Ознакомительная версия.
– Заплатили? – попятился Дунк. – Как заплатили?
– Шесть драконов вперед, еще четыре, когда вы умрете. Скажите спасибо, что жизнь рыцаря столь дешево оценили; если б мне предложили больше, я бы постарался вогнать копье в глазную прорезь вашего шлема.
Дунку снова сделалось дурно. За что кто-то хочет его убить? Он никому в Белых Стенах не делал зла. Один только Эйерион, брат Эга, люто ненавидит его, но Огненный Принц изгнан за Узкое море.
– Кто дал вам денег?
– Чей-то слуга принес мне их на заре, как только распорядитель назначил, кто с кем сражается. Он надвинул капюшон на лицо и своего хозяина не назвал.
– Но зачем кому-то меня убивать?
– Я не спрашивал. – Сир Утор подлил себе вина. – Похоже, у вас больше врагов, чем вы думаете, сир Дункан. Оно и понятно: многие скажут, что вы причина всех наших бед.
Сердце Дунка точно холодная рука сжала.
– Извольте объясниться.
– На Эшфордском лугу меня и впрямь не было, но ведь турниры – мой хлеб. Я наблюдаю за ними, как мейстер за звездами, и слышал, как некий межевой рыцарь стал причиной Испытания Семерых и как оное испытание привело к смерти Бейелора Сломи Копье от руки его собственного брата Мейекара. Бейелора любили многие, и у Огненного Принца тоже найдутся друзья, не забывшие, за что он был изгнан. Подумайте над моим предложением, сир. Улитка оставляет за собой слизистый след, это так, но слизь не во вред человеку… зато когда пляшешь с драконами, немудрено и сгореть.
* * *
День заметно померк. С востока надвигались темные тучи, солнце клонилось к западу, отбрасывая длинные тени. Оруженосец Уилл осматривал ноги Грома.
– Где Эг? – спросил его Дунк.
– Лысый-то? А я почем знаю, убег куда-то.
Не вынес прощания с Громом, подумал Дунк. Ищет утешения в своих книгах.
Но книги лежали стопкой у постели мальчугана, а самого Эга не было и следа. Дунку это не понравилось: Эг никуда бы не ушел без его разрешения.
Два пожилых оруженосца угощались пивом у полосатого шатра неподалеку.
– …да провались оно, мне и одного раза хватило. Трава была зеленая, как солнце взошло… – говорил один, заметивший Дунка, лишь когда другой пихнул его локтем. – Сир?
– Оруженосца моего не видели? Эга?
– Да, знаю. – Служивый поскреб свою седую щетину. – Волос меньше, чем у меня, а язык втрое длинней, чем надо. Другие ребята малость поколотили его, но то было ночью. С тех пор я его не встречал.
– Прячется, видать, – сказал другой. Дунк наградил его суровым взглядом и приказал:
– Если придет, скажите, чтобы ждал меня тут.
– Да, сир, непременно скажем.
Может, он на поединки решил посмотреть? Дунк пошел к турнирному полю. Сир Глендон Болл у конюшни чистил справную гнедую кобылку. Дунк и его спросил, не видал ли он Эга.
– Пробегал мимо вот только что. – Глендон скормил кобыле морковку. – Как вам моя новая лошадка? Лорд Костейн прислал за нее выкуп, но я не взял. Оставлю ее себе.
– Его милость будет недоволен.
– Он сказал, что я не вправе носить огненный шар на щите – пушистая верба, мол, мне больше подходит. Пусть катится в пекло.
Дунк не сдержал улыбки. Сам наслушавшись таких подковырок от господ вроде Огненного Принца и сира Стеффона Фоссовея, он чувствовал родство с обидчивым молодым рыцарем. Мать Дунка скорее всего тоже шлюхой была.
– Сколько всего у вас трофейных коней?
– Да я уж со счету сбился. Мортимер Боггс пока еще в должниках ходит – он сказал, что лучше съест свою лошадь, чем позволит ублюдку шлюхи ездить на ней. А доспехи долго бил молотом и понаделал в них дыр – ну, авось за железо тоже что-нибудь выручу. – Глендон казался скорее грустным, чем рассерженным. – Около того… около той гостиницы, где я рос, есть конюшня. Я там работал мальчишкой и втихую катался на всех лошадях, пока их хозяев не было. Каких только не перепробовал: и старых кляч, и верховых, и охотничьих, и рабочих, и боевых – даже дорнийский скакун попался однажды. Знакомый старик научил меня делать копья. Я думал доказать им на деле, кто я таков, но они не желают признавать, что я сын своего отца. Попросту не желают.
– Некоторые никогда не признают этого, но есть и другие. Сразу после турнира мы с Эгом отправляемся на север, чтобы поступить в Винтерфелл на службу и сражаться вместе со Старками против Железных Людей. Едем с нами, если хотите. – Сир Арлан всегда говорил, что Север – особый мир, и о Пенни-Дженни и Вербном Рыцаре там едва ли кому-то известно. Там над Глендоном не станут смеяться и судить о нем будут лишь по его воинской доблести.
– С чего это? – подозрительно спросил Глендон. – Советуете мне спрятаться где-нибудь?
– Я просто подумал, что два меча лучше, чем один. На дорогах нынче небезопасно.
– Это верно, но моего отца когда-то обещали принять в Королевскую Гвардию. Я намерен получить белый плащ, который так и не достался ему.
Как же, дожидайся, чуть было не ляпнул Дунк. У нас с тобой на белые плащи надежда плохая. Ты родился от лагерной шлюхи, я вылез из канавы на Блошином Конце – короли таких не больно-то жалуют. Но он сдержался и пошел дальше, пожелав Глендону новых побед.
– Постойте, сир Дункан, – тут же окликнул его Вербный Рыцарь. – Я… сожалею о своей резкости. Мать говорила мне, что рыцарь всегда должен быть вежлив. Когда я победил сегодня в последний раз, ко мне подошел лорд Пек. Он предложил мне место в Звездной Вершине. Сказал, что близится буря, которой Вестерос не видел целое поколение и ему понадобятся мечи – преданные воины, умеющие повиноваться.
Дунк ушам своим не поверил. Лорд Гармон как на дороге, так и на башне не скрывал своего презрения к межевым рыцарям – и вдруг такое щедрое предложение.
– Пек, конечно, знатный вельможа… но я бы не стал ему доверять.
– Вы правы, – покраснел Глендон. – Он сказал, что примет меня на службу, лишь когда я докажу свою преданность. Он, мол, устроит так, чтобы я оказался в паре с его приятелем Скрипачом, а я должен поклясться, что проиграю.
Дунка это почему-то не удивило.
– А вы что ответили?
– Что не смогу проиграть Скрипачу, даже если буду стараться. Что побеждал сегодня бойцов, которые несравненно лучше его, и что драконье яйцо будет моим еще до исхода дня. Тогда лорд обозвал меня дураком и посоветовал быть начеку. У Скрипача друзей много, сказал он, а у меня ни одного нет.
Дунк положил руку ему на плечо.
– Один точно есть, сир, а найду Эга, так будет двое.
Юноша кивнул, глядя ему в глаза.
– Отрадно знать, что истинные рыцари еще не перевелись на свете.
Разыскивая Эга в толпе зрителей на турнире, Дунк впервые рассмотрел вблизи сира Томмарда Хедля. Зять лорда Батервелла, крепко сбитый, с выпуклой грудью, выехал на бой в вареной коже под черным панцирем, покрытый шлемом в виде демона с оскаленной пастью. Его чудовищный конь, одетый в кольчугу, был на три ладони выше Грома, на два стоуна тяжелее и двигаться мог только рысью, что не помешало Хедлю быстро расправиться с сиром Кларенсом Карлтоном. Когда того унесли на носилках, Хедль снял шлем, обнажив лысину, черную бородищу лопатой и множество красных чирьев на лице и шее. Дунк узнал его: именно этот рыцарь обругал его в спальне за драконье яйцо, и он же говорил с лордом Пеком.
«…нищенский пир, право слово… мальчишка в самом деле сын своего отца… Жгучий Клинок… нам воин нужен… Старый Молочник думал… Красный Ворон тоже видит вещие сны… мальчишка в самом деле сын своего отца?»
Дунк обвел взглядом сиденья – вдруг Эг занял свое законное место среди вельмож? Нет, и там его не было. Батервелл с Фреем тоже отсутствовали, хотя скучающая леди Батервелл восседала где полагается. Весьма странно… куда подевались хозяин замка, в честь свадьбы коего и устроен турнир, и Фрей – отец новобрачной?
– Сир Утор Андерлиф! – объявил герольд. Солнце скрылось за тучей, и на Дунка упала тень. – Сир Теомор из дома Бульверов, Старый Бык, Рыцарь Черной Короны! Проявите свою доблесть!
Старый Бык навевал страх в кроваво-красных доспехах, с черными бычьими рогами на шлеме. На коня он взгромоздился только с помощью оруженосца и все время вертел головой – правду, видать, молвил сир Мейнард насчет его глаза, – однако народ приветствовал его громкими криками.
Улитке такой чести не оказали, и ему это, разумеется, было лишь на руку. При первом столкновении рыцари нанесли два скользящих удара, при втором Старый Бык сломал копье о щит сира Утора, а тот промахнулся. То же самое случилось и в третий раз, причем Улитка пошатнулся в седле. Дунк видел, что он хитрит, чтобы увеличить ставки против себя – Уилл прилежно отмечал их все это время. Нет бы самому поставить пару монет… эх, Дунк-чурбан, темный как погреб.
Старый Бык рухнул на пятом заходе: наконечник Утора, отскочив от щита, угодил ему в грудь. Одна нога Теомора застряла в стремени, и конь проволок всадника футов сорок, пока люди Бульвера не схватили его под уздцы. Несчастливого рыцаря унесли к мейстеру под редкими каплями начинающегося дождя. Дунка это мало трогало – он думал об Эге. Что, если мальчика схватил его тайный враг? Всякое ведь бывает, но Эг ни в чем не повинен и не должен из-за него пострадать.
Ознакомительная версия.
