Главным же было то, что она не давала пустить события на самотек. Когда такое случалось, Круг привлекал внимание императора. А этого никто не хотел.
Наш лодочник затих, мы приблизились к лестницам, нисходившим в гавань. Не успел я разобрать шуршание киля по камню, как Птицеловка уже вскочила, перевалилась через меня и метнулась к ступеням. Каик закачался, лодочник выругался. Птицеловка тоже. Я сгреб сверток и последовал за ней.
Мигом позже, чуть лодка успокоилась, Птицеловка устремилась по лестнице на причал.
Я полез в кошель, вынул пару серебряных соколиков, прикинул, добавил еще три и проверил, все ли целы. Лодочник шагнул вперед легко и уверенно, как посуху, и я вложил ему в горсть недельный заработок. К его чести, он кивнул и не сказал ни слова, кладя в карман свалившееся с неба богатство.
Я повернулся и оценил осклизлые ступени, качку и парусиновый сверток в руках. Встал на колени, сделал вдох…
– Подбросить?
– Что? – Я моргнул и оглянулся.
– Сверток, – пояснил лодочник. – Ступени скользкие, вам будет трудно с занятыми руками.
– Это понятно, – ответил я и повернулся к причалу.
Главное, угадать момент…
– Он удержится на плаву?
– Что такое? – Я снова обернулся.
– Я спрашиваю, потонет он или поплывет, если уроните? И к вам относится, если на то пошло.
– Послушайте… – начал я.
– Я не хочу, чтобы ваша подруга спустилась и покоцала меня за то, что дал вам утонуть. И от вас не хочу того же, если оброните груз, сходя с моей лодки. По-моему, лучше забросить его наверх, когда доберетесь.
Я вновь оценил ступени, лодочника и водную гладь. Потом завернутый в парусину меч.
– Я не дурак, – сообщил за спиной лодочник. – Надуть такого, как вы, – последнее, что мне надобно.
– Последнее, что надобно мне, – это быть надутым, – произнес я негромко и больше обращаясь к себе.
– Дрот! – прошипела сверху Птицеловка. – Какого черта? Чего ты копаешься?
Я поднял меч Дегана, чувствуя больше, чем просто тяжесть стали, кожи и парусины. Там покоилась история, долг, кровь. Не говоря о нарушенных обещаниях и воспоминаниях.
Дегана я уже потерял, и это не могло повториться с мечом. Не после того, как я нашел его у Щура. И не после того, как чуть не убил за него.
Я протянул завернутый клинок лодочнику. Даже если сбежит, я скорее найду его, чем добуду меч со дна бухты.
Я изменил позу, пойдя супротив мышц спины и ног, и стал ждать, пока каик опять ткнется в лестницу. Когда это произошло, я наполовину шагнул, наполовину метнулся корпусом и оступился в воду только одной ногой.
Обернувшись, я увидел, что лодочник подогнал каик вровень со мной. На секунду он завис над длинным свертком, после чего швырнул его через полосу воды. Прежде чем я успел заволноваться, клинок описал дугу и упал мне в руки. Я прижал его к себе и перевел взгляд на лодочника. Тот уже отчаливал.
– Эй! – позвал я.
Он повернул голову, но грести не перестал.
– Забыл спросить – не слышали ли вы нынче о чем-нибудь примечательном?
«Например, о смерти Серого Принца», – мысленно добавил я.
– Проверяете?
– Именно.
Он ненадолго задумался.
– Нет, не слыхал. – Во мраке сверкнули зубы. – Но много ли я слышу?
Я улыбнулся и стал отворачиваться.
– Эгей! – окликнул он.
Я оглянулся.
– Проверьте клинок. – Короткая пауза. – Ваше высочество.
Его смешок еще звучал над водой, когда я вскинул меч, но все тревоги улеглись, едва я увидел, что сделал лодочник. К мечу Дегана была привязана истертая веревка, тянувшаяся от завернутой в парусину крестовины до участка под острием так, что получилась импровизированная петля.
Лодочник успел превратиться в янтарную кляксу, но я все равно поднял руку в знак благодарности. В ответ донесся не то смех, не то плеск воды.
Я просунул в петлю сначала левую руку, затем голову и перебросил меч за спину. Ощущение было странным, но вышло удобно. Я взобрался по лестнице, хлюпая левой ногой на каждом шагу.
Птицеловка ждала наверху. Ее походный плащ был отброшен назад, являя взору темно-зеленый дублет и ездовую юбку с разрезом. Ссадина стоял рядом, свесив ручищи вдоль тела. Его лицо выражало не больше, чем грубо вырубленный кусок гранита. Губа рассечена. Птицеловка послала его вперед прочесать доки и обеспечить тайный проход в Илдрекку. Мне не было дела до результата, который выдавало его лицо.
– Неприятности? – осведомился я, достигнув верха.
– Недоразумение, – сказал Ссадина.
– Насколько крупное?
Ссадина пожал плечами, намекая на диапазон от сломанных ребер до свернутой шеи у визави.
– Это не станет помехой на пути к Воротам?
– Не советую обращаться к Зануде Петиру.
Мы с Птицеловкой переглянулись. Зануда Петир был в Мутных Водах за одного из мелких паханов, ведал наемщиками, крадеными товарами и обирал скромных судовладельцев. Он также контролировал доступ к старейшему и главному тайному ходу по эту сторону Илдрекки – Воровским Воротам.
Я указал на губу Ссадины.
– Петировы ребята? – спросил я, надеясь на лучшее.
– Сам Петир.
– Послушай, Ссадина… – Я взялся за переносицу.
– Он обозвал тебя дешевкой. Птицеловку обругал еще хуже. Вздумал на нас наехать. Засветил мне левой, когда я его послал.
Я вздохнул. Этого следовало ожидать. Разные паханы и Круг испытывали меня уже три месяца, с тех самых пор, как улица провозгласила Серым Принцем. Оказалось, что получить титул и сохранить его – не одно и то же, особенно когда ты меньше чем за неделю выбиваешься из уличных агентов в криминальную знать. Люди хотели увериться, что я вознесся не случайно, не благодаря тупому везенью.
Неважно, что это и было везением, – главное, возвыситься над удачей. Горстке Петировых бугаев меня не сломить, особенно если я пошлю «потолковать» с ним своих ребят, как только окажусь в городе. Но нынче ночью, всего с двумя подручными, да на его земле, когда городские ворота заперты до рассвета, а за мной поспешают опасные слухи? Не время и не место для обид.
Увы, начинало казаться, что Ссадина держался иного мнения.
– И ты проглотил? – произнес я. – Когда Петир показал зубы, ты ведь остался стоять и все проглотил?
Ссадина глубокомысленно потер костяшки на левом кулаке и не ответил.
– Я правильно понял?
– Когда бьют, раздумывать некогда. Бывает, приходится…
– О, ради Ангелов!
Я отвернулся, убоявшись, что сам врежу Ссадине. Прошел два шага по пристани, остановился, сделал глубокий вдох, потом еще два.
Клинок беспокоил мне спину сквозь ткань, пока я вспоминал его владельца. Губу раскроить? Черта с два. Деган не дал бы Петиру к себе прикоснуться – тот бы и дернуться не успел. Бой завершился бы, не начавшись. Он бы, зараза, и не начался. Будь здесь Деган…
Нет. Довольно. Мечты и прочие фигли-мигли. К тому же я от души наплевал в этот колодец. Пути назад не было.
Я развернулся и пошел обратно под предостерегающим взглядом Птицеловки. Я кивнул. Ссадина был ее человеком, а не моим, ей и оценивать последствия. Если я подниму на него руку, то буду иметь дело с Птицеловкой и мне это не понравится. Колодец еще и наполнился горечью.
– Сильно досталось Петиру? – Я вперил взор в Ссадину.
– Челюсть я вряд ли сломал, если ты об этом.
– Ты вряд ли – что? – Я повторил глубокий вдох. – Как ты ушел? Петир налегке не разгуливает.
– Бросил в него стол и сбежал, – пожал плечами Ссадина.
Я открыл рот, чтобы сказать еще кое-что, но передумал и повернулся к Птицеловке:
– Воровские Ворота отпадают.
– Думаешь? – Она оглядела пристань. – Нам нельзя тут торчать. Сломана челюсть или нет, а люди Петира обыщут все Воды.
Я кивнул. Мутные Воды представляли собой узкую полоску суши между городской стеной Илдрекки и Корсианским проливом. Параллельно стене шла главная магистраль, которая называлась либо Дорогой Угря, либо Склизью – в зависимости от того, с кем общаться. Внизу, в Нижней Гавани, на ней умещалось три фургона; здесь, в Водах, добро если две телеги могли разъехаться и только соприкоснуться ступицами. Большую часть дороги занимали люди, бочки, ветхие лачуги и мусор, оставлявшие извилистый проход, который порой пересекали боковые улицы и проулки. Обходные пути были еще хуже.
Весь кордон представлял собой скопление потайных нор и «малин», но я знал его плохо. Лучше бежать, чем прятаться, если сумеем.
– Нам придется держаться Склизи, если хотим отсюда выбраться, – заметил я, отходя от пристани.
– Насколько я понимаю, друзей у тебя здесь нет? – спросила Птицеловка, пристроившись рядом.
– Нет, – подтвердил я, оглядывая улицу. Что там мелькнуло в подъезде – тень? – Но это не главное.
– Не главное?
– Нет.
– А что же главное?
Тень, решил я, была чем-то новеньким, как и четверо, только что вывернувшие из-за угла на другой стороне. Все они приближались к нам. Быстро.
– Главное – выяснить, далеко ли до границы территории Зануды Петира, – произнес я, извлекая рапиру и боевой кинжал. – Потому что, если ответом будет не «чертовски близко», нам предстоит долгий и тяжелый бой.
