– На Заверть? – недоверчиво спросил Сэм. – На какую еще Заверть?
– Гора такая, к северу от Тракта, на полпути к Раздолу. Оттуда все видно – вот и оглядимся. Если Гэндальф пойдет за нами следом, он явится туда же. А после Заверти – еще труднее, еще опасней.
– Ты когда видел Гэндальфа последний раз? – спросил Фродо. – Ты знаешь, где он, что с ним?
– Нет, не знаю, – сумрачно ответил Бродяжник. – Весною мы вместе пришли с запада. Много лет берег я пределы Хоббитании, пока он был занят другим! Границы ваши он без охраны почти никогда не оставлял. Последний раз я видел его в начале мая; он сказал, что ваше дело разъяснилось и что вы пойдете к Раздолу в конце сентября. Я думал, что он с вами, и отправился по своим делам, а напрасно: наверняка пригодился бы.
С тех пор как мы знакомы, я тревожусь впервые. Мало ли почему нет его самого – но вести какие-то он непременно должен был прислать! А вестей не было; наконец до меня дошли слухи, что Гэндальф пропал, а по Хоббитании рыщут Черные Всадники. Это рассказали мне эльфы Гаральда; от них же узнал я, что вы на пути в Забрендию, и решил покараулить у Западного Тракта.
– Так ты думаешь, это Черные Всадники задержали Гэндальфа? – спросил Фродо.
– Если не они, то разве что сам Враг; больше задержать его никому не под силу, – сказал Бродяжник. – Но не отчаивайся, выше голову! Вы у себя в Хоббитании толком не знаете, кто такой Гэндальф, вам ведомы лишь его шутки да веселые затеи. Правда, на этот раз задача у него еще опаснее, чем обычно.
– Ох, простите, – вдруг зевнул Пин, – но устал я до смерти. Тревоги и заботы – это пусть уж завтра, а нынче я лягу, а то как бы сидя не уснуть. Где же несчастный лопух Мерри? Если придется напоследок разыскивать его в потемках – я ему потом голову оторву.
* * *
При этих его словах грохнула входная дверь, по коридору прокатился быстрый стук шагов, и в комнату ворвался Мерри, а за ним – растерянный Ноб. Мерри с трудом перевел дыхание и выпалил:
– Я видел их, Фродо! Видел! Они здесь – Черные Всадники!
– Черные Всадники! – Фродо вскочил. – Где?
– Да здесь же, здесь, в самой деревне. Я часок посидел у огня – вы не приходили – и пошел гулять. Стоял у фонаря, глядел на звезды. И вдруг меня дрожью проняло: подкралась какая-то мерзкая жуть, черное пятно продырявило темноту в стороне от фонарей. Появилось – и скользнуло куда-то в густую темень. Лошади не было.
– Куда скользнуло? – настороженно и резко спросил Бродяжник.
Мерри вздрогнул, приметив чужака.
– Говори! – сказал Фродо. – Это друг Гэндальфа. Потом объясню.
– Вроде бы к Тракту, – продолжал Мерри. – Я как раз и решил проследить, только не знал, за кем или за чем, свернул в проулок и дошел до последнего придорожного дома.
– Да ты храбрец, – заметил Бродяжник, не без удивления поглядев на Мерри. – Однако это было очень безрассудно.
– Ни особой храбрости, ни безрассудства от меня не потребовалось, – возразил Мерри. – Я шел будто не по своей воле: тянуло, и все тут. Куда – не знаю; но вдруг я как бы опомнился – и услышал почти рядом два голоса. Один шепелявил с каким-то присвистом, а в ответ ему раздавалось невнятное бормотанье. Я ничего не разобрал: ближе подойти не смел, а убежать – ноги не слушались. Стою, дрожу, насилу-то повернулся к ним спиной и хотел было припуститься опрометью, как вдруг сзади надвинулась жуть, и я… упал, наверно.
– Я его нашел, сударь, – пояснил Ноб. – Господин Наркисс выслал меня поискать с фонарем – ну, я сначала к Западным Воротам, потом к Южным; смотрю – возле самого дома Бита Осинника, у забора, что-то неладно: вроде двое склонились над третьим, хотят его уволочь. Я: «Караул!» – и туда, подбегаю – никого, только вот господин Брендизайк лежит, будто уснул прямо на дороге. Я уж его тряс-тряс, насилу-то он оклемался и бормочет дурным шепотом: «Я, – говорит, – ровно утонул и на дне лежу», а сам не двигается. Я туда-сюда; что делать? А он вдруг как вскочит – и стрелой в «Пони», знай поспевай за ним.
– Наверно, все так и было, – сказал Мерри, – я, правда, не помню, что я там нес, хотя сон был страшнее смерти; впрочем, сна тоже не помню, и на том спасибо. Точно меня куда-то затянули.
– Едва не затянули, – уточнил Бродяжник. – В замогильный мрак. Должно быть, Всадники оставили где-то своих коней и пробрались в Пригорье Южными Воротами. От Осинника они знают все последние новости; косоглазый южанин тоже наверняка шпион. Веселая у нас будет ночка.
– А что? – спросил Мерри. – Нападут на трактир?
– Это вряд ли, – сказал Бродяжник. – Не все еще подоспели; да и не так они действуют. Им нужна глушь и темень; а большой дом, суматоха, огни, куча народу – нет, это им незачем: путь-то у нас еще долгий, время есть. Сами не нападут, но подручных у них здесь хватит – одни помогут охотно, другие от страха. Тот же Осинник, пяток южан, да и привратник Горри. Всадники в понедельник с ним поговорили на моих глазах; когда отъехали, он был белый, как стена, и колени тряслись.
– Стало быть, кругом враги, – сказал Фродо. – Что делать?
– Спать здесь, по спальням не расходиться! Они уж наверняка проведали, где ваши спальни – круглые окна на север, почти вровень с землею. Останемся здесь, окна закроем ставнями, дверь запрем на все засовы. Сейчас мы с Нобом сходим принесем ваши пожитки.
Он отлучился, и Фродо наспех рассказал Мерри обо всем, что произошло за вечер. Когда Бродяжник и Ноб вернулись, Мерри размышлял над письмом Гэндальфа.
– Значит, так, господа гости, – сказал Ноб, – я там взворошил ваши постели и положил в каждую по диванному валику, с вашего позволения. Еще бурое такое шерстяное покрывало подвернул – очень вышло похоже на вашу голову, господин Тор… простите, сударь, Накручинс, – прибавил он с ухмылкой.
– В темноте поначалу не отличат! – рассмеялся Пин. – Ну а когда разберутся?
– Там видно будет, – сказал Бродяжник. – Может, до утра как-нибудь продержимся.
Они составили заплечные мешки на полу, придвинули кресло к запертой двери и затворили окно. Затворял Фродо – и глянул мельком на ясные звезды. За темными склонами Пригорья ярко сиял Серп: так хоббиты называют Большую Медведицу. Он вздохнул, закрыл тяжелые внутренние ставни и задернул занавеси. Бродяжник разжег в камине большое пламя и задул свечи.
Хоббиты улеглись на полу, ногами к огню, а Бродяжник уселся в кресле у дверей. Почти не разговаривали; один Мерри приставал с расспросами.
– «Корова вдруг взвилась»! – хихикнул он, заворачиваясь в одеяло. – Ну, Фродо, ты уж если что выкинешь, так держись! Эх, меня там не было! Ничего, зато местные будут лет сто поминать твою шутку.
– Это будь уверен, – сказал Бродяжник.
Затем все примолкли, и хоббиты уснули один за другим.
Пока они готовились ко сну в пригорянском трактире, над Забрендией стояла недобрая ночь: туман вперемешку с мраком. Глухо было в Кроличьей Балке. Толстик Боббер приоткрыл дверь и осторожно высунул нос. Весь день ему было как-то страшновато, а под вечер он даже и лечь не решился. В недвижном воздухе таилась смутная угроза. Он всмотрелся в туманную тьму и увидел, что калитка сама собой беззвучно растворилась – а потом бесшумно закрылась. Ему стало страшно, как никогда в жизни. Он, дрожа, отпрянул и отчаянным усилием стряхнул с себя тяжелое оцепенение. Потом захлопнул дверь и задвинул все засовы.
Ночь становилась все темнее. Послышался глухой перестук копыт: лугом подводили лошадей. У ворот перестук стих, и темноту продырявили три черных пятна: одно приблизилось к двери, два других стерегли углы дома. Пятна притаились, и тишь стала еще глуше; а ночи не было конца. Деревья у дома словно замерли в немом ожидании.
Но ветерок пробежал по листьям, и где-то крикнул первый петух. Жуткий предрассветный час миновал. Пятно у двери шевельнулось. В беззвездной и безлунной мгле блеснул обнаженный клинок. Мягкий, но тяжелый удар сотряс дверь.
– Отворить, именем Мордора! – приказал злобный, призрачный голос. От второго удара дверь подалась и рухнула – вместе с цепями, крюками и запорами. Черные пятна втянулись внутрь.
И тут, где-то в ближней рощице, гулко запел рожок. Он прорезал ночь, словно молния:
ВСТАВАЙ! НАПАСТЬ! ПОЖАР! ВРАГИ!
Толстик Боббер дома не сидел. Увидев, как черные пятна ползут к дверям, он понял, что ему или бежать, или погибать. И побежал – черным ходом, через сад, полями. Пробежал едва ли не лигу до ближнего дома и упал на крыльце.
– Нет, нет, нет! – стонал он. – Я ни при чем! У меня его нету!
Про что он бормочет, не разобрались, но поняли главное: в Забрендии враги, нашествие из Вековечного Леса. И грянул призыв:
НАПАСТЬ! ПОЖАР! ВРАГИ! ГОРИМ!
Брендизайки трубили в старинный рог, трубили сигнал, не звучавший уже добрую сотню лет, с тех пор как в свирепую зиму по льду замерзшей реки пришли с севера белые волки.
ВСТАВАЙ! ВРАГИ!
Откуда-то слышался отзыв: тревога по всей форме. Черные пятна выползли из дома. На ступеньки упал продырявленной хоббитский плащ. Лугом стук копыт притих, потом ударил галоп, удаляясь во мглу. Повсюду звучали рожки, перекликались голоса, бегали хоббиты. Но Черные Всадники вихрем неслись к северу. Пусть себе галдит мелкий народец! В свое время Саурон с ним разберется. А пока что их ждали другие дела – дом пуст. Кольца нет, дальше! Они стоптали стражу у ворот и навсегда исчезли из хоббитских краев.
