Кем следует считать Харата – негуманоидом или животным с мощным телепатическим полем – Зианта не знала. Голубоватый пушок, покрывавший тело, мог быть и легкими перышками, и очень тонким мехом. Крыльев он не имел, зато в кармашках его специального покроя одеяния лежали, свернувшись, четыре небольших щупальца. Трехпалые ноги покрывал тот же пух, но более редкий, доходящий только до щиколоток, вернее – до шпор. При своей потешной внешности он был экспансивен, даже истеричен, и мог в минуту раздражения пустить в ход тяжелый крючковатый клюв и острые когти на ногах. Серо-голубые глаза время от времени прикрывались подвижными пленками.
К Огану он попал еще в яйце, привезенном неведомо откуда одним из гильдейцев. Помимо телепатии, у Харата были отличные психокинетические способности. Но работать с предметами такого веса и на таких расстояниях, каких хотел от него Оган, он еще не мог. Возможно, виной тому был совсем еще небольшой возраст Харата. Но Зианта и Оган знали, как сильно может воздействовать это забавное существо на психическое поле других.
На Корваре, а тем более в Тикиле, где предавались развлечениям выходцы из самых дальних и экзотичных миров, на облик Харата никто не обращал внимания. Он любил сопровождать в город кого-нибудь из домочадцев и даже мирился с тем, что иногда для таких походов на него надевали что-то вроде шлейки с поводком. Оган поощрял такие вылазки, надеясь, что это поможет тренировке способностей Харата. А любопытное существо приходило в восторг от перспективы поглазеть на разномастную публику Тикила. Сейчас Харат дрожал от возбуждения на коленях Зианты и пощелкивал клювом.
– Куда? – обернулся к ним Снаскер.
– К Каферу, – бросила Зианта.
Внизу уже мелькали серые бараки Диппла, но Зианта от волнения не замечала ничего. Она боялась, что ее возбуждение почувствует Харат. Где-то в позвоночнике запульсировал комочек энергии, который разбудил в ней веру в удачу. Сегодня она сможет, сможет! Однако этот сгусток энергии ползет все выше… Рано запускать его в голову, еще не время…
Снаскер посадил машину на утопающей в зелени эспланаде. Видные даже при солнце мигающие огни цветных реклам зазывали прохожих в торговые ряды Рубиновой улицы. Сгорая от нетерпения, она степенно направилась к Каферу. Побывать там необходимо, а уж потом можно приступать к своему делу.
Деньги со всех планет текли на Рубиновой улице широкой рекой. И глубокий полноводный ручей ответвлялся от этого потока в кассу торговца Кафера.
Витрины его магазина были исключительным по красоте зрелищем, особенно для любителей и знатоков драгоценностей. Рядом с прекрасно ограненными камнями были расставлены крошечные фигурки из самоцветов, тончайшей работы безделушки, многие – с клеймами древних мастеров.
Хотя сейчас мысли Зианты были направлены не в сторону этого великолепия, она испытала волнующее восхищение, увидев совершенно потрясающую диадему. Вся она была собрана из ажурных цилиндриков, сплетенных из тоненькой проволоки. На каждом цилиндрике качалась крошечная подвеска – цветочек, листик, фигурки насекомых или животных, выполненные с бесподобным мастерством. Если надеть такую диадему, все эти прелестные вещицы будут мелодично позванивать в такт шагам. Поражал воображение и миниатюрный город, сделанный из флюоресцирующего сплава, секрет которого знали древние мастера Лидиса IV. Ювелиры воспроизводили в точности мельчайшие детали архитектуры; на улицах даже были люди размером с ноготок.
Она долго рассматривала витрину. Рядом с Зиантой то и дело останавливались прохожие, среди которых были и подлинные ценители ювелирного искусства. Несмотря на ранний час, поток людей, фланирующих по Рубиновой улице из лавки в лавку, был уже довольно оживленным. Зианта двинулась вниз по улице, держа Харата на плече. Он вертел головой, стараясь ничего не пропустить вокруг, порой щебетал что-то. Зианта не устанавливала с ним мыслеконтакта, берегла силы. Как ни стремилась она к цели, но заставляла себя не торопиться, останавливаться у витрин, заходить в лавки.
Добравшись до конца улицы, она не могла больше сдерживаться и, ускорив шаг, пересекла нарядно украшенный сквер. За ним возвышалось здание, в котором она побывала вчера вечером. Сюда, на эту сторону, выходили окна апартаментов Джукундуса. Ей нужно оказаться к ним как можно ближе.
К ее огорчению, сквер мало подходил для дела, требовавшего отсутствия лишних любопытных. Все скамейки были заняты, в аллеях гуляли люди, зашедшие в этот цветущий оазис в поисках тени и прохлады. Чем дольше она бродила по дорожкам, тем сильнее овладевало ею отчаяние. Но девушке не хотелось мириться с поражением – она должна отыскать и отыщет подходящее место!
Харат, уловив ее волнение, тоже забеспокоился. Щебетание перешло в клекот. Он заерзал на плече Зианты, больно царапаясь когтями через платье. Его следует успокоить. В таком состоянии он никудышный помощник.
На самой окраине сквера она увидела, что ее упорство вознаграждено: в тенистой пальмовой аллее стояла одинокая – и свободная! – скамейка. Подойдя, Зианта поняла, почему эта скамейка пустовала: она вся была мокрая от росы, которую из-за густой тени не успело высушить утреннее солнце. Решившись, Зианта подняла подол платья и села, ощутив через тонкие брюки ледяное прикосновение. Но тут же забыла об этом маленьком неудобстве, сосредоточившись на своем замысле.
Сняв с плеча, она посадила Харата против себя на колени и поймала его взгляд. Как только их глаза встретились, между ней и маленьким спутником установилась немая связь. Харат понял, что девушке требуется его помощь, и был готов помогать.
Теперь займемся. Зианта готовилась применить всю энергию, запасенную за утро. Тепло поползло по ее позвоночнику, поднялось к ее лопаткам, затем – к плечам. Охватило жаром шею и пришло, забилось в висках. Теперь осталось довести частоту пульсаций до нужного ритма – с этим она справилась без труда. Сосредоточение – и вся она превратилась в острый клинок энергии. Даже Оган мог только в самых общих чертах объяснить, что происходило с ней в момент фокусировки.
Зианте и Харату уже не требовалось глядеть друг на друга – они были в более высоком контакте. В сознании оформился образ предмета, преследовавший ее с самого вечера. Сейчас она была как бы не здесь, не на садовой скамейке, а парила там, над заветным столиком.
Сначала схематично, потом все яснее и четче формировала она в сознании вид комка, эту уродливую фигурку. Еще усилие – и мысль слилась с реальностью. Пора! Все ее существо воплотилось в остро направленное желание – иметь этот камень. И тут же Зианта ощутила еще один поток энергии – Харат понял ее.
Сюда!
Она послала этот приказ, как живому существу. Напряжение было предельным. Она видит, как берет комок. Ну же!
Сюда!
Она держала пробитый ею мыслеканал еще какое-то время. Но вот даже поддержка Харата уже не могла скомпенсировать расход энергии. Силы оставили ее, наступила полная опустошенность. Она бесконечно трудно возвращала себя, свое сознание в сидевшее на мокрой скамье тело. Оно сопротивлялось этому вторжению бешеными ударами сердца, головокружением. Никогда еще выход из психического транса не был для нее столь мучителен. Время и пространство смешались, она не воспринимала окружающее, не могла сделать ни одного движения. Слезы бессилия застилали глаза, изо рта струйкой тянулась слюна, стекая по подбородку. Шли минуты, а ей никак не удавалось остановить мелькавшую в глазах карусель кустов, деревьев, прутьев садовой ограды. В опустошенное сознание пробивались волны страха, исходившие от Харата. Он был смертельно напуган ее состоянием, подобием обморока. Зианта с трудом двинула тяжелыми, чужими руками, чтобы успокоить своего маленького дрожащего помощника.
Возвращение к реальности было отравлено горьким разочарованием. Она не смогла… Это не ее удел, это выше ее способностей. Заветный камешек так и остался недостижимым.
Но… Отчего так возбужден Харат? Он толкает ее своим легким тельцем и все глядит и глядит на землю. Жаркая волна обдала ее. Не может быть! Вот он!
