– Хорошо, Мейер. Надеюсь, что мой кузен, с которым ты говорил, сказал, какую цель я преследую, вызывая тебя сюда. Мне не нужны монеты, то есть я не собираюсь их покупать, – поправился Джейми. – Но расходы на дорогу я оплачу, – добавил он, видя, как Мейер поднимает брови.
Джейми прищурился и посмотрел на лежащие на бархате сокровища.
– Видишь ли, мне необходимо сравнить то, что ты принес, с тем, что я некогда видел. Думаю, кое-что должно совпасть, и надеюсь, что ты расскажешь мне о некоторых образцах. Как и о том, кто мог покупать подобные вещи лет двадцать назад. Также я рассчитываю на то, что кто-либо из твоих родных или знакомых знает покупателей таких нумизматических редкостей.
Мейер молча глазел на говорившего, пребывая в изумлении. Тогда Джейми улыбнулся и попытался снять воцарившееся было напряжение:
– Я хочу слишком многого, не правда ли? Но Джаред, мой кузен, с которым ты имел разговор, говорил, что ваша семья разбирается в монетах лучше всех, а ведь сегодня такое знание – редкость. Поэтому я обратился к тебе в надежде, что ты оправдаешь рекомендации, данные моим кузеном. А если еще и сможешь подсказать, кто занимается подобными вещами в Вест-Индии, то я буду весьма признателен тебе.
Мейер продолжал молчать, но его глаза заинтересованно блеснули. Он сдержанно погладил свою торбу, склонив голову, отчего гагатовые бусины на его ермолке наполнились солнечным светом. Наконец он заговорил, взвешивая слова:
– Двадцать лет назад подобными вещами занимались мой отец и дядя. Я, конечно, не могу знать досконально, чем именно они торговали, но свод торговых операций тех лет при мне. Там указаны заключенные сделки и приведен каталог монет, которые мы приобрели или продали в течение последних тридцати лет. Думаю, что не обману ваши ожидания.
Парень потянул за уголок бархата, и перед Джейми оказалась вся коллекция монет.
– Видите ли вы здесь то, что вы видели ранее? Какие-то монеты совпадают?
Джейми сосредоточенно всматривался, а затем указал на серебряную вещицу, своими размерами напоминавшую мне американский двадцатипятицентовик. В центре монеты был изображен колесничий, а по ободу чеканка изображала трех дельфинов в прыжке.
– Эта совпадает. Их было несколько, какие-то даже немножко отличались от этой, но на всех были дельфины, я точно помню.
Немного погодя он стал перебирать монеты. Так в его руках оказались золотник и сребреник, причем первый почти весь истерся и профиль на нем был неразличим, а на серебряной монете были отчеканены хорошо видные анфас и профиль.
– Четырнадцать золотых и десять таких, – Джейми указал на сребреники.
– Десять таких! – Мейер округлил голубые глаза. – Не верится, что в Европе их так много.
Джейми подтвердил:
– Их точно было десять, я держал их в руках.
Молодой еврей коснулся монеты:
– Две головы Александра Македонского – редкость. Это тетрадрахма. Отчеканена в честь битвы при Амфиполисе. На поле битвы затем основали город.
Джейми слушал улыбаясь: разумеется, он не мог ничего знать ни об этой монете «с двумя головами», ни о какой-либо другой, но его забавляла страсть, вспыхивавшая в глазах юноши, когда он рассказывал о своих раритетах, и заставлявшая его почтенно склонять голову перед Джейми, видевшим воочию несметные богатства. Люди, страстно увлеченные своим делом, всегда были уважаемы шотландцем, а молодой человек выказывал редкую осведомленность в своем нелегком деле. Через четверть часа коллекция была наконец сформирована: ее составили четыре греческие драхмы, пара небольших золотников и тяжелый римский квинтинарий и серебряные монеты.
Когда возникла необходимость свериться с каталогом, Мейер достал из своей торбы рулон, перевязанный лентой. Листы оказались каталогом; убористое еврейское письмо содержало свидетельства о том, кто и когда купил ту или иную монету. Какое-то время парень сосредоточенно изучал надписи, а затем, по-птичьему склонив голову набок, взглянул на Джейми.
– Месье, сведения, которые я предоставляю вам, строго конфиденциальны. По этой причине я не имею права сообщать вам, кто именно купил монету. Но я могу сказать, что это за вещь и когда она была продана, если вас это устроит.
Помолчав, он произнес:
– То, что я услышал, заставляет меня предположить, что в виденной вами коллекции было около шести золотых рода Кальпурниев. Я также уверен в том, что вы видели три драхмы, две монеты, на которых изображен профиль Гелиогабала[3], а одна из них содержит к тому же и изображение Александра. Мы продали эти монеты – или монеты, подобные этим, – в тысяча семьсот сорок пятом году.
Мейер умолк и задумался.
– По моему обыкновению и в силу вышеуказанных причин я не предоставляю других сведений тем, кто хочет что-либо узнать о покупателях монет. Но этот случай особый, поскольку покупателя нет в живых уже несколько лет. Думаю, что я могу…
Мейер вскинул плечо и решительно проговорил:
– Их купил англичанин, Кларенс Мэрилбоун, герцог Сандрингем.
– Герцог Сандрингем! – вырвалось у меня.
Парень выжидающе взглянул на меня, но я молчала. Лицо Джейми тоже было непроницаемо: вежливый интерес, но не более.
– Именно, мадам, герцог Сандрингем. Нам стало известно о его смерти, поскольку его обширной коллекцией монет теперь владеет наш род: наследники герцога в тысяча семьсот сорок шестом году продали ее моему дяде, о чем есть соответствующая запись в этом каталоге.
Говоря последние слова, меняла взял бумагу за уголок, приподнял ее, словно демонстрируя ценность каталога, и отпустил. Тот с негромким стуком упал на стол.
Мне было известно о смерти герцога, ведь Мурта, крестный Джейми, темной мартовской ночью убил его. Это произошло в тысяча семьсот сорок шестом году, еще до Каллодена. Когда я видела глаза Сандрингема в последний раз, они выражали крайнюю степень удивления.
Мейер наблюдал за нами.
– Еще я должен сообщить, что не помню тетрадрахм из коллекции. Очевидно, когда дядя приобрел монеты, их там не было.
– Да уж наверняка не было, – протянул Джейми.
Он спохватился и принял официальный тон, давая понять, что больше не нуждается в услугах менялы.
– Спасибо тебе, Мейер. – Джейми потянулся за бокалами. – Предлагаю выпить за твою смышленую голову и эту полезную вещь, – кивнул он на каталог.
В качестве благодарности Мейеру был вручен мешочек с серебряными ливрами, который, разумеется, не мог пополнить коллекцию редкостей, однако вполне успешно мог способствовать поправлению финансовых дел молодого еврея. Впрочем, я была уверена, что неказистую шляпу и жалкую одежду юноша носит не от бедности.
– Мадам, всего хорошего.
– Тебе тоже, мальчик. – Я помялась, но все же спросила: – У тебя нет других имен, только это?
Едва заметная искорка уважения и интереса мелькнула в его глазах, но тут же скрылась. Взваливая мешок на спину, он сдержанно отозвался:
– Видите ли, мадам, во Франкфурте нам нельзя использовать родовые имена. – Кривая ухмылка сопроводила это известие. – Когда-то на фасаде дома, где мы живем, был изображен красный щит, так что соседи прозвали нас в его честь. А так у меня нет других имен, – резко закончил он.
За юношей пришла Жозефина. Показывая ему выход, она шла впереди, но было заметно, что она всячески желает избавиться от провожатого как можно быстрее: горничная спешила, и ноздри ее раздувались. Мейер, напротив, шел медленно, но исключительно потому, что сабо скользили по полу.
Джейми углубился в свои мысли: на это указывал его отсутствующий взгляд.
Дверь закрылась, и стук сабо донесся уже с улицы – значит, парень ушел. Интересно, куда лежали его стопы?
Звуки выдернули Джейми из раздумья, и он посмотрел в окно.
– Всего хорошего, Мейер Красный Щит, – напутствовал Джейми юношу, который, конечно, уже не мог слышать пожелания доброго пути.
Мысль, неожиданно пришедшая мне в голову, заставила меня вздрогнуть.
– Джейми… ты знаешь немецкий?
– В какой-то мере. Ну да.
Ответ был скомкан, оттого что шотландец смотрел в окно, наверное, тоже пытаясь угадать, куда еще отправится этот смелый паренек, только что ушедший от нас.
– Как немцы говорят о красных щитах? Как сказать «красный щит»? – уточнила я.
Джейми посмотрел на меня и просто ответил:
– Ротшильд. А какое это имеет значение?
– Да, в общем, никакого, так, подумалось. – Мой взгляд упал на брусчатку, по которой уже отстучали башмаки юного еврея. – Думаю, что удача будет сопутствовать ему.
Сам собой вспомнился мотив песенки, и я запела:
– «Пятнадцать человек на сундук мертвеца. Йо-хо-хо, и бутылка рома!»
Джейми заинтересованно покосился в мою сторону.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Всего лишь то, что герцог мертв. И что до содержимого его сундука много охотников. Мне кажется, что тюлений остров был в его собственности. Согласен?
– Не могу согласиться целиком и полностью, потому что не знаю, так ли это, но очень похоже на то, – улыбнулся он.
