Ознакомительная версия.
– И что?..
– Чай готов, – бодро сказала Полли.
Блуз и Джекрам обернулись. Выражение лиц у них изменилось. Будь они псами, у обоих опустилась бы шерсть на загривке.
– А, Перкс, – сказал Блуз. – Молодец.
– Э… спасибо, парень, – произнес сержант.
Присутствие Полли, казалось, понизило температуру. Блуз и Джекрам выпили чай и подозрительно взглянули друг на друга.
– Вы, наверное, заметили, сержант, что шпионы одеты в темно-зеленую форму Первого батальона Пятьдесят девятой роты злобенских лучников. То есть это стрелковый батальон, – произнес Блуз с холодной вежливостью. – Разведка одевается по-другому, сержант.
– Да? А чего они так запачкались, сэр? Позабыли начистить пуговицы и все такое, сэр.
– Патрулирование в тылу врага – не шпионаж, сержант. Вы сами наверняка занимались этим в свое время.
– Столько раз, что можно сбиться со счету, сэр, – ответил Джекрам. – И я прекрасно знал, что если меня сцапают, то хорошенько надают по шарам. Но стрелки – это штука похуже, сэр. Ты думаешь, что никто тебя не достанет, а в следующую секунду какой-то сукин сын, который засел в кустах на холме, делает поправку на ветер и расстояние и всаживает стрелу в череп твоему приятелю. – Сержант поднял с земли странного вида лук. – Видели, какие у них штуковины? «Коренной-и-Рукисила, номер пять, с обратным изгибом», сделано в треклятом Анк-Морпорке. Настоящее орудие убийства. Мы дадим этому парню шанс, сэр. Он расскажет все, что знает, и отделается легко. Или будет молчать и получит по полной программе.
– Нет, сержант. Это – вражеский офицер, взятый в плен в бою. Он имеет право на гуманное обращение.
– Вот и нет, сэр. Он сержант, а сержанты не заслуживают уважения, сэр. Уж я-то знаю. Они хитрые ловкачи. Я бы не возражал, будь он офицером, сэр. Но сержанты – народ умный.
Связанный пленник хрюкнул.
– Вытащи кляп, Перкс, – приказал Блуз. Инстинктивно, хотя инстинкту было всего два дня от роду, Полли посмотрела на Джекрама. Тот пожал плечами, и она вытащила кляп.
– Я буду говорить, – сказал пленник, выплевывая нитки. – Но только не с этим жиртрестом! Держите его подальше от меня! Я буду говорить с офицером.
– Ты не в том положении, чтоб ставить условия, парень, – рыкнул Джекрам.
– Сержант, – заметил Блуз, – я не сомневаюсь, что у вас есть какие-нибудь дела. Пожалуйста, займитесь ими. И пришлите сюда двух человек. Пленный не справится с четверыми.
– Но…
– И это тоже был приказ, сержант, – сказал Блуз. Джекрам затопал прочь, а лейтенант повернулся к пленному: – Как вас зовут?
– Сержант Тауэринг, лейтенант. И если вы разумный человек, то освободите меня и сдадитесь.
– Сдаться? – переспросил Блуз. В эту минуту на поляну выскочили Игорина и Гум, вооруженные и озадаченные.
– Да. Я замолвлю за вас словечко, когда вы попадетесь. Честное слово, лучше вам не знать, сколько народу за вами гоняется. Можно мне попить?
– Что? Ах, да. Конечно, – сказал Блуз, как будто его уличили в нехватке хороших манер. – Перкс, принеси чаю для сержанта. Скажите, пожалуйста, а почему нас разыскивают?
Тауэринг криво ухмыльнулся.
– А вы не знаете?
– Нет, – холодно ответил Блауз.
– Правда не знаете? – Тауэринг захохотал. Он что-то слишком расслабился для пленника, а Блуз вел себя как очень вежливый, но встревоженный человек, который пытается казаться твердым и решительным. Смотреть на него было все равно что наблюдать, как ребенок блефует в покер против игрока по прозвищу Док.
– Я не настроен гадать, друг мой. Отвечайте, – сказал Блуз.
– Все про вас знают, лейтенант. Вы ведь – Чудовищный взвод. Не обижайтесь. Говорят, с вами тролль, вампир, Игорь и вервольф. Говорят, вы… – он хихикнул, – …вы победили князя Генриха и его охрану, сняли с них сапоги и заставили пробежаться по лесу в чем мать родила!
В кустах неподалеку запел соловей. И некоторое время никто ему не мешал. Потом Блуз сказал:
– Э… вы ошибаетесь. Этого человека звали капитан Горенц…
– Ну да, конечно, он не собирался говорить, кто он на самом деле такой, пока вы стояли, направив на него мечи, – заметил Тауэринг. – Я слышал от одного приятеля, что ваш солдат пнул его по интересному месту. Но рисунка я пока не видел.
– Кто-то нарисовал, как его пнули? – пискнула Полли, внезапно ощутив ужас.
– Нет-нет. Но повсюду уже разослали изображение князя в цепях. Говорят, через клик-башни рисунок отправили даже в Анк-Морпорк.
– Князь… сердится? – робко спросила Полли, проклиная Отто Шрика и его рисунки.
– Как бы выразиться… – саркастически ответил Тауэринг. – Сердится? Нет, я бы не сказал, что он сердится. Он в ярости. Ну, или в бешенстве. О да, «в бешенстве» – это подходящее описание. Вас теперь многие ищут, парни. Вы отлично постарались.
Даже Блуз заметил, что Полли не по себе.
– Э… Перкс, – сказал он. – Это ведь не ты…
Одна-единственная мысль – «обогияпнулакнязяпоинтересномуместу» – кругами носилась в голове Полли, как хомяк в беговом колесе. А потом вдруг все остановилось.
– Да, сэр, – быстро ответила она. – Он пытался изнасиловать молодую женщину, сэр. Если помните.
Блуз перестал хмуриться и по-детски улыбнулся.
– Ах, да. Действительно. Он некоторым образом настаивал, если не ошибаюсь?
– И отнюдь не наливку на ягодках, сэр, – немедленно отозвалась Полли.
Тауэринг взглянул на Гум, мрачно сжимавшую арбалет, который пугал ее саму, и на Игорину, которая явно предпочла бы держать хирургический нож вместо сабли. Судя по виду, ей было дурно. Полли заметила, что сержант улыбнулся…
– Вот так, Тауэринг, – сказал лейтенант, поворачиваясь к пленнику. – Конечно, всякий знает, что на войне случаются жестокости, но отнюдь не такого поведения мы ожидаем от особы королевской крови[5]. Если нас преследуют из-за того, что храбрый молодой солдат не позволил событиям принять еще более отталкивающий оборот, значит, так тому и быть.
– Честное слово, я впечатлен, – сказал Тауэринг. – Да он настоящий странствующий рыцарь. Это делает вам честь, лейтенант. Можно мне, наконец, чаю?
Впалая грудь Блуза зримо выпятилась, когда он услышал комплимент.
– Да, Перкс, принеси чаю, если тебе не трудно.
Оставить вас троих наедине с этим типом, который, несомненно, намерен смыться?..
– Пусть лучше Гум пойдет и… – начала она.
– На пару слов, рядовой, – огрызнулся Блуз и притянул ее к себе. Полли не сводила глаз с сержанта Тауэринга. Он, конечно, был связан по рукам и ногам, но она не рискнула бы доверять человеку, который так скалится, даже будь он прибит к потолку.
– Перкс, ты оказал нам огромную услугу, но я не потерплю, чтобы мои приказы постоянно оспаривались, – сказал Блуз. – Ты, в конце концов, мой денщик. Нас, конечно, вывезла кривая, но я требую повиновения. Пожалуйста.
Чувство было такое, словно на тебя напала бешеная золотая рыбка, но Полли вынужденно признала, что лейтенант прав.
– Простите, сэр, – сказала она, пятясь как можно дальше, чтобы, по возможности, не пропустить развязку. А потом развернулась и побежала.
Джекрам сидел у огня, положив на огромные колени лук Тауэринга, и резал большим складным ножом нечто похожее на кровяную колбасу. Он что-то жевал.
– Где остальные, сэр? – спросила Полли, хватая кружку.
– Я их отправил в разведку вокруг лагеря, Перкс. Осторожность не бывает лишней. Особенно если у этого парня поблизости дружки.
…очень разумно. Иными словами, половина отряда отослана подальше…
– Сержант, помните того капитана в Плотце? Это был…
– У меня хороший слух, Перкс. Ты его пнул прямо по «королевским привилегиям», если не ошибаюсь. Ха! Тем интереснее, правда?
– Будет хуже, сержант, я просто чую, – сказала Полли, снимая с огня котелок. Она долила чайник, расплескав половину.
– Ты жуешь, Перкс? – спросил Джекрам.
– Что? – рассеянно переспросила Полли.
Сержант показал ей кусочек чего-то черного и липкого.
– Табак. Ты жуешь табак? По-моему, «Черное сердце» лучше «Веселого моряка», потому как он со вкусом рома, хотя говорят…
– Сержант, Тауэринг хочет удрать! Сержант! Я точно знаю. Лейтенант там не главный. Этот тип им вертит как хочет. Он очень дружелюбный и все такое, но я по глазам вижу, сержант!
– Не сомневаюсь, лейтенант Блуз знает, что делает, Перкс, – сдержанно ответил Джекрам. – Ты ведь не хочешь сказать, что связанный пленник способен справиться с вами четверыми?
– Елочки! – сказала Полли.
– По-моему, сосны, – заметил Джекрам, оглядываясь. Полли насыпала сахару в самый скверный чай, когда-либо приготовленный денщиком, и побежала обратно на поляну.
Как ни странно, пленный все еще сидел у дерева, по-прежнему связанный по рукам и ногам. Сырцееды удрученно наблюдали за ним. Полли расслабилась – но не слишком.
– …а теперь вы послушайте, лейтенант, – говорил Тауэринг. – Не вижу ничего позорного в том, чтобы поставить точку. Князь скоро вас выследит, потому что теперь это дело чести. Но если вы пойдете со мной, я прослежу, чтобы с вами обошлись помягче. Поверьте, ничего хорошего не будет, если вас поймают драгуны. Им недостает чувства юмора…
Ознакомительная версия.
