Вполне естественно, что интересы супругов вскоре разошлись. Как-то вечером она устремила на мужа долгий взгляд и сидела, глядя на него и в то же время сквозь него, словно прямо там и тогда решала, бросить его или нет. Не было ни споров, ни обсуждений, а он не хотел даже спрашивать, почему она уходит, так боялся услышать какую-нибудь неприятную правду о себе.
Когда правда все же прозвучала, оказалось, что она вовсе не так горька, и от этого ему почему-то стало только хуже. Иногда, закрыв глаза, он слышал звук ее шагов, а когда она уходила, видел, как волочится за ней хвост, уползая в незакрытую дверь. Слышал тишину, наступившую в комнате после ее ухода. Он не верил, что в дело был замешан другой румель. Скорее, она ушла потому, что в ее жизни никогда по-настоящему не было мужчины. Она ушла, оставив ему лишь адрес для писем до востребования и указание не искать ее там.
Джерид чем дальше, тем сильнее разочаровывался в жизни.
Мало того, ребятишки, жившие дальше по улице, снова взяли моду швырять снежки ему в окна. Каждую зиму они изводили его тем, что обстреливали снежками его дверь, вынуждая его встать и открыть ее, а сами тут же давали деру и с ловкостью, доступной лишь городским жителям, растворялись в лабиринте улочек и переулков. Пострелята отлично знали, что он служит в инквизиции, и это престижное отличие превратило его в их мишень. Швырнуть в него снежок стало делом чести каждого мальчишки, а день, когда им не представлялось такой возможности, они, должно быть, считали прожитым напрасно.
Ублюдки.
Он как раз зевал, сидя за своим столом, когда в кабинет вошел его помощник Трист:
– Что, засиделись на работе, Джерид?
– Как обычно, – ответил он. – Но я ничего, справляюсь.
Он всматривался в человеческую фигуру помощника, хотя его занимало отнюдь не атлетическое сложение последнего и не его ярко-голубые глаза или густые темные волосы. Строго говоря, он даже не завидовал, просто молодой человек напоминал ему о давно прошедших временах – лет сто тому назад или больше, – когда сам Джерид еще следил за собой. И все же Джерид сохранил проницательный ум, к которому прибавился опыт.
Однако что-то, очевидно, было не так.
– Что на этот раз? – поинтересовался Джерид. – Ты опять из-за повышения по службе? Ты же знаешь, я считаю тебя лучшим из помощников. Для меня ты как член семьи, но ты человек, а правила есть правила.
Джерид и сам переживал из-за того, что не выдвигал Триста на повышение, учитывая, какие способности продемонстрировал молодой помощник и как он трудился для того, чтобы достичь своего нынешнего положения. Вместе они раскрыли больше ста преступлений. Джерид искренне хотел бы направить его на повышение, но знал, как отнесутся к этому нынешние власти. Людей никогда не допускали к ключевым должностям в инквизиции. Все дело было в том, что они слишком мало жили. Продолжительность жизни румелей составляла в среднем около двухсот лет, а значит, у них было больше возможностей достичь истинной мудрости. Так повелось издавна, еще первые императоры своими декретами установили такой порядок, чтобы сгладить некоторые шероховатости совместного существования двух рас гоминидов. Традиции разрушать нельзя, вот Джерид и не предпринимал никаких шагов.
– Дело не в этом, – ответил Трист, глядя в пол. – Все нормально. Я понимаю. – Но что бы он ни говорил, видно было, что такое положение вещей все еще причиняло ему боль. – Нет, вам лучше самому пойти посмотреть. Варкур сейчас не в городе, так что им нужны вы.
– Надеюсь, не беженцы опять бунтуют, – сказал Джерид. – Мы обошлись бы и без этого.
– Нет, это не они. У нас убийство.
– Убийство? – переспросил Джерид, вставая с неподвижным хвостом.
– Да. Очень высокого ранга, – сказал Трист. – Мы только что слышали вопль банши. Убит советник.
Рандур разглядывал следователя-румеля и его помощника-человека. Оба были в официальных темно-красных туниках, но у румеля из-под нее выглядывали коричневые брюки, точно он не любил свою форму. Следователь и его помощник изучали место преступления, где Рандуру было велено задержаться как свидетелю. На Фолке румелей почти не было, и теперь, глядя на него, Рандур думал о том, оттого ли у них и у людей развилось сходное мышление, что они веками жили бок о бок? Что важнее, природа или среда? Возможно, и то и другое.
У румеля была черная кожа, грубые возрастные складки виднелись на ней даже издалека, и Рандур подумал, что румель, должно быть, пережил уже немало зим. Чертами широкого лица он походил на соплеменников: те же впалые щеки, выпуклые блестящие глаза. Следователь бродил по переулку словно без всякой цели, его хвост мерно покачивался в такт шагам. То и дело он поднимал голову к небу, точно проверяя, не пойдет ли снег.
Продавцы и покупатели мельтешили на ирене за ними. На каком-то прилавке уже начинали жарить толстые ломти тюленятины, дым поднимался к балконам и мостикам над головами. Всюду продавали меха, выделанные шкуры – медвежьи, оленьи, рысьи, – из которых каждый мог изготовить то, что ему больше по вкусу. Здесь же можно было купить поддельные украшения разных племен и другую ремесленную фальшивку в том же духе. Их делали тут же, в Виллджамуре, и продавали по дешевке, но жители города не видели никакой разницы между подделками и настоящим продуктом, а если видели, то не придавали значения.
Внимание Рандура привлекала одежда, в особенности последние новинки моды: крошечные воротнички с маленькими рюшами, бледные пастельные тона на женщинах, совсем не украшавшие их, по две брошки, приколотые рядом где только можно. Мечи, которые носили горожане, были в основном короткие, с широким лезвием, похожие на ножи, и Рандур подумал, что такими, должно быть, удобно убивать в узких ходах и переулках Виллджамура.
Инквизиция уже перекрыла проход в переулок, где лежал труп, и теперь ее люди устанавливали высокие деревянные щиты, чтобы загородить ими место преступления.
Румель подошел к Рандуру, холодный и вежливый:
– Селе Джамура вам, сэр. Я следователь Румекс Джерид. Назовите, пожалуйста, ваше имя.
– Рандур Эстеву, с Фолка. Прибыл сегодня утром.
– Вы не местный? То-то мне показалось, что я уловил акцент. Однако вы хорошо говорите по-джамурски. Удивлен, что стража вас пропустила.
Рандур пожал плечами, прядь волос упала ему на лоб.
– Позвольте спросить о цели вашего визита в город. Людей извне в ворота обычно не пропускают из-за Оледенения. У нас тут много проблем, понимаете ли.
– Да, конечно. Меня наняли на работу в императорский дворец, я показал свои документы у каждых из трех ворот. Все законно.
– Хорошо, конечно, но осторожность никогда не помешает. У нас тут небольшие проблемы с беженцами, как вы, наверное, заметили, входя в город.
– Да, бедняги. – Рандур поднял ворот плаща. – А вы… э-э-э… впустите их всех внутрь до наступления холодов?
– Ответ на этот вопрос не в моей компетенции, но Совет заверяет горожан, что все под контролем. Не могли бы вы рассказать мне обо всем, что видели? Не опуская подробностей.
– Да мне почти нечего сказать. Он вбежал откуда-то оттуда, громко крича. – Рандур показал на переулок в противоположном конце ирена. – Жуки уже кишели в его ранах, а потом он упал на землю, на то самое место, где лежит сейчас.
Румель нацарапал что-то в книжке:
– Не было ничего, что показалось вам странным или неуместным?
– Мне все сегодня кажется немного странным.
Румель усмехнулся:
– Добро пожаловать в Виллджамур, парень.
Джерид присел у тела на корточки, вглядываясь в раны, в струйки крови, которая текла на мостовую. Немного погодя он обратил внимание на помощника Триста, внимательно осматривавшего каждый уголок переулка. В дальнем конце лежали сломанные рамы и баночки из-под краски из ближайшей галереи.
Ничего не изменилось за последние пятьдесят лет на Гата-Картану и пересекавшей ее Гата-Сентиментал с тех пор, как этот район нахально захватили представители богемы.
Нижние части стен покрывали надписи: вырезанные в камне ножом, они скопились здесь за века. Оды возлюбленным. Угрозы всем и каждому. «Кто следит за ночными гвардейцами?» «Такой-то и такой-то берет в рот». И прочее в том же духе. Кое-где на булыжниках виднелись пятна краски; несмотря на сырость, откуда-то тянуло застарелым запахом еды. По ночам фонари отбрасывали длинные мрачные тени, в безветренные дни влажность в таких узких проулках становилась удушающей. А еще здесь вечно ходили слухи о выведенных культистами животных-гибридах, которые встречались тут в предрассветные часы.
Анализируя разные варианты, Джерид пытался представить картину преступления.
Деламонд Рубус Гхуда. Жертва – человек, мужчина сорока с лишним лет, – старший член Совета Виллджамура. Грудная клетка вскрыта и вывернута самым необычайным образом. Одежда вокруг раны как будто растворилась, а мясо словно вычерпали ложкой. Никаких следов орудия преступления возле трупа не наблюдалось. Таких ранений Джерид еще не видел.
