– Этот не останется в шатре ждать, пока его плотники достроят осадные башни, – уверил ее сир Бринден. – Он уже трижды выезжал со своими рыцарями, чтобы поймать налетчиков или атаковать неподдающуюся крепость.
Кивая, Робб изучал карту, которую нарисовал для него дядя. Нед научил сына читать карты.
– Надо напасть на него отсюда, – указал он. – Взять несколько сотен людей – не более, – со знаменем Талли. Он погонится за вами, а мы будем ожидать. – Палец его сдвинулся налево. – Здесь.
Теперь это «здесь» пряталось в ночных тенях под луной, густой ковер мертвых листьев прикрывал землю, заросшие лесом края долины мягко понижались к ложу ручья, покрытые редевшим у воды подлеском.
«Здесь» ее сын оглянулся с коня в последний раз, отсалютовав матери мечом.
«Здесь» взревел рог Мэйдж Мормонт, низкий голос его, прокатившись по долине с востока, сообщил им, что последний из всадников Джейме въехал в ловушку.
Серый Ветер откинул к небу голову и завыл.
Голос его, казалось, пронзил Кэтлин Старк, она задрожала. Звук был ужасным, пугающим, но в нем слышалась и музыка. На мгновение она ощутила нечто вроде жалости к войску Ланнистеров. «Так звучит смерть», – подумала она.
– ХААрууууууууууууууууууууу, – раздался ответ с дальнего гребня, где Большой Джон затрубил в свой рог. На востоке и западе трубы Маллистеров и Фреев призвали к отмщению, на севере, где долина сужалась и изгибалась, словно задранный локоть, боевые горны лорда Карстарка добавили свои глубокие скорбные голоса в зловещий хор. Внизу у ручья кричали люди, пятились кони. Шепчущий лес разом выдохнул, когда укрывшиеся в ветвях деревьев лучники Робба выпустили стрелы на волю, и ночь взорвалась воплями раненых людей и коней. Вокруг нее всадники поднимали пики; грязь и листья, скрывавшие безжалостные блестящие наконечники, осыпались, открывая мерцание заточенной стали.
– За Винтерфелл! – услыхала она голос Робба после того, как стрелы вздохнули снова. И сын рысью поскакал прочь от нее, уводя своих людей вниз по склону.
Кэтлин без движения сидела на коне рядом с Халом Молленом, окруженная охраной; она снова ждала, как прежде ждала Брандона, Неда, отца. Она находилась на возвышенности, и деревья скрывали от глаз Кэтлин бо́льшую часть того, что происходило внизу. Один удар сердца, два, четыре, и вдруг на свете словно бы никого не осталось, кроме нее и ее защитников. Все остальные растаяли в зелени.
Однако поглядев на дальний гребень с другой стороны долины, она увидела всадников Большого Джона, появившихся из темноты между деревьями. Они шли длинным строем, бесконечным строем, и когда они оставили лес, на короткую долю мгновения Кэтлин видела только лунный свет на остриях их пик, словно тысяча блуждающих огоньков спускалась вниз, окутанная серебряным пламенем.
Но Кэтлин моргнула, и они вновь превратились в людей, мчавшихся, чтобы убить или умереть.
После она не смогла бы утверждать, что видела эту битву. Но она слышала, а долина была полна отголосков: треск ломающихся копий, звон мечей, крики «За Ланнистеров» и «За Винтерфелл», «Талли! За Риверран и Талли». Поняв, что смотреть здесь не на что, Кэтлин закрыла глаза и прислушалась. Битва ожила вокруг нее. Она слышала топот копыт, железные сапоги расплескивали мелкую воду, глухо – словно под топором дровосека – стонали дубовые щиты, сталь скрежетала о сталь, свистели стрелы, грохотали барабаны, в ужасе тысячью глоток ржали кони. Мужчины ругались, просили пощады, получали ее (или же нет) и оставались в живых (или же умирали). Края долины странным образом играли со звуком: однажды она услыхала голос Робба столь же ясно, как если бы он стоял возле нее. Сын звал:
– Ко мне! Ко мне!
Потом она услышала рычание и ворчание лютоволка, услышала лязганье его длинных зубов, звук раздираемой плоти; в крике страха и боли слились голоса человека и коня. Там был только один волк? Трудно было понять.
Понемногу звуки начали стихать и удаляться. Наконец слышно стало лишь волка. Когда на востоке забрезжил кровавый рассвет, Серый Ветер снова завыл.
Робб подъехал к ней на другом коне, пегом мерине, заменившем серого жеребца, на котором сын спустился в долину. Волчья голова на его щите была изрублена, в древесине остались глубокие борозды, однако сам Робб казался целым и невредимым. И все же, когда сын подъехал ближе, Кэтлин заметила, что его кольчужная перчатка и рукав сюрко почернели от крови.
– Ты ранен, – сказала она.
Робб поднял руку, развел и сомкнул пальцы.
– Нет, – ответил он. – Это… наверное, кровь Торрхена или… – Он качнул головой. – Не знаю. – За ним вверх по склону следовала группа людей – грязная, помятая, но ухмыляющаяся. Теон и Большой Джон шли впереди, таща между собой сира Джейме Ланнистера. Они бросили его перед конем Кэтлин.
– Цареубийца, – без надобности объявил Хал.
Стоя на коленях, Ланнистер поднял голову и сказал:
– Леди Старк. – Кровь бежала по его щеке из глубокого разреза на голове, но бледный свет зари вернул его волосам золотой блеск. – Мне следовало бы отдать вам свой меч, но я, увы, потерял его.
– Мне не нужен ваш меч, сир, – заявила она. – Верните мне моего отца и брата Эдмура, отдайте моих дочерей, верните моего лорда-мужа.
– Боюсь, я потерял и их.
– Жаль, – холодно сказала Кэтлин.
– Убей его, Робб, – посоветовал Теон Грейджой. – Снеси ему голову.
– Нет, – ответил сын, стаскивая окровавленную перчатку. – От живого нам будет больше пользы, чем от покойника. Да и мой лорд-отец всегда был против убийства пленников после боя.
– Мудрый человек, – отозвался Джейме Ланнистер. – И благородный.
– Уведите его и наденьте на него кандалы, – сказала Кэтлин.
– Исполните волю моей матери, – приказал Робб. – Удостоверьтесь, чтобы охрана была надежной. Лорд Карстарк захочет поднять его голову на пику.
– Безусловно, – согласился Большой Джон, махнув. Ланнистера повели прочь, чтобы перевязать и заковать.
– Почему это лорд Карстарк захочет его смерти? – спросила Кэтлин.
Робб поглядел в лес с тем же самым задумчивым выражением, которое иногда появлялось на лице Неда.
– Он… он убил их…
– Сыновей лорда Карстарка, – объяснил Галбарт Гловер.
– Обоих, – добавил Робб. – Торрхена и Эддарда, а еще Дарина Хорнвуда.
– Никто не может усомниться в отваге Ланнистера, – заявил Гловер. – Увидев, что все потеряно, он собрал свою свиту и стал пробиваться вверх по долине, надеясь добраться до лорда Робба и зарубить его. И почти преуспел в своем намерении.
– Он «потерял» свой меч в шее Эддарда Карстарка после того, как отрубил руку Торрхену и расколол череп Дарину Хорнвуду, – сказал Робб. – Он все время выкрикивал мое имя. Если бы они не попытались остановить его…
– …тогда сегодня скорбела бы я, а не лорд Карстарк, – сказала Кэтлин. – Твои люди выполнили свой долг, Робб, они погибли, защищая своего сюзерена. Скорби о них. Чти их отвагу, но после. Сейчас для горя у нас нет времени. Возможно, ты сумел раздавить голову змея, но три четверти длины его тела еще охватывают замок моего отца. Мы выиграли битву, а не войну.
– Но какую битву! – сказал Теон Грейджой с пылом. – Миледи, страна не знала такой победы со времен Пламенного поля. Клянусь, Ланнистеры потеряли десятерых на каждого нашего. Мы взяли в плен почти сотню рыцарей и дюжину лордов-знаменосцев. Лорда Вестерлинга, лорда Бейнфорта, сира Гарта Гринфилда, лорда Эстрена, сира Титоса Бракса, Маллора Дорнийца… и еще троих Ланнистеров, кроме Джейме, племянников самого лорда Тайвина, двух сыновей его сестры и одного – его покойного брата.
– А как насчет лорда Тайвина? – перебила его Кэтлин. – Быть может, вы случайно прихватили и Тайвина, Теон?
– Нет. – Грейджой сразу притих.
– Пока вы не сделаете этого, война далеко не окончена.
Робб поднял голову и откинул волосы с глаз.
– Моя мать права. Есть еще Риверран.
Дэйнерис
Мухи медленно кружили над кхалом Дрого, их тонкое, едва слышное жужжание наполняло Дэни страхом.
