– Шлюха!
Я приготовилась ко многому – и, конечно, к разнообразным оскорблениям, но это слово застало меня врасплох. Оно настолько сильно меня задело, что я едва не впала в ступор.
Я побрела в класс и терпеливо смотрела, когда же все рассядутся, чтобы не ошибиться с выбором места. Когда я, наконец, нашла свободный стол, двое заключенных, сидевших по соседству, демонстративно передвинулись от меня подальше. Они были вдвое старше меня, поэтому их поступок имел комичный, но грустный оттенок.
Немолодой инструктор-преподаватель с редеющими седыми волосами и гнусавым голосом встрепенулся и резко вскинул голову.
– Эльза, Стюарт! Соблюдайте правила.
Раздосадованная парочка вернула свои столы в аккуратные ряды: любовь алхимиков к порядку оказалась сильнее страха перед злом. Но по взглядам, которые бросили на меня Эльза и Стюарт, стало ясно: свежий выговор теперь добавился к списку моих грехов.
Инструктора звали Гаррисон: я опять не разобрала, имя это или фамилия. Я быстро поняла, что он ведет у нас занятия по текущим событиям. На секунду я обрадовалась, решив, что получу представление о том, что творится вне стен тюрьмы. Увы, вскоре выяснилось, что нам предлагают весьма своеобразную трактовку текущих событий.
– Что мы видим? – спросил он, когда на громадном экране появилось изображение двух девушек с разорванным горлом. Несколько рук вскинулись вверх, и он вызвал девицу, которая подняла ее первой: – Эмма?
– Нападение стригоя, сэр.
Я это знала, и меня больше заинтересовала Эмма, моя соседка по комнате. Эмма оказалась практически моей ровесницей. Она сидела так неестественно прямо, что я с уверенностью могла сказать: у нее намечаются проблемы с позвоночником.
– Две девушки убиты рядом с ночным клубом в Санкт-Петербурге, – подтвердил Гаррисон. – Обеим еще не исполнилось двадцать. – Кадр сменила очередная мерзкая картинка: на сей раз на ней был изображен мужчина, у которого явно выкачали всю кровь. – Будапешт. – Затем новый снимок. – Каракас. – Еще один. – Шотландия. – Инструктор выключил проектор и принялся расхаживать перед сидящими. – Я бы хотел обнадежить вас, сказав, что они прошлогодние. Или хотя бы сделаны в прошлом месяце. Но боюсь, что я в таком случае вам солгу. Кто-нибудь хочет высказать предположение, когда именно они сделаны?
Эмма опять вскинула руку:
– На прошлой неделе, сэр?
– Правильно, Эмма. Исследования показывают, что нападения стригоев не уменьшились по сравнению с этим же периодом прошлого года. Есть указания на то, что они учащаются. Как вы думаете, почему?
– Защитники не охотятся на стригоев, как им давно следовало бы!
Что-то Эмма никак не угомонится. «Господи! – подумала я. – У меня в соседках отличница процесса перевоспитания».
– Есть такая теория, – кивнул Гаррисон. – Защитники в основном заняты пассивной охраной мороев, а не активным поиском стригоев ради всеобщего блага. А когда выдвигались предложения по увеличению их числа за счет снижения возрастной планки вербуемых, морои эгоистично их отвергали. Видимо, им хватает телохранителей, чтобы чувствовать себя в безопасности, и они не собираются проявлять милосердие, помогая остальным.
Мне пришлось прикусить язык. Я точно знала, что это неправда. Морои страдают от нехватки защитников, поскольку дампиров мало. И дампиры, к тому же, не способны иметь детей от себе подобных! Они появились на свет в те времена, когда люди и морои свободно общались: их раса продолжала существовать за счет того, что морои сочетались с дампирами, но при этом всегда рождались дети-дампиры. Вот так генетическая загадка! Друзья рассказали мне, что возраст защитников сейчас был острейшим вопросом, и королева мороев, Василиса, активно участвовала в его обсуждении. Она боролась за то, чтобы дампиры не становились полноценными защитниками до восемнадцати лет – не из эгоизма, а потому что была убеждена: они имеют право жить нормальной жизнью подростков, прежде чем броситься в гущу событий.
А еще я отлично понимала, что здесь неуместно делиться такой информацией. А если предположить, что кому-то в классе известна правда о дампирах, то, конечно же, этот человек утаивает ее от своих собратьев по несчастью. Значит, мне нельзя рисковать и высказывать свое мнение. Надо подчиниться правилам и вести себя покорно, дескать, я встала на праведный путь, а потом добиться максимального числа привилегий.
Я задумалась, а Гаррисон продолжал вещать:
– Очередной причиной может быть то, что морои содействуют увеличению численности стригоев. Если вы спросите у мороев, то они будут утверждать, что не хотят иметь никаких дел со стригоями. Но можем ли мы им верить, когда сами они способны с легкостью превратиться в кровожадных отвратительных чудовищ? Для мороев это просто стадия развития. Они ведут «нормальную» жизнь, заводят детей, ходят на работу, но когда к ним начинает приближаться старость… До чего же удобно выпить немного больше крови у своих «добровольных» жертв, заявить, что это была чистая «случайность», – и хоп!.. Вы понимаете, в кого они превращаются?..
Гаррисон вошел в раж. Помимо прочего, он часто использовал жест, обозначающий кавычки, поэтому у меня уже в глазах рябило.
– Они превращаются в стригоев, бессмертных и неуязвимых. А как же иначе? Морои – существа слабовольные, в отличие от людей. И они определенно не сильны духом. Как они могут устоять перед соблазном вечной жизни? – Гаррисон с наигранной грустью потупился. – Боюсь, что именно поэтому численность стригоев не снижается. Наши так называемые союзники не слишком-то нам помогают.
– Где ваши доказательства?
Высказанное вслух возражение стало потрясением для всех присутствующих, особенно когда они поняли, что исходило оно от меня. Мне хотелось дать себе оплеуху и забрать свои слова назад. Меня освободили из камеры два часа назад! Но было поздно: мой голос разнесся по всему классу. Даже не учитывая мой личный интерес к мороям, я терпеть не могла, когда кто-то представлял измышления и сенсационные заявления как факты. Алхимикам следовало быть умнее: именно они обучали меня искусству логики.
Заключенные уставились на меня. Гаррисон подошел к моему столу и замер.
– Ты – Сидни, верно? Как приятно видеть тебя на занятии сразу после периода размышлений. И особенно приятно, что ты начала говорить спустя так мало времени – ведь ты только что к нам присоединилась. Сперва новички выжидают. Итак… ты не будешь любезна повторить свои слова?
Я судорожно сглотнула, ругая себя за опрометчивость, но была вынуждена подчиниться.
– Я спросила, где ваши доказательства, сэр. Ваши доводы убедительны и звучат правдоподобно, но если мы не получим доказательств, которые бы их подтвердили, мы сами уподобимся чудовищам, распространяющим ложь и пропаганду.
Заключенные шумно вздохнули, а Гаррисон склонил голову к плечу.
– Ясно. А у тебя, Сидни, есть объяснение, подкрепленное «доказательством»?
Он опять изобразил в воздухе кавычки.
Ну почему я не промолчала?
– Видите ли, сэр, даже если бы дампиров-защитников было столько же, сколько стригоев, силы оказались бы не равны, – начала я. – Стригои почти всегда сильнее и быстрее, и хотя некоторым защитникам удается убивать в одиночку, часто им приходится охотиться на стригоев группами. Если рассмотреть реальную численность дампиров, будет ясно, что она уступает численности стригоев. Дампиры – в меньшинстве. Их репродукция происходит медленнее, чем у мороев или людей… или у стригоев, если данный термин к ним применим.
– Насколько я понимаю, ты у нас эксперт по репродукции с мороями, – усмехнулся Гаррисон. – Возможно, у тебя есть личная заинтересованность в том, чтобы самой помочь увеличить популяцию дампиров.
По классу пронеслись смешки, и я обнаружила, что невольно краснею.
– Отнюдь, сэр. Я всего лишь имею в виду, что если мы критически проанализируем причины, по которым…
– Сидни, боюсь, МЫ ничего анализировать не будем, – прервал меня Гаррисон. – Мне очевидно, что ты не вполне готова участвовать в наших занятиях.
У меня оборвалось сердце. Нет. Нет-нет-нет! Они не могут отправить меня обратно в темноту, когда я из нее вырвалась!
– Сэр…
– Думаю, что очищение будет способствовать тому, чтобы ты участвовала в занятиях наравне со всеми нами, – добавил Гаррисон.
Я и понятия не имела, о чем он говорит, но внезапно дверь класса распахнулась, и на пороге появились двое крепких мужчин в костюмах. Как же я могла забыть о камерах наблюдения! Я хотела что-то возразить, но громилы молниеносно вывели меня в коридор, не дав воззвать к инструктору. Тогда я попыталась поспорить с ними, твердя, что здесь явно произошло недоразумение! Им надо предоставить мне еще шанс, и мы все, конечно, уладим… Как бы не так! Они продолжали бесстрастно молчать, и мое сердце предательски сжалось. Вдруг меня опять посадят под замок? Я слишком снисходительно отнеслась к тому, что сочла психологическими трюками алхимиков с использованием обычных благ, и не заметила, насколько сильно я уже на них рассчитываю. Мысль о том, что я буду унижена и лишена элементарных удобств, была почти невыносимой.
