Ознакомительная версия.
Пена жила собственной жизнью. Полли помедлила.
– Сначала горячее полотенце, Перкс, – подсказал Блуз.
– Да, сэр. Простите, сэр. Забыл, сэр, – сказала Полли, ощутив прилив паники. У нее сохранилось смутное воспоминание о цирюльне в Мунце. Горячее полотенце. Да. Она схватила маленькое полотенце, плеснула на него кипятком, выжала и положила на лицо Блуза. Нужно отдать ему должное, он почти не вскрикнул.
– А-а-аргх… меня еще кое-что беспокоит, сержант.
– Да, сэр?
– Я думаю, вражеские кавалеристы встретили капрала Страппи. Иначе каким образом они могли про нас узнать?
– Логично, сэр, – сказал Джекрам, наблюдая за Полли, которая залепила пеной рот и нос Блуза.
– Я очень надеюсь, что они… пф-ф… не пытали беднягу, – сказал лейтенант. Джекрам многозначительно промолчал. Полли взмолилась, чтобы он перестал на нее смотреть.
– Но зачем дезертиру… пф-п… идти в сторону фронта… пф-ф? – продолжал Блуз.
– Для старого солдата, сэр, в этом есть определенный смысл. Особенно для политического.
– Правда?
– Вот уж поверьте, сэр, – сказал Джекрам. Стоя за спиной Блуза, Полли принялась водить бритвой туда-сюда по точильному камню. Лезвие уже блестело, как льдинка.
– Но наших парней, сержант, не назовешь старыми солдатами. Нужны две недели… пф-ф… чтобы новобранец превратился в вояку, – заметил лейтенант.
– Многообещающие ребята, сэр. Думаю, что обойдусь парой дней, – ответил сержант. – Перкс?..
Полли чуть не отхватила себе палец.
– Да, сержант? – дрожа, спросила она.
– Как по-твоему, ты мог бы сегодня убить человека?
Полли взглянула на бритву. Лезвие светилось.
– Боюсь, что смог бы, сэр.
– Вот вам, – обратился Джекрам к лейтенанту с кривой ухмылкой. – В этих парнях есть запал, сэр. Они быстро учатся…
Он подошел к Полли, молча забрал бритву и сказал:
– Нам нужно обсудить кое-какие вопросы, сэр. Частного свойства. А Перксу лучше отдохнуть.
– Конечно, сержант. Pas devant les soldats jeunes.
– И это тоже, сэр, – отозвался Джекрам. – Можешь идти, Перкс.
Полли зашагала прочь, по-прежнему чувствуя дрожь в правой руке. Она услышала, как Блуз вздохнул и сказал:
– Тяжелые времена, сержант. Командовать еще никогда не было так тягостно. Великий генерал Тактикус говорит, что в минуту опасности командир должен видеть картину целиком, как орел, но в то же время подмечать все мелочи, как ястреб.
– Да, сэр, – Джекрам провел лезвием бритвы по щеке Блуза. – А если он окажется полным дятлом, сэр, то должен будет биться головой о сосну.
– Э… хорошо сказано, сержант.
Угольщика и жену похоронили в сопровождении коротенькой молитвы, которую, разумеется, прочла Гум. Она попросила Герцогиню вступиться за покойных перед Нугганом, чтобы тот даровал им вечный покой и так далее. Полли неоднократно слышала эту молитву и всякий раз гадала, как происходит такое общение.
Сама она не молилась – с того самого дня, когда сгорела нарисованная птичка. Не молилась, даже когда умирала мать. Бог, который сжигает нарисованных птичек, не спасет ничью жизнь. Такой бог не стоит молитвы.
Но Гум молилась за всех. Молилась, как ребенок, плотно зажмурившись и сжав руки так, что костяшки белели. Ее тоненький голосок дрожал, и в нем звучала такая вера, что Полли смущалась и чувствовала себя пристыженной, а когда слышалось последнее «аминь», удивлялась тому, что мир ничуть не изменился. В течение двух минут он казался лучше и чище…
В хижине была кошка. Она спряталась под самодельной кроватью и шипела на всех, кто подходил.
– Дезертиры забрали всю еду, но в маленьком огороде под холмом есть немного моркови и репы, – сказала Маникль, когда похороны закончились.
– Н-н-не надо к-к-красть у мертвецов, – возразила Гум.
– Если они против, то пусть крепче держатся за свою морковку, – ответила Маникль. – Они ведь теперь тоже под землей.
Почему-то остальные решили, что это очень смешно. Они теперь смеялись чему угодно.
В лагере остались Яшма, Тьют, Маникль и Полли. Остальные караулили.
Они сидели у костра, на котором кипел маленький котелок. Тьют подкладывала дрова. Полли заметила, что она всегда оживлялась рядом с огнем.
– Я приготовлю лошадиную баланду для руперта, – сказала Маникль, охотно ввертывая жаргонные словечки, которые выучила меньше суток назад. – Он сам попросил. Три Куска оставил нам уйму вяленой конины, но Кувалда пообещала подшибить пару фазанов, пока будет стоять в дозоре.
– Надеюсь, она не забудет, что караулить тоже надо, – сказала Полли.
– Она будет осторожна, – ответила Тьют, вороша огонь палкой.
– Если нас раскроют, то выпорют и отошлют обратно, – сказала Маникль.
– Кто нас раскроет? – спросила Полли – так быстро, что сама удивилась. – Кто станет проверять здесь и сейчас? Кому до этого есть дело?
– Ну… носить мужскую одежду – Мерзость пред Нугганом…
– Почему?
– Нипочему, – твердо ответила Маникль. – Но…
– …но ты ее носишь, – закончила Полли.
– Это был единственный способ, – возразила Маникль. – Я надела ее… и не нашла в ней ничего особенно мерзкого.
– Ты заметила, что мужчины говорят с тобой по-другому? – застенчиво спросила Тьют.
– Говорят? – переспросила Полли. – Да они даже слушают по-другому!
– Они не смотрят на тебя все время, – сказала Маникль. – Ну, вы понимаете. Ты… просто человек, такой же, как остальные. Но если девушка выйдет на улицу с мечом, любой мужчина постарается его отнять.
– У нас, троллей, девушкам, ета, не разрешают носить дубины, – пожаловалась Яшма. – Только камни. И лишайники, ета, тоже нельзя. Мужчины говорят, что, ета, непокрытая голова сымволизирует скромность. Мне пришлось натирать голову птичьим… ентим самым, чтоб вырос лишайник.
Для тролля это была довольно длинная речь.
– А я и не знала, – сказала Полли. – Э… для человека все тролли примерно одинаковы.
– Я от природы угловатая, – заметила Яшма. – И не понимаю, зачем мне шлифоваться.
– То-то и оно, – сказала Маникль. – Наверное, все дело в носках. Они как будто тащат тебя вперед. Весь мир вращается вокруг твоих носков.
Она вздохнула и посмотрела на конину, разварившуюся почти добела.
– Баланда готова. Отнеси ее руперту, Полли… то есть Оззи. Я объяснила сержанту, что могу приготовить что-нибудь получше, но он сказал, что в прошлый раз лейтенанту очень понравилось…
Небольшая дикая индейка, несколько фазанов и два кролика, связанных за лапки, приземлились прямо перед Маникль.
– Неплохо мы покараулили, а? – спросила Холтер, ухмыляясь и крутя на пальце пращу. – Один камень – один ужин. Маладикт стоит в дозоре. Говорит, что учует любого врага, прежде чем тот его увидит. И потом, он слишком нервничает, чтобы есть. Что можно приготовить из дичи?
– Мясо в горшочке, – уверенно ответила Маникль. – Овощи у нас есть, а у меня осталось пол-луковицы[3]. Вместо духовки сгодится одна из…
– Встать! Смирно! – рявкнул незаметно подошедший Джекрам. Он стоял, слегка улыбаясь. – Рядовой Холтер, у меня, должно быть, чертовски острое зрение, – заметил он, когда они приблизительно встали по стойке «смирно».
– Да, сержант, – ответила Холтер, глядя прямо перед собой.
– Знаешь почему, рядовой Холтер?
– Нет, сержант.
– Потому что я уверен, что ты в дозоре, Холтер, но при этом явственно вижу, что ты стоишь тут передо мной, Холтер! Так, Холтер?
– Да, сержант!
– Но я не сомневаюсь, что ты в дозоре, Холтер, потому что за уход с поста в военное время полагается смертная казнь, Холтер!
– Я только…
– Никаких «только»! Слышать не желаю ваши «только»! Не думай, что я попусту ору, Холтер. Попусту орал капрал Страппи, но он, черт возьми, был политический. Клянусь, я не стану на вас орать, но если ты не вернешься на пост через тридцать секунд, я тебе язык вырву!!!
Холтер исчезла. Джекрам кашлянул и продолжал уже тише:
– Так, дети мои. Вот что такое настоящая вступительная лэкция, а вовсе не те политические штучки, которыми пичкал вас капрал Страппи. – Он прочистил горло и продолжал: – И цель моей лэкции, парни, – разъяснить, где мы находимся. А именно: мы находимся в глубокой заднице. Хуже и быть не может, даже если бы с небес сыпалось дерьмо. Есть вопросы?
Поскольку ошеломленные новобранцы ни о чем не спрашивали, он продолжал, медленно расхаживая вокруг шеренги:
– Мы знаем, что в округе вражеские солдаты. На данный момент – без сапог. Но придут и другие, и сапог у них будет в избытке. Еще в округе есть дезертиры. Неприятная публика. Бывают очень невежливы. Поэтому лейтенант Блуз приказал двигаться лесом и только ночью. Да, мы столкнулись с врагом и победили. Нам повезло. Враг не ожидал, что встретит такого сильного и смелого противника. Вы тоже не ожидали. Поэтому не задирайте нос… – Он наклонился, так что его лицо оказалось в нескольких дюймах от лица Полли. – Ты не будешь задирать нос, рядовой Перкс?
Ознакомительная версия.
