Царский бал
Зал гудел как пчелиный улей, и даже золото на стенах блестело, как мед.
А музыка! Когда в детстве Лиска заходила в лес и кружилась там между деревьями, представляя себя на таком балу, оркестр ей заменял птичий гомон да шелест листвы над головой. И теперь ей так не терпелось повторить этот танец здесь, в зале с малахитовыми колоннами, очевидно подаренными варяжскому царю какой-то волшебницей.
Зал был огромен, но гости потоком все шли и шли через высокие двери – впору испугаться, вместит ли он всех. Многие мужчины были в военной форме, от пестроты их мундиров – черных варяжских, голубых альбийских, алых лотарингских и изумрудных туркмарских – у Лиски рябило в глазах. Дамы, украсившие прически золотыми сеточками с русалкиными слезками, шуршали нарядами из шелка Поднебесной, отделанного лотарингским кружевом, расшитого эльфовым стеклом и бриллиантами.
Но и Лиска не затерялась среди этого великолепия. В платье цвета киновари она сразу оказалась в центре всеобщего внимания, когда шествовала через зал под руку с Джекобом.
– Я здесь как кровавое пятно на снегу, – прошептала она.
– Скорее как дикий мак в букете бумажных цветов, – ответил Джекоб и взял два бокала шампанского с подноса подвернувшегося слуги. – Я решил предложить царю свои услуги. Будь осторожна! Стоит мне отлучиться – и Барятинский, конечно, не упустит случая засвидетельствовать тебе свое почтение.
– Ну… если он действительно хороший танцор… – задумчиво рассудила Лиска, – хотя нет, я, конечно, отдавлю ему ноги. А туфли у нашего благодетеля о-очень дорогие.
Она уже пробовала танцевать с Джекобом на деревенском балу в Альбионе. Но не успели они сделать и пары шагов, как пьяные солдаты подпалили хвост крупнейшему альбийскому историку Роберту Данбару, и Джекоб тут же поспешил на помощь другу. А сейчас у Лиски из головы не шло проклятое соглашение с эльфом, лишившее ее того, что ей уже почти принадлежало. В последние месяцы они стали особенно близки, все чаще позволяли себе нежные прикосновения, взгляды… а теперь вот боялись лишний раз дотронуться друг до друга. И надежды на то, что все изменится, не было никакой. Лиса слишком хорошо знала Джекоба, чтобы сомневаться в его выдержке. Все бесполезно, пока он считает, что таким образом защищает ее счастье и душевный покой.
Известие о том, что знаменитый охотник за сокровищами прибыл в Москву, царь встретил с восторгом. Он не только пригласил Джекоба на бал, но и пообещал показать свои магические сокровищницы, недоступные, в отличие от коллекций аустрийской императрицы, широкой публике. Лиска поспорила в Сильвеном, что его величество поручит Джекобу поймать жар-птицу. Ханута же полагал, что первым заданием будет раздобыть оперение Василисы Премудрой – уже не первую сотню лет многие правители безуспешно пытались завлечь ко двору эту прославленную дочь царя морского.
Оплата в любом случае обещала быть достойной. А протекция царя позволит, ко всему прочему, беспрепятственно перемещаться в его владениях, избегая многочисленных трудностей, с которыми обычно сталкивались в Варягии иностранцы.
Варяжский офицер, пробегая мимо Лиски, едва не выбил у нее из руки бокал. Его улыбку можно было истолковать одновременно как извинение и комплимент. Швейцар Барятинского, коротавший дни за картами с мальчиками-посыльными, открыл Лиске, что здешние дворяне гордятся своим танцевальным искусством не меньше, чем дуэльными подвигами. У многих из них вошло в привычку плясать до утра каждую ночь, даже не на одном, а на нескольких балах подряд. На вопрос Лиски, приходится ли им так же часто стреляться, старик ответил многозначительным кивком.
Только оглянись, Лиска, как много мужчин вокруг…
Но глаза снова и снова останавливались на Джекобе, которого, судя по всему, что-то насторожило. Так и есть. Пять офицеров в серой форме. Ханута упомянул как-то, что в Москву собирался прибыть Кмен – не ради отвергнутой любовницы, как утверждали гоилы, но исключительно с целью заключения союза с царем. Двоих из них Лиска узнала сразу. Присутствие среди них Хентцау не стало для нее неожиданностью, Кмен редко показывался на людях без своего яшмового пса. Но офицер рядом с ним оказался женщиной, которую Лиска последний раз встречала в гоильской тюрьме, – не самые приятные воспоминания.
Хентцау тоже заметил их с Джекобом и вытаращил глаза, левый из которых оставался безжизненно-белым. Гоил сказал что-то своему товарищу и направился к ним. Женщина следовала за ним тенью.
Лиска видела, как напрягся Джекоб. Не каждому выпадает встретиться лицом к лицу со своим убийцей. Хентцау многозначительно усмехнулся, словно хотел напомнить о метком выстреле, поразившем когда-то Джекоба в самое сердце. Но это не Хентцау, а его «тень» едва не застрелила тогда Джекоба в долине Фей, а потом еще сажала скорпионов ему на грудь. Лицо Нессер оставалось непроницаемым, но Лиска чувствовала, ценой каких усилий ей это дается.
Воспоминания. Джекоб тоже выглядел невозмутимым, но Лиску ему было не провести. Ведь это Хентцау пытался тогда его сломить, а Уилла отослал к Темной Фее. Лиска замерла. Она буквально чувствовала исходивший от Джекоба холод – не знай она, что за ним стоит, то испугалась бы.
– А, угонщик самолетов. Или, лучше сказать, человек, который никак не хочет умирать. – Хентцау ударил себя кулаком в грудь – традиционное гоильское приветствие в этой ситуации можно было истолковать как напоминание о метком выстреле в долине Фей. – Мы отпраздновали твою героическую кончину уже после заварушки в Большом проливе. Говорят, после этого ты еще успел спалить Мертвый Город? Бастард божился, что видел тебя своими глазами, но я ему не верил.
– А, Бастард… – перебил его Джекоб. – Как он?
Лицо Бесшабашного не выражало ничего, кроме скуки и равнодушия.
– Откуда мне знать? – раздраженно отозвался Хентцау. – Он приходит и уходит. Я никогда не доверял ему – слишком много ониксовой крови течет в его жилах.
Похоже, Пес действительно не интересовался, где пропадает Бастард. Но после Кровавой Свадьбы гоилы с ног сбились в поисках нефритового гвардейца, и то, что Неррон до сих пор не выдал Уилла, наводило на тревожные размышления. Неужели Бастард действительно его не узнал?
Или он все-таки вынашивает план мести? Лиска не знала, какой из этих вариантов хуже. Даже ей было невероятно трудно читать по гоильским лицам – вот единственное, в чем она окончательно убедилась.
Хентцау взглянул на нее лишь мельком. Очевидно, он ее не узнал. Немудрено – в последний раз он видел ее грязной, тощей, заплаканной девчонкой.
– Ну и что же привело Бесшабашного в Москву?
– Я не изменил своему ремеслу, – отвечал Джекоб. – Как и вы своему. Но я вижу, вы обзавелись телохранительницей. Что ж, долгие месяцы под солнцем – тяжелое испытание для организма. Да и вы далеко не мальчик.
О, с каким наслаждением эти двое вцепились бы друг другу в глотки! Два бойцовых пса, так и не выяснившие, кто из них сильнее. Нессер смотрела на Джекоба с такой ненавистью, что Лиске захотелось встать между ними.
– Господин Бесшабашный? – Выросший словно из-под земли варяжский офицер произнес его имя почти без акцента. – Его величество царь Варягии Николай Третий желает с вами говорить.
Проводив взглядом Джекоба, Яшмовый Пес и не вспомнил о Лиске. Бежавшие пленники, угнанный самолет, Кровавая Свадьба, едва не стоившая жизни самому Хентцау, – эта встреча пробудила в нем воспоминания не менее тягостные, чем у Бесшабашного.
Но тут оркестр заиграл вальс. Гоил щелкнул каблуками и вместе со своей каменной дамой скрылся в гуще толпы. У Лиски отлегло от сердца.
В это время Джекоб уже стоял перед царем. Николай III расположился на хорах в противоположном конце зала. Волосы его новой фаворитки отливали зеленым – верный признак русалочьей крови. Мужчину, с которым она сейчас беседовала, Лиска впервые видела не в военной форме. Кмен, первый король гоилов, надел фрак. Вероятно, таким образом он хотел лишний раз напомнить, что его визит преследует исключительно мирные цели. Пламя свечей мерцало на карнеоловой коже Кмена, придавая ей медный оттенок.
Как ни напрягалась Лиска, не расслышала ни слова из того, что царь говорил Джекобу. Лейб-гвардейцы заметно нервничали, глядя на напиравшую у подножия хоров толпу. Неудивительно: с последнего организованного Ониксами покушения на Кмена прошло не так много времени, а ведь тогда погибли трое гвардейцев. И все-таки что заставило короля пуститься в столь дальний путь? Неужели все это только ради того, чтобы заручиться царской дружбой? Или сыграл роль страх перед брошенной любовницей и всем тем, что она может предложить варягам? «Кмен не знает, что такое страх», – так говорили о короле гоилов даже его враги. Но есть еще любовь, ревность, гнев, наконец… Хотя Джекоб с самого начала не верил, что Фея убила мальчика. И не он один. Тем не менее эта версия уже стоила жизни многим смельчакам, пытавшимся преградить ей путь.
