Под белой пеленой что-то блеснуло. Приглядевшись, я увидела, что рука Хеппи движется, медленно-медленно, и что это блеснули ее кольца. Я смотрела, как рука Хеппи поднялась и покачалась взад-вперед. Это явно было замедленное помахивание – или даже благословение, – личный знак мне, что она меня узнала и желает нам удачи. Мое отчаяние развеялось, я едва не завопила от радости. Моя бабушка действительно очень могущественная ведьма, и она меня благословляет! Быть может, теперь, после всего этого, мы все-таки хоть чуть-чуть понравились друг другу.
Я улыбнулась ей – не знаю точно, улыбнулась ли она в ответ, потому что я взяла Иззей и оттащила их обратно к Грундо и Тоби.
– Возьмите их обеих за руки, – сказала я мальчишкам, – и не отпускайте ни на секунду!
Возможность немного покомандовать пошла мне на пользу. Я снова почувствовала себя бодрой и уверенной.
Мальчишки уставились на меня исподлобья. Тоби пожал плечами и послушался. Грундо нехотя взял за руку Ильзабиль и сказал:
– Было бы куда проще окутать и их этим белым заклинанием.
– Только попробуй! – сказала я.
Романов медленно обходил спеленатую толпу вместе с Ником. Оба они то и дело нагибались и разглядывали белое вещество. Вид у них был озадаченный. Тоби и Грундо отправились за ними, волоча за руки своих близняшек. И я пошла следом. Я старалась не глядеть в сторону других пленников. Больше половины из них, должно быть, были придворными волшебниками, которых я знала. И двое из них – мои папа с мамой! Мне не хотелось видеть их такими, по крайней мере до тех пор, пока есть надежда их освободить.
«Подмаренник или липушник, – подсказало мне знание, содержащееся в моей голове. Перед глазами возникло длинное, жилистое растение, покрытое липкими волосками и мелкими зелеными шишечками. – Связующие заклятия». Это сулило некую надежду. Я шагала следом за остальными, словно во сне, проглядывая связующие заклятия. Проблема в том, что таких заклятий были сотни. Они делились на словесные и ритуальные, и не успела я просмотреть и половины словесных заклятий, как обнаружила, что их как минимум вдвое больше, чем я подумала сначала, потому что любое словесное заклятие можно усилить, сопроводив его тем или иным ритуалом, и наоборот.
Самым первым из ритуальных заклятий, на которое я наткнулась, была древняя игра в веревочку. Я обнаружила, что можно бесшумно сплести сеточку или часики и таким образом подчинить многое своей воле. Если просто сплести сеточку из подмаренника – очень подходящей травки, прочной и липкой, – заклятие выйдет прочным, но продержится недолго; но если при этом произнести нужные слова, заклятие будет действовать, пока подмаренник не сгниет. И так далее. Можно сплести сотни узоров: паутинку, кошачью колыбельку, кружево, мережку, вязанье – и произнести нужные слова, а можно совершить другие действия и опять же произнести слова. Можно станцевать танец… О, это безнадежно!
Тут мы обошли какую-то выпуклость в завесе и увидели болезненно-худого человека, который сидел на стуле отдельно, сам по себе. Стул был завален кучами белой ваты, но человеку она доходила лишь до пояса. Верхняя половина его туловища оставалась свободной, и он сидел, уныло прислонясь к невысокой пластиковой стенке вроде той, какую снесла слониха. За стенкой виднелось нечто вроде жилых помещений. Мы увидели кресла и стол, откуда-то издали доносился запах еды. Казалось, человека нарочно усадили так, чтобы он мог чувствовать запах еды, но не мог до нее добраться.
Я подумала: «Какая жестокость!», но тут человек поднял голову и увидел нас. Это был мерлин. Я была абсолютно ошеломлена. Он тоже.
– Кто вы? – спросил он. Я хорошо помню его слабый, хриплый голос.
– А вы кто? – спросил Романов.
– Я? Я с Блаженных, – ответил мерлин неуверенным, виноватым тоном. – Меня там избрали мерлином, но потом меня унесли прочь…
– Да врет он все! – буркнул Грундо. – Верно ведь?
И он растерянно покосился на меня.
– Я не лгу, уверяю вас! – сказал мерлин.
Он откинул голову назад, на стенку, выпятив подбородок, заросший колючей щетиной. Кадык на тощей шее заходил вверх-вниз, и из глаз у него покатились слезы. Я вспомнила, как раздражало дедушку, что мерлин оказался плаксой, но мне показалось, что в данных обстоятельствах это вполне оправданно.
– Насколько я могу судить, – сказал он, – меня притащили сюда около месяца тому назад. Выдернули из моей машины, завязали глаза и приволокли сюда. Тогда я был здесь единственным пленником. Остальных он притаскивал позднее, группами. Групп было три – последние прибыли буквально только что. Я… я должен признаться, что в первый раз я… я даже советовал ему, за кем посылать. Понимаете, я надеялся, что волшебники сумеют разрушить это ужасное заклинание…
Он закрыл лицо руками и разрыдался.
– И вы не имеете представления о том, какова природа этого заклятия? – осведомился Романов ровным тоном, без малейшего сочувствия.
Мерлин, не отнимая рук от лица, покачал головой.
– Это самое странное заклятие, какое я когда-либо встречал.
– И что, – тихо спросил потрясенный Тоби, – вас тут совсем не кормят?
– Он старается, – ответил мерлин, – только все время забывает. Понимаете, его мысли всецело поглощены заклятием. Но мне тяжело переваривать пищу. Заклятие все так замедляет…
Он оторвал руки от заплаканного лица и попытался улыбнуться Тоби.
– Ничего не понимаю! – заявил Грундо. – Ведь вы – мерлин, вы же не так давно были еще на Блаженных! Это было не месяц назад! Я вас видел! Вы разговаривали о зачарованной воде во Внутреннем саду сэра Джеймса!
– Клянусь вам… – мерлин снова расплакался, – клянусь вам, я не был ни в каком Внутреннем саду! Я туда так и не попал. Я посещал святилища в Дербишире, и тут меня похитили. И я действительно провел тут почти месяц. Я делал отметки на стене…
– Но я же вас видел! – настаивал Грундо.
– Не знаю, кого ты видел, – всхлипнул мерлин, – но это был не я.
Грундо поднял взгляд на Романова. Тот смотрел на мерлина пристально и безжалостно, почти как патологоанатом глядит на труп.
– Плачущие проливают слезы вместе с истиной, – сказал он Грундо. – Пожалуй, я склонен ему поверить.
– Но это означает, что существует самозванец… – начала было я.
И тут мы увидели за стеной еще одного человека, который направлялся к нам.
Когда мы нашли этого мужика, мерлина, это было еще хуже, чем та толпа спеленатых живых трупов. Он-то был живой, понимаете? Его тошнило на стену и на всю эту вату, которой он был опутан. Думаю, это вещество не позволяло ему нормально переваривать пищу. И он блевотиной отмечал прошедшие дни.
Ну, в общем, только Родди воскликнула, что у них на Блаженных существует самозванец, как к стенке подошел грузный мужик. Он облокотился на стенку и уставился на нас. Я его мгновенно узнал. Некоторые люди с возрастом почти не меняются, даже странно. Когда я впервые встретился с Джоэлом, старшим из двоих мальчишек мастера молитв, у него была копна черных волос, выпирающие скулы и брови, которые, казалось, демонстрировали отвращение ко всему на свете. Эти брови и теперь остались точно такими же. Как и губы, довольно толстые, и тупой подбородок. Подбородок я узнал сразу, несмотря на то что он зарос черной щетиной. И этот вредный взгляд я тоже узнал, хотя теперь глаза у него были покрасневшие и усталые. Но с другой стороны, я его видел всего недели три тому назад, а для него прошло целых десять лет, и он за эти годы успел вырасти и заматереть. Теперь он не отличил бы меня от праотца Адама.
– Что это вы тут делаете, а? – спросил он.
– Можно сказать, разыскиваем пропавших людей, – ответил Романов. – Не будете ли вы так любезны отпустить часть из них?
– Нет, – ответил Джоэл. – А кто вы такой?
– Меня зовут Романов, – ответил Романов. – Возможно, вы обо мне слыхали.
– Слыхал, – ответил Джоэл рассеянно и отстраненно, как будто мысли его были заняты чем-то другим. – Диавольское порождение. Непонятно, почему вы еще живы. Мы же посылали…
Тут он взглянул на меня и поправился:
– Мы же послали тебя! – сказал он мне. – Ты принес с собой заклятие, которое должно было уморить Романова, а мы предложили Романову денег за то, чтобы он убил тебя!
– Я тебя тоже очень люблю, Джоэл, – сказал я.
Он меня, похоже, даже не услышал. Он продолжал, как будто ничего не понимал:
– Я отправил тебя из земного Лондона незадолго до того, как мы притащили сюда мерлина. Почему же ты жив? Почему ты здесь?
«Так вот как оно все получилось!» – подумал я.
– Понятия не имею. Возможно, для меня все это еще в будущем, – сказал я быстрее мысли. Я не просто хотел его запутать. Я надеялся помешать ему наложить на меня это свое ватное заклятие. Он подумает, что ему незачем это делать, если Романов все равно меня скоро убьет. – А где же тогда Иафет?
– Разумеется, на Островах Блаженных, делает то, что должен, – сказал Джоэл. – Убирайтесь отсюда, вы все. Вам тут не понравится.
