– У меня ужасная клаустрофобия.
С секунду Боб просто смотрел на нее, а затем ни с того ни с сего рассмеялся, и его смех эхом пронесся по бесконечному коридору – от этого жутковатого звука все резко остановились, повернулись и всмотрелись в темноту.
Боб смеялся не больше минуты, после чего вытащил из переносной аптечки пару таблеток «Ксанакса». Он протянул их Лилли, извинился за свою реакцию и заверил ее, что вовсе не хотел тем самым приуменьшить серьезность ее болезни и что он прекрасно понимает, как неприятна клаустрофобия. В Кувейте он был знаком с солдатом, который предпочел отправиться на передовую, вместо того чтобы спокойно служить в тылу, лишь бы только не сидеть целый день в крошечном кабинете армейского барака. Боб объяснил, что в этом забытом богом мире порой ему становится так хреново, что его спасает лишь смех. К тому же клаустрофобия явно была меньшей из всех проблем, которые сейчас стояли перед ними. Если их не настигнут ходячие, вероятность погибнуть от отравления метаном, застрять в завале или отравиться химическими отходами была гораздо выше вероятности гибели от какой-то панической атаки.
«Ксанакс» подействовал минут через пятнадцать, после чего Лилли почувствовала, что может идти во главе группы (и извинилась перед всеми за свой срыв). Ей было стыдно за свой паралич, но он в каком-то смысле оказал на нее отрезвляющее воздействие. Он помог ей собраться с силами для предстоящего путешествия.
В тот день они продвигались быстро и фиксировали свое местоположение с помощью шагомера Мэттью. За первый час они прошли около двух миль, не встретились ни с одним ходячим и не наткнулись ни на один завал.
Начало тоннеля казалось весьма основательным. Через каждые сто футов потолок подпирали установленные крест-накрест балки, а твердые земляные стены поддерживались старой проволочной сеткой. Пахло влажностью и плодородной почвой, периодически к этим запахам примешивалась и вонь черной плесени. Каждые несколько шагов шахтерский фонарь Лилли высвечивал из темноты белые человеческие останки, наполовину погребенные в полу. От этого ей становилось не по себе, но в то же время она чувствовала благородство собственной миссии. А может, в этой эйфории было виновато лишь принятое лекарство. Как знать?
Боб следил за их перемещениями по карте, то и дело определяя их позицию относительно поверхности.
К концу второго часа их темп несколько снизился из-за сужения тоннеля в районе пятой мили. Они шли мимо свисающих с потолка причудливых известковых наростов, которые напоминали громадные резные люстры или скользкие переливающиеся сосульки. Стены на этом участке поросли мхом, воздух был особенно вязким и зловонным, как будто они пробирались по джунглям.
Потом тоннель слегка изогнулся вправо – Боб сказал, что он пошел на юг, – и на пути у группы возникло несколько частичных завалов. Лилли заметила, что тоннель стал немного другим – углы стали острее, поддерживающие балки встречались все чаще, а в стенах зияли проемы, похожие на ответвления в более узкие боковые тоннели, которые теперь были заколочены досками и дышали спертым, застоявшимся воздухом.
Когда Лилли указала Бобу на один из таких проемов, тот не остановился и лишь пробормотал:
– Цинковые шахты… в основном цинковые. Может, в некоторых добывали свинец и уголь. – Он махнул рукой в сторону поддерживающей балки и добавил: – Подозреваю, подземная железная дорога связывала множество заброшенных шахт и переходила от одной к другой до самой линии Мэйсона – Диксона[5].
Лилли только задумчиво покачала головой и крепче сжала рукоятку «ругера». Они прошли еще две-три сотни футов, огибая огромные кучи земли, обвалившейся за долгие десятилетия, и остатки костров, а затем увидели вдали серьезное препятствие.
Сперва им показалось, что они дошли до конца тоннеля – впереди как будто стояла старая кирпичная стена, перекрывавшая дорогу, – но чем ближе они подходили к преграде, тем четче она вырисовывалась в свете их фонарей.
– Это еще что за черт? – пробормотал Бен, когда вся группа выстроилась перед препятствием.
Казалось, посреди тоннеля в землю когда-то вкопали гигантский цементный цилиндр, поверхность которого от старости покрылась крошечными серыми наростами. Он был пять-шесть футов диаметром и практически полностью блокировал проход – по обе стороны от него оставались только узкие щели, – но непонятно было, предусматривал ли его проект тоннеля или же он появился здесь случайно.
Лилли просунула руку в одну из боковых щелей.
– По-моему, мы сможем протиснуться сбоку, – сказала она и сняла рюкзак. – Но придется немного разгрузиться.
– Только этого, блин, не хватало, – проворчал Мэттью. – Снова придется все перекладывать.
Риз Ли Хоуторн кусал ногти, стоя в тени за Спидом.
– Не хочется вас расстраивать, но сдается мне, до Карлинвила еще пилить и пилить.
– Погодите-ка секунду. – Боб присел на корточки возле гигантского цилиндра и вытащил топографическую карту. Осветив ее ручкой-фонариком, он пробормотал: – Кажется, я знаю, что это такое. – Он посмотрел на Дэвида, который, нахмурившись, заглядывал ему через плечо. – Дэвид, посвети-ка сюда.
Лилли подошла ближе к Бобу.
– Ты что, и правда знаешь, что это за хрень?
– Ага. И могу заявить об этом со всей уверенностью. – Он снова посмотрел на карту и провел пальцем вдоль пунктирной линии тоннеля, а затем поднял глаза. – Это несущая свая – довольна большая, такие забивают в землю при строительстве небоскребов.
Все на секунду замолчали, обдумывая услышанное, все глаза и уши обратились к Бобу…
…и потому никто не заметил тихий шорох шаркающих шагов, который доносился из темноты у них за спиной.
Во влажной, густой темноте подземелья звуки – особенно такие тихие и мимолетные – были обманчивы, но в этот момент, если бы участники спасательной операции действительно прислушались к тишине, они бы различили шуршание шагов, доносившееся из коридора, который остался у них за спиной. Казалось, их догонял неуклюжий, отставший от группы товарищ, шагавший на нетвердых спьяну ногах. Но шорох шагов тонул в звуке резкого голоса Дэвида, в котором слышалось недоверие:
– Боб, я не картограф, конечно, но что-то мне подсказывает, что над нами не Атланта. Или мы свернули не туда? Объясни по-человечески.
– Я и не говорил, что мы в Атланте… И не говорил, что это часть здания. – Боб тяжело поднялся на ноги. Его суставы хрустнули, он болезненно поморщился и указал на ту часть тоннеля, из которой они только что вышли. – Помните, в миле отсюда с потолка свисали сталактиты и мох?
Все закивали, а Дэвид сказал:
– Это как-то связано?
Боб свернул карту и сунул ее обратно в карман рубашки.
– Все эти известковые отложения и мох на стенах появились из-за подтекающей воды. Мы были под речкой Элкинс.
Лилли прикинула расстояние, вспомнила ландшафт к востоку от Вудбери и поняла, к чему клонит Боб.
– Это часть эстакады, – выдохнула она, снова повернувшись к массивной свае, которая, казалось, светилась в темноте, загадочная и манящая к себе, как обломки «Титаника». – Мы стоим под шоссе.
– По моим расчетам, мы в районе одиннадцатой мили – или около того, – Боб похлопал по нагрудному карману. – А это означает, что мы теперь точно знаем свое положение.
– Это семьдесят четвертое шоссе? – спросил Риз. – Вы о нем говорите?
– Оно самое, – кивнул Боб. – Подозреваю, мы некоторое время назад повернули на юг, пожалуй, сразу после речки Элкинс, и теперь идем вдоль шоссе.
– Мы ближе, чем я думал, – заметил Риз, запустив пальцы в волосы. – Хорошо. Просто отлично! Карлинвил совсем рядом с шоссе. Мы почти пришли! Боже, спасибо!
У него из-за спины раздался другой голос:
– Да, это все хорошо… Но надеюсь, Бог теперь поможет нам и еще кое с чем.
– А? – Риз повернулся, услышав хриплый говор Бена Бухгольца. – Что?
– Тише, – с ужасом произнес Бен. – Кто-нибудь еще это слышит?
Сердце Лилли пропустило несколько ударов. Менее чем в сотне ярдов от них виднелся изгиб тоннеля, в низко лежащем, призрачном тумане – скорее всего, образовавшемся здесь из-за метана, – который тускло светился пурпурным светом. Шорох неуклюжих, шаркающих шагов становился все громче, и в конце концов у дальней стены показалась нечеткая тень. Вокруг Лилли тотчас защелкали затворы автоматических винтовок и курки пистолетов, а сама она навела «ругер» на размытую тень, которая все приближалась, приближалась, приближалась, пока Лилли вдруг не прошипела громким шепотом:
– Стоять! Всем стоять! Не стрелять!
– Хрена с два, – огрызнулся Бен и поднес прицел «AR-15» к глазу. Одинокий мертвец медленно выходил из тени. – Не хватало еще, чтобы меня завалили эти долбаные кусачие.
– Он один! Бен, он всего один! – голос Лилли звенел от волнения, но в нем было достаточно властности, чтобы Бен убрал палец со спускового крючка. – Давай посмотрим, не идут ли за ним другие!
