Ознакомительная версия.
Ваймсу пришлось вновь поднести рупор к губам, потому что слова «бар» и «бесплатно» в одной фразе оказали воодушевляющий эффект на слушателей.
– И сейчас, дамы и господа, гоблины на Холме Висельника – как и прочие гоблины в этой местности – находятся под моей защитой и под защитой закона. Они также подчиняются закону, и уж я позабочусь, чтобы у них была своя полиция. Кажется, они – прирожденные операторы клик-башен, а потому, если угодно, они могут этим зарабатывать на жизнь. Я плачу за то, чтобы вон та клик-башня стояла постоянно. Вам будет от нее польза – и им тоже! Гоблины перестанут воровать у вас цыплят, потому что получат возможность их покупать, а если они таки будут воровать – значит, это преступление, и с ними обойдутся по закону. Один закон для всех, дамы и господа. Одна мерка.
Послышались одобрительные возгласы – громкие, как и подобает людям, у которых в перспективе бесплатная выпивка. Разумеется, кто-то мог и впрямь радоваться тому, что в мире появилось правосудие, но, в общем и целом, скорее всего, победу одержал бар. Необязательно для этого быть циником, достаточно просто знать людей.
Ваймс медленно пошел к ярко освещенному трактиру, хотя шансов попасть внутрь было немного. Напротив, шансы попасть в объятия мисс Фелисити Бидл равнялись ста процентам – именно это она и сделала, под смущенным взглядом кузнеца.
Ваймс высвободился, и мисс Бидл сказала:
– Вы прекрасный человек, командор, и, надеюсь, вам поставят памятник.
– А я надеюсь, что нет! Памятники ставят только мертвым.
Она рассмеялась, и Ваймс продолжил:
– Право, мисс Бидл, я не знаю, ждать мне памятника или пинка под зад. В чем-то я действовал вполне по закону, а в чем-то… поступал весьма спорным образом. У меня есть офицер, который с цифрами обращается, как сержант Детрит с кувалдой, и он сейчас изучает счета сына одного из самых влиятельных людей в Анк-Морпорке. Опытные стражники уже посетили дома всех членов местного магистрата и каждому предъявили документ, скрепленный моей печатью, в котором говорится, что они больше не являются членами самозваного магистрата Графств и что им могут быть предъявлены официальные обвинения. Мое оправдание должно сработать, но, скорее всего, в этом деле победит тот, у кого будут лучшие адвокаты. Будущее, мисс Бидл, довольно туманно, но должен вам сказать, что Юный Сэм, вашими трудами, скорее всего, станет мировым экспертом по какашкам. Мы с женой очень довольны и надеемся лишь, что этим он не ограничится.
Вдалеке уже слышалось громыхание повозок и карет. Птички возвращались в гнезда.
– Кажется, скоро прибудут люди, с которыми я захочу поговорить, мисс Бидл, хотя, подозреваю, это желание не будет взаимным.
– Разумеется, командор. Кстати говоря, гоблины, похоже, очень привязались к вашему капралу Шноббсу. Они обращаются с ним как с сородичем, а ему явно нравится Блеск Радуги, как и он ей. Возможно, вам будет интересно узнать, что гоблины дали капралу имя Сокрушающий Ветер.
Ни тени улыбки не было на лице мисс Бидл, и Ваймс ответил:
– Да, очень метко. Шнобби прямо-таки источает сквозняк. Более того, моя супруга высказала пожелание, чтобы я вне очереди присвоил ему звание сержанта на время пребывания здесь. Надеюсь, он поможет гоблинам постичь преимущества закона, хотя не исключаю, что отныне у местных жителей просто будут более искусно воровать кур.
– Да вы шутник, командор.
Выражение лица Ваймса оставалось неизменным.
– О да.
Он повернулся к Джефферсону:
– Знаешь, все было бы намного проще, если бы ты поверил мне с самого начала.
Кузнец пожал плечами:
– А с какой стати мне было вам верить? Вы богач.
– А теперь веришь?
Взгляд кузнеца долго оставался неподвижным – дольше, чем хотелсь бы Ваймсу, – но в конце концов Джефферсон улыбнулся:
– Ну да. Пока что.
На это Ваймс мог дать только один ответ. Он тоже улыбнулся, когда произнес:
– Ты говоришь как настоящий стражник.
Когда Джетро и Фини прошли дальше, из-за спины Ваймса донеслось вежливое покашливание. Он обернулся и увидел встревоженное лицо полковника.
– У вас найдется минутка, командор?
«О боги», – подумал Ваймс.
– Для начала я скажу, командор, что полностью согласен с вашими действиями, и, боги мне свидетели, так и надо было поступить, – полковник вновь кашлянул. – Может быть, вы со мной не согласитесь… – Ваймс ждал, и полковник продолжил: – …но моя жена – глупая женщина, которая боготворит титулы и, если можно так выразиться, ведет себя не по чину. Ее отец был рыбаком, отличным рыбаком… но знаете что? Она скорее умрет, чем кому-нибудь об этом расскажет.
Вновь последовала пауза, и в алом зареве Ваймс увидел блеск в глазах старика.
– Что с ней будет, командор? Сейчас ее стерегут две вежливые молодые леди в форме анк-морпоркской городской Стражи. Не знаю, будет ли от этого какой-нибудь прок на суде, но первое, что она сделала, когда стражники пришли ее арестовывать, так это налила им чаю. Хорошие манеры, сами понимаете. Скажите, она попадет в тюрьму?
Ваймс ощутил желание спросить: «А вы того хотите?» – но подавил его, увидев слезы на лице полковника.
– Вас зовут Чарльз, если не ошибаюсь?
Полковник явно удивился.
– Для друзей просто Чез, командор.
– Я один из них? – Не дожидаясь ответа, Ваймс продолжил: – Как поступить – это будут решать другие люди. А я просто позаботился, чтобы никто случайно не сбежал, прежде чем у меня появится возможность со всеми ними побеседовать, понимаете? Я не судья, и мне не позволят сидеть в числе присяжных. Стражникам это нельзя. И я даже не уверен, что существует наказание за глупость, тщеславие и недомыслие, хотя, пожалуй, если отправлять за решетку всех, кто в этом повинен, пришлось бы построить еще тысячи тюрем. Лично я хотел бы знать, что с убийцами, если я их найду, поступят по закону, и с перепуганными, нерассуждающими и послушными тоже обойдутся, как они того заслуживают. Честно говоря, сэр, я не хочу жить в мире идиотов. У меня нет никакого особого желания видеть вашу жену в тюрьме, хотя, подозреваю, если она окажется в женском отделении Танти, ее кругозор весьма расширится. Она так любит командовать, что уже через пару недель будет всем там заправлять.
– Я ее правда очень люблю, – сказал полковник. – Мы прожили пятьдесят пять лет. Мне очень жаль, что мы доставили вам неприятности, и, как я уже сказал, я завидую, что у вас такая работа.
– Лично я позавидовал бы, что у вашей жены такой муж, – сказал Ваймс. – Знаете, полковник, я буду счастлив, если правда выйдет на свет, предпочтительно на страницах «Анк-Морпорк таймс», если вы понимаете.
– Прекрасно понимаю, командор.
Ваймс взглянул на старика, которому явно полегчало, и добавил:
– Не гарантирую, но полагаю, что патриций Ветинари постарается обеспечить себе поддержку, и, скорее всего, некоторые наказания будут чисто символическими. Сами понимаете, слишком много шкафов, слишком много скелетов. Слишком много вещей, которые случились слишком давно. Что делать, если какой-то стражник шляется вокруг и вытаскивает их на свет? Это называется реальная политика, сэр. Я подозреваю, что жизнь пойдет своим чередом, и вам недолго придется страдать без жены, и, насколько я понимаю, это значит, что в течение следующей недели вы сможете есть на ужин практически что угодно.
Явно воодушевившись, старик улыбнулся.
– Знаете, командор, я уверен, что тушеные креветки, если отнестись к ним с должным уважением, окажутся моими сердечными друзьями.
Полковник протянул руку. Ваймс принял ее, пожал и произнес:
– Приятного аппетита.
Было несколько версий того, почему щеботанский фургон, перевозивший очень важного заключенного, перевернулся посреди ночи и покатился вниз с крутого холма, по пути разлетевшись на куски. Вините темноту, туман, скорость – а главное, почтовый экспресс из Анк-Морпорка, который врезался прямо в него на повороте.
Когда пострадавшие пришли в себя настолько, чтобы хоть что-то понять, оказалось, что их стало меньше на одного заключенного, который умудрился открыть кандалы отмычкой, и больше на одного стражника, которому перерезали горло.
Было темно, холодно, непроглядно, и уцелевшие, сгрудившись кучкой, ждали до рассвета. В конце концов, как можно кого-то найти в темноте?
Стратфорд умел бегать быстро. Быстрые ноги – штука полезная. Он придерживался дороги, которая была едва различима во мгле. Неважно, куда он шел; в конце концов, Стратфорд знал, что никто не сумеет назвать его особые приметы. Обладать неопределенной внешностью – подарок судьбы.
Спустя некоторое время он с удивлением и радостью услышал, как по дороге за ним рысит лошадь. «Какой-то смелый путник», – подумал Стратфорд, улыбнулся в тумане и стал ждать. К еще большему его удивлению, лошадь остановилась неподалеку, и всадник спешился. Стратфорд различал лишь силуэт в блестящем, насыщенном влагой воздухе.
Ознакомительная версия.
