Мы остановились в месте, известном как «Гостиница для путешественников». Она располагалась неподалеку от замка. Господа, не приглашенные переночевать в замке, часто останавливались здесь. Я сказал Коннеру, что мы будем выглядеть нелепо, потому что здесь проживают только богатые и знатные господа. Он не понял моей иронии.
– Я богат и знатен, – раздраженно сказал Коннер. – Меня знают в лицо, так что никто не удивится тому, что я здесь остановился. А на тебя никто не взглянет, если не будешь поднимать голову.
Мотт остался с Роденом, Тобиасом, Имоджен и со мной, а Коннер пошел договариваться о ночлеге. Глядя на Имоджен, я думал, не сбежит ли она, если поселить ее в отдельной комнате, но отмахнулся от этих мыслей. У нее не было денег, чтобы остаться одной в незнакомом городе, кроме того, она сочла бы подобное бегство бесчестным.
– Зачем надо было брать нас с собой? – спросил Роден, когда Коннер ушел. – Тебе хочется, чтобы мы униженно смотрели, как тебя объявляют принцем?
– Он спас нам жизнь, – заметил Тобиас. – Он взял нас с собой, чтобы гарантировать, что Коннер не убьет нас в Фартенвуде.
– Тобиас прав, – сказал Мотт. – Креган признался, что получил приказ убить двух мальчиков, которые останутся в Фартенвуде.
Роден сложил руки на груди и поднял голову:
– Креган не убил бы меня. Он хотел, чтобы я стал принцем.
– Решения принимает не Креган, – сказал Тобиас.
– Кроме того, – добавил Мотт, – вы со временем поймете, что Коннер сделал правильный выбор.
Я бросил на Мотта быстрый взгляд. Он опустил глаза и больше ничего не сказал.
– Для чего она здесь? – спросил Тобиас, кивая в сторону Имоджен. Потом улыбнулся. – Ах, да! Ты используешь ее, чтобы убедить принцессу. Амаринда никогда не заподозрит ее во лжи.
Имоджен вспыхнула и бросила на меня взгляд, полный ненависти. Тобиас обвинял меня почти в том же, в чем ранее обвинила она.
– После того как меня признают, все вы будете свободны, – сказал я. – Я лишь попрошу вас хранить тайну.
– Я тебе не верю, – с горечью проговорил Роден. – Мы слишком много знаем. Так что прости, я подожду, пока ты действительно отпустишь нас, прежде чем восхищаться твоим благородством.
– Прощаю, – сказал я, откинулся на спинку и закрыл глаза.
Но ненадолго. Через пару секунд вернулся Коннер.
– Во всем Дриллейде нет свободных комнат, – сказал он. – За комнату, зарезервированную для человека, который вот-вот должен прибыть, я отдал тройную плату. И за то, чтобы владелец гостиницы солгал, что комната не была зарезервирована, пришлось очень дорого заплатить.
– Только одна комната? – спросил я. – А как же Имоджен?
– Она останется спать в карете, – сказал Коннер.
– Нет, останемся мы, – запротестовал я. – С дамой нельзя так обходиться.
– Она не дама, – сказал Коннер. – Она моя служанка, которую ты пытаешься украсть себе!
– Она не будет принадлежать мне дольше, чем принадлежит вам! Она займет эту комнату.
В глазах Коннера промелькнул озорной огонек. Он улыбнулся и предложил ей руку.
– Очень хорошо, моя дорогая. Пойдемте со мной.
Я оттолкнул его руку, но тут вмешался Мотт, сказав:
– Я останусь в карете с Роденом и Тобиасом, чтобы в комнате осталось достаточно места. Вы можете отдать Имоджен вторую кровать и занавесить ее простыней. Коннер и Сейдж, вы можете расположиться в оставшейся части комнаты.
Это был компромисс. Имоджен он не особенно обрадовал, но это было лучшее, на что она могла рассчитывать. Она отказалась взять мою руку, как и руку Коннера, выходя из кареты, и пошла за нами в гостиницу.
По пути я спросил Коннера, отчего гостиница так переполнена.
– Опусти голову, – прошипел он. – Слух о смерти королевской семьи распространился по всей Картии. Все приехали посмотреть, кто станет новым королем.
– А вы все еще уверены в своем плане?
– Менее, чем раньше, – прошептал Коннер. – Я не ожидал такого ажиотажа. Тебе придется завтра очень постараться, чтобы убедить их.
Мое лицо расплылось в улыбке:
– Не волнуйтесь. У меня получится.
46Комната была небольшой, но чистой и приятной, мы трое в ней могли прекрасно разместиться на ночь. Две небольшие кровати стояли вдоль стены. Я помог Коннеру отодвинуть кровать Имоджен к противоположной стене и сказал, что сам буду спать на полу.
– Я пока что нищий, а вы пока дворянин, – сказал я Коннеру. – Вы должны спать на кровати.
– Конечно должен. И попридержи язык! Что значит «пока дворянин»? Я всегда буду им, если ты надеешься остаться принцем.
– Ошибся, простите, – сказал я, изображая покорность, которой он от меня ждал.
Мы с Имоджен сняли с ее кровати простыню и подвесили к потолку. Получилась не отдельная комната, конечно, но было вполне сносно. Она сняла одно одеяло со своей кровати и дала мне. Я лег между ее кроватью и кроватью Коннера.
Он заметил это.
– Думаешь, я замышляю какую-то подлость с этой отвратительной девчонкой? Я знал ее мать, и она была столь же ничтожна. С моей стороны Имоджен ничего не грозит. Ей, пожалуй, стоит опасаться тебя.
Я не стал на это реагировать. Конечно, она беспокоилась из-за меня, но по другой причине.
Была глубокая ночь, когда я услышал, как Имоджен села на кровати, а затем встала. Коннер оглушительно храпел, так что не удивительно, что он ничего не услышал. Она обошла висящую простыню и коснулась моего плеча. Я сел, а она приложила палец к губам и сделала мне знак следовать за ней.
На случай, если Коннер проснется, я свернул свое одеяло так, чтобы в темноте казалось, будто кто-то лежит. Но я не раз наблюдал за ним во время сна и знал, что он обычно не просыпается ночью.
Когда мы оказались с той стороны самодельной перегородки, где стояла кровать Имоджен, она указала мне на окно.
– Тебе жарко? – спросил я.
– Можешь помочь мне выбраться туда? – прошептала она. – Это безопасно?
Я приоткрыл окно, осмотрелся кругом при свете луны и кивнул. Типичная картийская постройка с выступом под окном. Я вылез в окно первым и помог выбраться ей.
Ночь была прохладна, ветер свеж. Но, казалось, Имоджен больше не злится на меня, так что, вероятно, это была наша последняя возможность поговорить наедине. Мы сели на каменный выступ под окном и, прислонившись к стене гостиницы, свесили ноги.
– Ты часто вылезаешь ночами в окно? – спросил я.
– Ты тоже так делаешь. Я видела однажды, как ты пробирался по стене Фартенвуда. – Она пожала плечами и добавила: – Не думаю, что ты меня видел.
Я действительно ее не заметил. Что удивительно, ведь я всегда внимательно следил, нет ли кого внизу.
– Я не могла заснуть, – добавила она. – Думала только о том, как мы поедем. Роден так зол на тебя.
– Правда? Поездка была веселой, я и не заметил.
Она не почувствовала иронии.
– Неужели он не понимает, для чего ты взял его? Что было бы с ними, останься они в Фартенвуде?
Я промолчал. Я привык к тому, что на меня злятся, но злость Родена была мне неприятна, и я не совсем понимал, почему.
– Тогда, в Фартенвуде, я наговорила тебе ужасных вещей, – продолжала Имоджен. – Не знаю, почему я все это сказала.
– Может, я заслужил.
– Нет, совсем нет. Я обвиняла тебя из-за того, что сама боялась ехать в Дриллейд, боялась оставить Фартенвуд. Но теперь мы уехали, и я не могу даже представить себе, что вернусь туда. Все что угодно лучше, чем Фартенвуд. – Она опустила глаза. – Прости. Я должна была доверять тебе.
Я не заслуживал доверия, и все же она просила у меня прощения! Видела ли она в темноте этой ночи, как ее слова ранили мое сердце? Или, может быть, у меня не было сердца, не было души? Коннер сказал, что мы должны принести в жертву наши души, чтобы возвести Джерона на престол. Сам я так и сделал, хоть и не в том смысле, какой имел в виду Коннер.
– Волнуешься насчет завтрашнего дня, Сейдж?
– Да. – Хотя правда и была на моей стороне, много что могло пойти не так.
– Не надо. Ты так похож на него, что они, конечно же, тебя примут. Я наблюдала за тобой, когда мы ехали в карете. Если забудусь, я могу сама начать называть тебя Джероном.
– Правда?
Почему-то – я и сам не мог бы объяснить причин – я жаждал услышать, как кто-нибудь назовет меня настоящим именем. Я устал от Сейджа. Так было много того, что мне в нем не нравилось.
Подумав немного, она улыбнулась.
– Прямо сейчас? Как же мне называть тебя: Джерон, принц, ваше величество или как?
Я покачал головой.
– Все эти имена мне чужие. Но послезавтра Сейджа уже не будет. Только Джерон.
Улыбка исчезла с ее лица. При свете луны я видел, как ее губы дрогнули.
– Я не знала Джерона. Не заставляй меня пока прощаться с Сейджем.
На это я ничего не мог ответить. Прядь ее волос подхватил ночной ветерок. Я поймал прядь и убрал ей за ухо. Она улыбнулась, достала шпильку и заколола ее, вернув прежний вид своей аккуратной прическе служанки. Я думал о том, смогла бы она увидеть себя чем-то большим, чем просто служанка.
