– Делай, как говорит сир Джорах, – приказала она.
Люди останавливались поглазеть. Торговец бросил на нее короткий мрачный взгляд.
– Как прикажет принцесса, – ему пришлось положить молоток, чтобы поднять бочонок. Две крохотные чаши на пробу он наполнил так ловко, что не пролил ни капли.
Сир Джорах взял чашу и, нахмурившись, принюхался.
– Сладкое, не правда ли? – проговорил виноторговец улыбаясь. – Вы чувствуете аромат плодов, сир? Пахнет Арбором. Попробуйте, милорд, и скажите, что это вино не самое лучшее и душистое из тех, что касались вашего языка.
Сир Джорах подал ему чашу.
– Сначала попробуй ты.
– Я? – расхохотался купец. – Я не стою такого товара, милорд. К тому же виноторговец, пьющий свой товар, разорится. – Улыбка купца оставалась дружелюбной, однако Дэни заметила внезапно выступивший пот на его лбу.
– Ты выпьешь, – сказала Дэни ледяным голосом. – Осуши чашу, или я велю своим людям удерживать тебя, пока сир Джорах не вольет весь бочонок в твою глотку.
Виноторговец пожал плечами и потянулся к чаше, но вместо этого схватил бочонок обеими руками и швырнул его в Дэни. Сир Джорах врезался в Дэни, отталкивая ее в сторону. Бочонок ударился о его плечо и разбился о землю. Дэни споткнулась и потеряла равновесие.
– Нет, – вскричала она, выставляя руки, чтобы смягчить падение… но Дореа поймала ее за руку и потянула назад, так что упала Дэни на ноги, а не на живот.
Торговец перепрыгнул через прилавок, бросившись между Агго и Ракхаро. Когда светловолосый купец оттолкнул Кваро в сторону, тот потянулся к аракху, которого, естественно, на месте не оказалось. Торговец бежал по проходу. Дэни услышала щелчок кнута Чхого, увидела, как кожаная полоска скользнула вперед и обвила ногу виноторговца. Мужчина повалился лицом в грязь.
К ним подбежала дюжина караванных стражников, а с ними и сам хозяин, капитан купцов Байн Вотирис. Это был миниатюрный норвошиец с выдубленным непогодой лицом. Его синие усы топорщились и загибались вверх до самых ушей. Он, похоже, понял все без единого слова.
– Уведите его прочь, пусть ожидает решения кхала, – приказал он, указывая на лежавшего человека. Двое стражников подняли виноторговца на ноги. – Его товары я также дарю вам, принцесса, – продолжил капитан купцов. – В качестве скромного извинения за то, что один из моих людей осмелился на такую вещь…
Дореа и Чхики помогли Дэни подняться на ноги. Отравленное вино вытекало из разбитого бочонка в грязь.
– Как вы узнали? – дрожа, спросила она сира Джораха. – Как?
– Я не знал, кхалиси, до тех пор, пока он не отказался выпить. Но после того как я прочел письмо магистра Иллирио, я стал опасаться. – Темные глаза Мормонта обежали лица незнакомцев. – Пойдемте отсюда, не стоит здесь говорить об этом.
Когда ее несли назад, Дэни была готова расплакаться. Во рту чувствовался столь знакомый привкус страха. Многие годы она жила в ужасе перед Визерисом, опасаясь разбудить в нем дракона. Теперь было даже хуже. Она боялась уже не за себя – за ребенка. Дитя, должно быть, ощутило испуг матери и беспокойно задвигалось внутри нее. Дэни с нежностью погладила округлившийся живот, ей хотелось дотронуться до малыша, прикоснуться к нему, утешить.
– Ты от крови дракона, маленький, – шептала она, а носилки с плотно задернутыми занавесками, покачиваясь, двигались вперед. – Ты от крови дракона, а дракон не боится.
В землянке, служившей ей домом в Ваэс Дотрак, Дэни приказала оставить ее всем, кроме сира Джораха.
– Скажите мне, – велела она, опускаясь на подушки, – это сделал узурпатор?
– Да. – Рыцарь извлек сложенный пергамент. – Вот письмо Визерису от магистра Иллирио. Роберт Баратеон предлагает земли и титулы тем, кто убьет вас или вашего брата.
– Моего брата? – Она плакала смеясь. – Он еще не знает, правда? Узурпатор должен возвести Дрого в лорды. – На этот раз она смеялась плача. Словно защищаясь, она обняла себя. – И меня, вы сказали. Только меня?
– И вас, и ребенка, – ответил мрачно сир Джорах.
– Нет, он не получит моего сына. – Дэйнерис решила, что не будет плакать. Не будет дрожать от страха. «Узурпатор теперь разбудил дракона», – сказала она себе… и глаза ее обратились к драконьим яйцам, покоившимся в гнезде из черного бархата. Трепещущий свет ламп плясал на каменистых чешуях, алые, золотые и нефритовые пылинки плавали в воздухе вокруг яиц, словно придворные вокруг короля.
Неужели ее охватило рожденное страхом безумие? Или же мудрость, присущая самой ее крови? Так и не сумев понять этого, Дэни услыхала собственный голос:
– Сир Джорах, разожгите жаровню.
– Кхалиси? – Рыцарь поглядел на нее удивленно. – Здесь и так жарко, вы уверены?
Она еще никогда не была так уверена.
– Да. Я… меня знобит. Разожгите жаровню.
Он поклонился:
– Как прикажете.
Когда угли воспламенились, Дэни отослала сира Джораха, ей нужно было остаться одной, чтобы сделать то, что она должна сделать. «Это безумие, – сказала она себе, снимая черно-алое яйцо с бархата. – Оно только потрескается и обгорит, а ведь оно так красиво. Сир Джорах назовет меня глупой, если я погублю яйцо, и все же, все же…»
Осторожно взяв яйцо обеими руками, она поднесла его к огню и положила на горячие угли. Черные чешуйки будто бы засветились, впитывая жар. Пламя лизало камень маленькими красными язычками. Потом Дэни положила на огонь остальные два яйца. И отступила от жаровни, задыхаясь.
Она смотрела, пока угли не превратились в пепел. Искры взмывали вверх и исчезали в дымовой дыре. Жара плясала волнами вокруг драконьих яиц. И всё.
«Ваш брат Рэйгар был последним драконом», – говорил ей сир Джорах. Дэни скорбно поглядела на яйца. Чего она ожидала? Тысячу тысяч лет назад они были живыми, но теперь превратились в красивые камни. Из них никогда не вылупятся драконы. Ведь дракон – это воздух и пламя… живая плоть, а не мертвый камень.
Когда кхал Дрого вернулся, жаровня уже остыла. Кохолло вел за собой вьючного коня, через спину которого была перекинута туша огромного белого льва. На небе высыпали звезды. Спрыгнув с жеребца, кхал расхохотался и показал ей свежие царапины на ноге, где храккар разодрал его штаны.
– Я сделаю тебе плащ из его шкуры, луна моей жизни, – пообещал Дрого.
Дэни рассказала ему о том, что случилось на рынке, и смех сразу умолк, кхал Дрого притих.
– Сегодняшний отравитель был первым, – предостерег его сир Джорах Мормонт, – Но не последним. Люди многим рискнут ради титула лорда.
Дрого молчал некоторое время. И наконец сказал:
– Этот продавец отравы бежал от луны моей жизни. Пусть теперь бегает за ней! Да будет так. Чхого и Джорах-андал, говорю каждому из вас: выберите себе любого коня из моих табунов, и он ваш. Любого коня, кроме моего рыжего и Серебрянки, которая была свадебным подарком луне моей жизни. Это мой подарок вам за то, что вы сделали.
И Рэйго, сына Дрого, жеребца, который покроет весь мир, я также оделю подарком. Ему я дам тот железный стул, на котором сидел отец его матери. Я подарю ему Семь Королевств. Я, Дрого, кхал, сделаю это! – Голос его возвысился, и он поднял кулак к небу. – Я отведу свой кхаласар на запад, туда, где кончается мир, и переправлюсь на деревянных конях через черную соленую воду, чего не делал еще ни один кхал. Я перебью мужей, что носят железные одежды, и низвергну их каменные дома. А потом силой возьму их женщин, детей отдам в рабы, разбитых богов привезу в Ваэс Дотрак, чтобы они склонились перед Матерью Гор. Такой обет приношу я, Дрого, сын Бхарбо. Я клянусь в этом перед ликом Матери Гор, и пусть звезды будут мне свидетелями!
Кхаласар оставил Ваэс Дотрак через два дня, направившись по равнине на юго-запад. Кхал Дрого на огромном рыжем жеребце вел своих людей, Дэйнерис сопутствовала ему на Серебрянке. Виноторговец торопился позади них – нагой и пеший, с оковами на руках и горле. Цепи его были прикреплены к упряжи лошади Дэни. Она ехала, а он бежал, босой и спотыкающийся.
