, – сказала мама. – Ты всегда сможешь побеседовать со своим учителем. Он постоянно будет рядом с тобой, и я не сомневаюсь, что скоро вы станете друзьями. К тому же у тебя просто не останется времени на горестные мысли, ведь ты будешь занят изучением нового дела. Разве это не интересно?
– Звучит заманчиво, но именно новая работа меня и пугает. Я хочу этим заниматься, но не уверен, что справлюсь. С одной стороны, я мечтаю о путешествиях, но с другой – жить вдалеке от родного дома будет непросто. Я уже начинаю скучать по всем вам.
– Тебе нельзя здесь оставаться, – твердо сказала мама. – Отец стареет, следующей зимой он передаст хозяйство Джеку. У Элли скоро родится ребенок, я уверена, что не единственный, и со временем в доме не останется ни одной свободной комнаты. Ты должен привыкнуть к мысли о том, что не сможешь вернуться домой.
Ее голос звучал так холодно и резко, что у меня закололо в груди и перехватило горло – я едва мог дышать.
Я хотел пойти спать, но мама намеревалась сказать мне еще многое. Она говорила и говорила, и это было совсем на нее не похоже.
– У тебя появится работа, и ты должен будешь делать ее на совесть, – строго произнесла она. – Я вышла замуж за твоего отца, потому что он был седьмым сыном. Я родила шестерых сыновей, чтобы на свет появился ты. Ты седьмой сын седьмого сына, и у тебя есть особый дар. Твой учитель еще полон сил, но через некоторое время он уже не сможет справляться с работой в одиночку. Ведьмак выполняет свой долг перед Графством уже почти шестьдесят лет, – продолжала мама. – Он делает то, что должен, но скоро наступит твоя очередь взвалить эту ношу на свои плечи. Кто, если не ты? Кто защитит простых людей от зла? Кто будет охранять фермы, деревни и города, чтобы женщины и дети могли без страха выйти из дому?
Я не мог вымолвить ни слова и не решался взглянуть на маму. К моим глазам подступили слезы.
– Я очень люблю всех, кто живет в нашем доме, – сказала мама чуть мягче, – но во всем Графстве для меня нет человека роднее тебя. Ты еще многому должен научиться, но ты седьмой сын седьмого сына – и мой сын тоже. Я уверена, что буду гордиться тобой. – Мама встала. – Рада, что мы обо всем поговорили. А теперь – живо в кровать! Завтра важный день, и ты должен хорошенько выспаться.
Она тепло улыбнулась мне и крепко обняла. Я тоже постарался улыбнуться, чтобы скрыть грусть, но, оказавшись в своей комнате, притворяться уже не мог. Я сидел на кровати, смотрел в одну точку и думал о том, что сказала мама.
Жители Графства очень ее уважают. Мама знает о травах и целебных снадобьях больше местного лекаря и всегда помогает повивальной бабке принимать трудные роды. Если мама видит, что ребенок идет ножками вперед, она успевает перевернуть его еще в утробе. А многие женщины нашего Графства просто обязаны ей жизнью.
Истории о маме обычно рассказывает отец – сама она из скромности никогда не говорит о своих заслугах. Мама просто делает то, что должна делать. Того же она ждет от меня, и я хочу оправдать ее надежды.
Но неужели мама вышла замуж за отца и родила шестерых сыновей только для того, чтобы на свет появился я? Это казалось невероятным.
Я сел на старый плетеный стул возле окна, выходящего на север, и погрузился в размышления. Все вокруг было залито серебристым светом луны: двор, два сенокоса и пастбище справа от фермы, которая находилась на полпути к холму Палача. Мне нравился вид из окна, особенно этот далекий холм, едва видневшийся на горизонте.
В течение многих лет я перед сном смотрел в окно и представлял, что скрывается по другую сторону холма. Я знал, что там всего лишь поля, а за ними – небольшая деревушка: полдюжины домов, маленькая церквушка и крохотная сельская школа. Но мое воображение рисовало совершенно другие картины. Казалось, что за холмом расстилается безбрежный океан с каменистыми утесами, или лес, или огромный город с высокими башнями и множеством огней.
Я вглядывался в очертания холма с тревогой и страхом. Он был далеко отсюда, но я ни за что на свете не хотел бы оказаться к нему ближе. Думаю, вы уже поняли, что холм Палача неспроста получил такое название.
Три поколения назад на нашей земле началась гражданская война, и все мужчины Графства отправились на фронт. Война была свирепой и жестокой – она разрушала семьи, заставляя брата идти на брата.
