Они шли мимо дверей и у некоторых с удовольствием задержались бы, чтобы посмотреть, что делается внутри, однако из осмотрительности только кое-где замедляли шаг. По счастью, большинство дверей были распахнуты настежь и позволяли составить мнение о происходящей за ними деятельности.
А деятельность эта была весьма любопытна. В одной из комнат мальчиков учили залезать в карманы и срезать кошельки. Школяр приближался сзади к учителю, и если тот слышал шарканье босой подошвы или чувствовал прикосновение пальцев, не говоря уж о звоне учебных свинцовых монет, мальчика ждала порка. Другие постигали практику группового воровства: надавить спереди, выхватить сзади и мгновенно передать похищенное собрату.
В другой комнате, откуда тянуло нагретым металлом и маслом, старшеклассники делали лабораторную работу по взламыванию замков. Одна группа занималась с седобородым старцем, который грязнющими руками разбирал по частям сложнейший замок. Другие тренировались в умении работать сноровисто, быстро и беззвучно – тонкими отмычками они ковырялись в замках полудюжины дверей, прорезанных в специальной переборке, а рядом с ними стоял с песочными часами наставник и внимательно наблюдал.
В третьей комнате воры ели, сидя за длинными столами. Ароматы оттуда неслись весьма соблазнительные, даже для накачавшихся вином людей. Цех неплохо кормил своих членов.
В четвертой комнате часть пола была устлана матами: там ученики тренировались выскальзывать из рук, увертываться, уклоняться, делать на бегу кувырок, ставить подножки и иным способом уходить от погони. Здесь тоже занимались старшеклассники. Человек с голосом унтера скрипел:
– Нет, нет, нет! Так ты не убежишь даже от своей парализованной бабушки. Я сказал тебе сделать нырок, а не встать на колени перед святым Аартом. Ну-ка еще раз….
– Гриф намазался жиром, – крикнул кто-то из учителей.
– Ах, вот как? Выйди вперед, Гриф! – послышался скрипучий голос; Мышелов и Фафхрд не без сожаления уже отошли от двери, хотя понимали, что могли бы научиться тут многому, а кое-какие уловки пригодились бы им даже этой ночью. – Все слушайте меня внимательно! – продолжал скрипучий голос, на удивление далеко разносившийся по коридору. – Жир очень неплох для ночной работы, но днем блестит так, что всему Невону ясно, кто им намазался. Но в любом случае жир делает человека слишком уверенным в себе. Человек слишком уж полагается на него, а попади он в переплет, и жира под рукой может не оказаться. К тому же его может выдать запах. Мы здесь все работаем всухую – о поте я не говорю – о чем вам было сообщено с самого начала. Наклонись, Гриф. Возьмись руками за щиколотки. Выпрями колени.
Свист розги и крики позвучали приглушенно: Мышелов и Фафхрд уже дошли до середины лестницы, причем последний с усилием прыгал со ступеньки на ступеньку, держась за перила и опираясь на свой посох-меч.
Второй этаж представлял собою копию первого, но если коридор на первом этаже был гол, то во втором сверкал великолепием. Свисавшие с потолка лампы и филигранные кадильницы распространяли мягкий свет и терпкие ароматы. На стенах висели богатые драпировки, пол был устлан пушистым ковром. Но и в этом коридоре было пусто и к тому же совершенно тихо. Друзья переглянулись и отважно двинулись вперед.
За распахнутой первой дверью открывалась комната, уставленная вешалками с одеждой – роскошной и бедной, чистой и измызганной; были там и болванки с надетыми на них париками, полки с накладными бородами и усами, равно как несколько висевших на стенах зеркал, перед которыми стояли столики со всяческой косметикой и небольшие табуретки. Без сомнения, комната для переодеваний.
Прислушавшись и бросив взгляд в обе стороны коридора, Мышелов нырнул в комнату и тут же вернулся с большим зеленым флаконом, прихваченным с ближайшего стола. Он открыл пробку и понюхал: сладковатый, чуть отдающий гнилью аромат гардении и острый запах спирта. Недолго думая Мышелов плеснул этими подозрительными духами на себя и Фафхрда.
– Чтобы перебить вонь, – затыкая флакон пробкой, объяснил он торжественным тоном врача. – Не желаю, чтобы Кровас обварил нас паром. Только не это.
В дальнем конце коридора появились два человека и направились к ним. Мышелов сунул флакон подмышку, и они с Фафхрдом двинулись дальше – повернуть назад означало бы вызвать подозрение, решили хмельные друзья.
Следующие три двери были плотно закрыты. Подходя к пятой, друзья уже смогли разглядеть приближающихся к ним двух мужчин, которые шли под руку, но при этом довольно быстро. Одеты они были как люди благородные, но лица выдавали в них мошенников. Не спуская глаз с Фафхрда и Мышелова, они подозрительно и негодующе хмурили брови.
Внезапно из какой-то комнаты, находящейся между двумя сближающимися парами, послышался голос, который пел что-то на незнакомом языке быстрым речитативом – так отбарабанивают каждодневную службу жрецы и произносят заклинания некоторые чародеи.
Два богато одетых вора замедлили у седьмой двери шаг и, заглянув в нее, остановились как вкопанные. Их шеи напряглись, глаза расширились. Оба явно побледнели. Через мгновение они вдруг рванули вперед чуть ли не бегом и пролетели мимо Фафхрда и Мышелова, словно те были шкафами или стульями. Голос все так же продолжал выводить заклинания.
Пятая дверь оказалась запертой, но шестая была отворена. Мышелов, приплюснув нос к косяку, заглянул. Затем, как завороженный, он шагнул вперед и уставился на комнату, сдвинув свою черную повязку на лоб, чтобы лучше видеть. Фафхрд последовал его примеру.
Комната оказалась просторная и пустая – в ней не было людей или животных, но зато было множество интересных вещей. Почти всю дальнюю стену от пола до потолка занимала карта Ланкмара и его ближайших окрестностей. На ней были изображены каждая улица, каждый дом, до самого убогого дворика и самой захудалой лачуги. Во многих местах виднелись следы недавних подтирок и новые линии, кое-где стояли разноцветные значки непонятного смысла.
Пол в комнате был мраморный, потолок – лазурно-голубой, на боковых стенах в запертых на замки кольцах висели самые разнообразные предметы. На одной были представлены воровские инструменты всех видов – от громадного лома, которым, казалось, можно сдвинуть с места вселенную или по крайней мере взломать сокровищницу сюзерена, до столь тонкого прутика, что он мог бы служить волшебной палочкой королеве эльфов и явно был предназначен для того, чтобы подцеплять издалека драгоценные безделушки, лежавшие на тонконогом, инкрустированном слоновой костью туалете какой-нибудь дамы; на другой стене сверкали золотом и драгоценными камнями всякие причудливые вещи, явно отобранные на память из добычи, взятой при наиболее выдающихся ограблениях, – от женской маски из тонкого листового золота, такой прекрасной, что дух захватывало, но при этом густо усеянной рубинами, долженствующими изображать гнойники, выступающие на человеческом теле при второй стадии сифилиса, до кинжала, чей клинок был сделан из скрепленных друг с другом алмазов клинообразной формы и казался острым как бритва.
В комнате повсюду стояли столы с подробнейшими макетами жилых домов и прочих зданий; на них не были упущены даже такие мелочи, как трещины в стенах или отдушины под сточным желобом на крыше либо под низом водосточной трубы. Многие макеты были сделаны частично или полностью в разрезе, чтобы было видно расположение комнат, стенных шкафов, сейфов, дверей, коридоров, потайных проходов, дымоходов и вентиляционных шахт.
Посреди комнаты располагался голый круглый стол, выложенный черным деревом и слоновой костью. Вокруг него стояли семь мягких кресел с прямыми спинками; одно из них, развернутое к карте и находившееся дальше других от Фафхрда и Мышелова, было шире прочих и имело более высокую спинку – кресло какого-то главаря, быть может, даже Кроваса.
Не в силах удержаться, Мышелов вошел было на цыпочках в комнату, однако левая рука Фафхрда стиснула его плечо не хуже железной рукавицы мингольского латника и оттащила назад.
