Она ошеломленно взглянула на него.
– Это была всего лишь саламандра, папочка!
– Кто бы это ни был, она живая! – гневно сказал ей Максвелл Хайд. – И ты не имеешь права таскать ее за хвост!
– Но нам в кружке всем дали по саламандре! – возразила Дора. – Они должны усиливать нашу магию.
– Ах вот как? – проговорил он, взял ее за гремящий бусами черный рукав и подвел к стулу у столика, который Тоби едва успел поставить на место. – Садись, – велел он, – и напиши мне фамилии и адреса всех людей, кто ходит в этот твой магический кружок.
Перед Дорой появился лист бумаги. Максвелл Хайд вынул из нагрудного кармана ручку и сунул ее в руку Доре.
– Пиши! – приказал он.
– Но почему? – спросила Дора, взглянув на него из-под шляпы.
Похоже, она и в самом деле ничего не понимала.
– Садись и пиши! – прикрикнул он на нее. – Немедленно!
И гневно потряс листом бумаги у нее перед носом.
Дора побледнела и принялась писать. Тем временем Тоби, который собирал рассыпавшиеся фигурки, подобрал одну из них, закатившуюся под буфет, и спросил:
– Может, я попробую выманить саламандру?
– Нет. Оставь ее, – отрывисто ответил Максвелл Хайд. – Бедная тварюшка и так вне себя от ужаса. Ник, сходи в чулан под лестницей и достань оттуда все корзинки с крышками, какие найдешь.
– А она нам дом не подпалит? – спросил Тоби, когда я уже направился к двери.
– Я окружу ее водяным полем. Пиши, Дора, пиши. Скорей, Ник! – сказал Максвелл Хайд. – Дело срочное.
Я нашел корзинку для пикника, вонючую корзину для рыбы и кокетливую корзиночку с плетеными цветочками на крышке.
– Это подойдет? – спросил я.
Максвелл Хайд стоял над Дорой и считал имена и адреса.
– Вполне, – кивнул он, не глядя ни на меня, ни на корзинки. – Дора, здесь только одиннадцать. Вместе с тобой – двенадцать. А вас должно быть тринадцать, не так ли? Кто у вас главный?
– Ой, миссис Блентайр забыла! – сказала Дора и снова принялась писать.
Максвелл Хайд буквально вырвал бумагу у нее из-под ручки.
– Пошли, мальчики, – сказал он. – За мной! Корзинки не забудьте.
Он вышел из дома в теплый темный синий вечер и захлопнул за нами парадную дверь.
– Хорошо еще, – заметил он, шагая по улице так стремительно, что мы едва поспевали за ним, – что все эти придурки живут близко, так что пешком дойти можно. Начнем, пожалуй, с миссис Блентайр. Злобная старая карга.
Я отдал Тоби рыбную корзину.
– А зачем мы туда идем? – спросил я у Максвелла Хайда.
– Спасать саламандр, разумеется, – сказал он. – Пока они не подпалили пол-Лондона. И пока никто не начал их мучить. Надо вам знать две вещи, – продолжал он, сворачивая за угол в сторону Темзы. – Первое – что саламандры у нас не водятся. Обычно их привозят из Марокко или Сахары. А следовательно, этих саламандр кто-то привез сюда специально. И вероятно, в кошмарных условиях. А второе – что саламандры, если им причинить боль или достаточно сильно напугать, производят чрезвычайно мощный выброс магии. И если ведьма, которая их мучает, вроде Доры – то есть идиотка, – эта магия почти мгновенно оборачивается мощной вспышкой пламени. Теперь понимаете, почему мы так спешим?
Мы все поняли. Мы почти бежали за ним следом, размахивая корзинками, миновали одну улицу, другую и наконец вышли к славному домику в тихом квартале, где прежде находились конюшни. Максвелл Хайд застучал маленьким латунным молоточком на двери. Прошло довольно много времени, прежде чем дверь открыла старая леди с растрепанными волосами. Старушка умильно взглянула на нас из-под маленьких полукруглых очков.
– Добрый вечер, миссис Блентайр, – сказал Максвелл Хайд. – Прошу прощения, но я за вашими саламандрами.
Миссис Блентайр заморгала еще умильнее.
– За какими саламандрами, дорогой мой?
– У меня на это нет времени, – сказал Максвелл Хайд.
И пустил в ход магидскую силу. Внешне он ничуть не изменился, но внезапно стал выглядеть очень внушительно. Он возвышался у двери, могучий, как гора, или как какое-нибудь стихийное бедствие. Я с интересом наблюдал. Это было примерно то же самое, что я сам делал в детстве, когда старшие мальчишки пытались меня обидеть.
– Я изымаю у вас саламандр, – сказал он. – Немедленно.
Бабка взглянула на него – и засеменила куда-то вглубь дома. Через несколько секунд она вернулась с крошечной клеточкой, которая тускло светилась и распространяла вспышки паники и ужаса.
– Вот, дорогой мой. Но я не понимаю…
Максвелл Хайд взял клетку и высыпал трех перепуганных, еле видимых сквозь дым узников в рыбную корзину.
– Тоби, скажи им, что они теперь в безопасности. Постарайся их убедить. Где вы их взяли, миссис Блентайр?
– Я не понимаю, в чем… – начала снова миссис Блентайр.
– Говорите! – приказал Максвелл Хайд. – Запираться бесполезно. Я все равно узнаю.
Вид у миссис Блентайр сделался умильно-обиженный.
– Ну, если вы настаиваете… Я купила их в Илинге, в одной славной лавочке старьевщика, дорогой мой. Лавка называется «Диковинки Тонио». Их там продают по шесть пенсов дюжина. И все-таки не понимаю, почему…
– Спасибо, достаточно, – сказал Максвелл Хайд. – Доброй ночи, мадам.
– Значит, она прикупила двадцать четыре штуки, – сказал он нам, когда мы торопливо зашагали дальше. – Чтобы хватило на тринадцать человек. Осталось двадцать штук на одиннадцать человек – а это значит, что у большинства остальных их по две. О черт!
Пока мы шли по следующему адресу, у Тони начались проблемы. Саламандры по-прежнему были в ужасе и продолжали греться. Из корзинки уже отчетливо попахивало жареной рыбой. Я отобрал корзинку у Тони, поднял ее к своему лицу и попытался передать им такой же заряд силы, как тот, что помог одолеть миссис Блентайр.
– Все в порядке! – сказал я. – Мы вас спасли. Теперь вы в безопасности. Успокойтесь!
И они мне вроде как поверили. Это было интересно. У саламандр были настоящие мысли, как у Мини, крошечные, отчаянные, но меня они поняли. Они слегка поостыли, и Тоби взял корзинку обратно и снова принялся их успокаивать.
Это была какая-то сумасшедшая гонка. Мы носились в темноте от дома к дому, и Максвелл Хайд запугивал этих людей одного за другим, заставляя их отдать ему перепуганных, отчаявшихся саламандр. Мы наполнили ими рыбную корзину и корзину для пикника и перешли уже к корзинке с цветочками. Корзинка с цветочками почти сразу затлела и задымилась, пока я не прикрикнул на нее как следует. Дважды Максвелл Хайд нарывался на настоящий скандал, когда доморощенные маги делали вид, что у них только одна саламандра, а он знал, что саламандр должно быть две. Нам потом долго кричали вслед, что позвонят в полицию.
Двенадцатый дом, до которого мы дошли, был охвачен огнем. Из окон первого этажа вырывались клубы оранжевого дыма, и, когда мы подходили к дому, на улицу с грохотом влетела пожарная машина. Дверь дома распахнулась, и оттуда вывалился старик, вопя:
– Помогите! Помогите!
Мы с Тоби бросились ловить двух саламандр, которые выскочили на улицу вместе с ним. Тоби свою поймал, а у меня в руках было две корзины, и я свою упустил. Саламандра струйкой скользнула в ближайший водосток и там пропала. Небось до сих пор гуляет где-то в канализации.
– Я всего-навсего окунал их в воду! – негодующе говорил старик Максвеллу Хайду. – Только и всего!
– Ну, тогда вы получили по заслугам, – сказал Максвелл Хайд. – Надеюсь, ваш дом сгорит дотла. Пошли, мальчики.
Он забрал у меня корзинку для пикника, и мы отправились домой с нашими двадцатью двумя саламандрами. Они были совершенно невесомые. Если бы не приглушенное свечение, которое они распространяли, и не запах рыбы и горячей лозы, можно было подумать, что корзинки пусты.
Вернувшись домой, Максвелл Хайд направился прямиком в сад.
– Хорошо, что так жарко, – сказал он. – Не было бы счастья, да несчастье помогло. Теперь им не будет холодно в кустах. Ник, скажи им, что они в безопасности, пока остаются в саду.
– А что, если коза?.. – начал Тоби.
– У козы, подозреваю, какие-никакие мозги имеются, – сказал Максвелл Хайд. – Так что она не спалит себе нутро, попытавшись сожрать саламандру.
Коза натянула свою веревку и с интересом наблюдала, как мы мягко опрокинули корзинки набок, открыли крышки и маленькие светящиеся силуэты на цыпочках выбрались наружу, на миг замерли, точно крошечные освещенные статуэтки, а потом вдруг разбежались и попрятались в клумбах. Саламандры очень похожи на ящериц, только у них вся голова и спинка расписаны завитками, состоящими вроде как из светящихся точек. Они действительно очень изящные, как будто очень маленькие призрачные дракончики.
– Не понимаю, как кто-то мог быть жесток к этим тварюшкам! – сказал Тоби, когда мы возвращались обратно в гостиную.
Я не ответил. Я изо всех сил надеялся, что мы перейдем прямиком к третьему пункту их ежевечернего ритуала: по кружке какао – и спать. Все эти ведьмы вымотали меня до крайности.
