— Как-нибудь в другой раз.
У подножия пирамиды ждали сир Барристан с Бронзовыми Бестиями и открытый паланкин. Сир дедушка, несмотря на возраст, держался прямо и был очень красив в подаренных Дени доспехах.
— Лучше бы вас охраняли сегодня Безупречные, ваше величество, — сказал старый рыцарь, когда Гиздар отошел побеседовать со своим родичем. — Половина Бронзовых Бестий — вольноотпущенники, не испытанные в боях. — Другую половину составляли миэринцы, чья верность внушала ему сомнения, но об этом он умолчал. Селми не доверял ни одному миэринцу — ни с густыми волосами, ни с бритой головой.
— Они так и останутся неиспытанными, если не испытать их.
— Маска скрывает многое, ваше величество. Откуда нам знать, та ли это сова, что охраняла вас вчера и третьего дня?
— Если я не стану верить Бронзовым Бестиям, чего же ждать от простых горожан? Под этими масками скрываются славные отважные люди, и я вверяю им свою жизнь. Не тревожьтесь так, сир: каких мне еще защитников нужно, коли рядом будете вы?
— Я уже стар, ваше величество.
— Силач Бельвас тоже идет.
— Воля ваша. Мерис мы по вашему приказанию отпустили, — понизил голос сир Барристан. — Она хотела поговорить с вами, но пришлось ограничиться мной. Женщина уверяет, будто Принц-Оборванец хотел с самого начала перейти к вам. Ее он якобы послал для тайных переговоров с вами, но дорнийцы, разоблачив их всех, не дали ей и слова сказать.
«Одни предают других, другие третьих… будет ли этому конец?»
— Вы ей верите, сир?
— Не особенно, ваше величество, но так она говорит.
— И они в самом деле перейдут к нам?
— По ее словам, да — но за определенную цену.
— Так заплатите им. — Золота в Миэрине много, а вот стали недостает.
— Принцу-Оборванцу нужны не деньги, ваше величество. Он хочет получить Пентос.
— При чем же здесь я? Пентос на другом краю света.
— Он готов подождать, пока мы не выступим в Вестерос.
«А если этого никогда не случится?»
— В Пентосе обитает магистр Иллирио, устроивший мой брак с кхалом Дрого, подаривший мне драконьи яйца, приславший мне вас, Бельваса и Гролео. Я бесконечно ему обязана и не намерена отдавать его город наемнику.
— Мудрое решение, ваше величество, — склонил голову рыцарь.
— Этот день сулит многое — верно, любимая? — Гиздар зо Лорак помог Дени сесть в паланкин, где стояли рядом два трона.
— Разве что вам. Не тем, кто умрет еще до захода солнца.
— Все мы умрем, но не всем дано погибнуть со славой, под приветственные клики целого города. Открывай, — крикнул он солдатам у дверей, подняв руку.
Воздух уже мерцал от зноя над площадью, вымощенной разноцветными кирпичами. Девять из каждых десяти человек — кто в носилках или на креслах, кто на осликах, кто пешком — двигались по кирпичному проспекту на запад, к Арене Дазнака. Появление королевского паланкина из пирамиды встретили громким «ура». «Не странно ли, — думала Дени, — что меня чествуют на той самой площади, где я прибила к столбам сто шестьдесят три человека из числа великих господ?»
Во главе процессии бил большой барабан, и глашатай в тунике из медных дисков выкрикивал:
— Дорогу! — БОММ. — Дорогу королеве! — БОММ. — Дорогу королю! — БОММ.
За барабаном шагали Бронзовые Бестии, по четверо в ряд — кто с дубинками, кто с кольями, в складчатых юбках, сандалиях и пестрых плащах, копирующих кирпичи Миэрина. На солнце сверкали маски вепрей, быков, ястребов, цапель, львов, тигров, медведей, змей с раздвоенным языком, василисков.
Не любящий лошадей Силач Бельвас шел впереди паланкина в безрукавке с заклепками — его коричневый, весь в шрамах живот колыхался на каждом шагу. Ирри, Чхику, Агго и Ракхаро ехали верхом, за ними следовал Резнак в кресле с навесом от солнца. Сир Барристан в сверкающих доспехах сопровождал паланкин рядом с Дени — на плечах безупречно отбеленный плащ, на левой руке большой белый щит. Чуть позади ехали Квентин Мартелл и два его спутника.
Процессия медленно ползла по длинной кирпичной улице.
— Дорогу! — БОММ. — Королева! Король! — БОММ. — Расступитесь! — БОММ.
Служанки Дени спорили, кто станет победителем финального поединка. Чхику предпочитала гиганта Гогора, больше похожего на быка, чем на человека, вплоть до бронзового кольца в носу; Ирри заявляла, что цеп Белакуо-Костолома уложит и великана. Что с них взять, они дотракийки. На свадебном пиру Дени гости рубились на аракхах, умирали, пили, совокуплялись. Жизнь и смерть в кхаласарах идут рука об руку — чем больше крови прольется на свадьбе, тем крепче брак. Ее новый брак тоже омоется кровью и будет счастливее некуда.
БОММ, БОММ, БОММ, БОММ, БОММ.
Барабан забил часто и гневно, сир Барристан обнажил меч, процессия застряла между бело-розовой пирамидой Палей и черно-зеленой Накканов.
— Почему мы остановились? — спросила Дени.
Гиздар встал.
— Что-то загораживает дорогу.
Причиной задержки оказался чей-то перевернутый паланкин: один из носильщиков упал в обморок от жары.
— Помогите человеку, — распорядилась Дени. — Уведите его в тень, напоите, дайте поесть. Вид у него такой, будто он голодал неделю.
Сир Барристан беспокойно смотрел вправо-влево. Гискарцы на террасах отвечали ему холодными, недружелюбными взглядами.
— Не нравится мне это, ваше величество. Вдруг западня? Сыны Гарпии…
— …укрощены, — завершил фразу Гиздар зо Лорак. — Зачем им вредить моей королеве, коль скоро она избрала меня своим королем и супругом? Помогите же этому человеку, как приказывает наша драгоценная повелительница. — Улыбаясь, он взял Дени за руку, а Бронзовые Бестии устремились к носильщику.
— Раньше носильщики были рабами, — сказала Дени. — Я освободила их, но носилки от этого легче не стали.
— Верно, но теперь они получают плату за переноску тяжестей. Раньше надсмотрщик спустил бы кнутом шкуру с того, кто упал, а теперь ему помощь оказывают.
Бестия в маске вепря протягивал пострадавшему мех с водой.
— Что ж, видимо, и за малые победы следует быть благодарной.
— Шаг за шагом, а там и на бег перейдем. Будем строить новый Миэрин вместе. — Улицу наконец-то очистили. — Двинемся дальше?
Дени оставалось только кивнуть. Шаг за шагом. Но куда это ее приведет?
Ворота Арены Дазнака были изваяны в виде двух бронзовых воинов — один с мечом, другой с топором. По замыслу скульптора они наносили друг другу смертельный удар, высоко подняв свое оружие.
«Искусство, бьющее наповал», — сказала про себя Дени.
Со своей террасы она постоянно видела бойцовые ямы. Мелкие усеивали лицо Миэрина как оспины, большие напоминали незаживающие язвы, но эту сравнить было не с чем. Королевская чета, пройдя в арку между сиром Барристаном на одной стороне и Бельвасом на другой, оказалась на краю огромной кирпичной чаши, окруженной ярусами сидений, каждый разного цвета.
Гиздар вел Дени мимо черных, пурпурных, синих, зеленых, белых, желтых и оранжевых рядов к алому, в цвет песка. Разносчики предлагали собачьи колбаски, жареный лук, щенячьи зародыши на палочке, но королевскую ложу Гиздар снабдил охлажденным вином, родниковой водой, фигами, финиками, дынями и гранатами.
— Ух ты, саранча! — Бельвас схватил миску насекомых в меду и захрустел ими.
— Это очень вкусно, — сказал Гиздар, — попробуй, любимая. Ее обваливают в пряностях, а уж после в меду, чтобы придать ей и остроту, и сладость.
— Теперь понятно, отчего Бельваса прошиб пот. Я удовольствуюсь финиками и фигами.
Напротив них сидели Благодати в разноцветных одеждах — в середине выделялась зеленым островком Галацца Галар. Великие господа Миэрина занимали красные и оранжевые сиденья; женщины прятались от солнца под покрывалами, мужчины уложили волосы в виде рогов, растопыренных пальцев и пик. Лораки облачились в токары индиговых и лиловых тонов, Пали предпочитали бело-розовую полоску. Юнкайские посланники в желтом, каждый со своими рабами, разместились в соседней ложе. Чем выше ряд, тем ниже был статус зрителей: черные и пурпурные скамьи на самом верху занимали вольноотпущенники, наемники — капитаны бок о бок со своими солдатами — сидели чуть ниже. Дени разглядела среди них коричневое лицо Бурого Бена и огненно-рыжие баки Красной Бороды.
