Ознакомительная версия.
– Пока что ни черта не вижу. – Я протянула руку и дотронулась до его рукава, затем на ощупь пробралась в надежное убежище родных объятий и закрыла глаза, надеясь восстановить зрение, однако молнии слепили даже сквозь веки.
Затем гроза немного сместилась в сторону – по крайней мере, чуть поутихла. Я моргнула и вновь обрела способность видеть. Джейми отодвинулся, привлекая мое внимание. Оказалось, что мы стоим на небольшом уступе, а сразу за нами – отвесная скала. На краю маленькой площадки – рукотворной, разумеется; в горах других и не бывает – рос ряд елей. Выглянув за них, я насладилась потрясающим видом на долину, где и располагался поселок.
Дождь постепенно затихал, однако сверху было заметно, что гроза разделилась на несколько очагов: из каждой тучи лился занавес из серого бархата; над дальними вершинами проносились беззвучные зигзаги молний, а за ними, догоняя, катился гром.
Над тростником еще клубился дым – плоская бледно-серая корона, почти белая на фоне темного неба. Даже на такой высоте от запаха гари щипало в носу. Там и сям виднелись язычки пламени, но уже было ясно, что пожар затухает. Люди возвращались в деревню, выходя из леса маленькими группами, с детьми и пожитками. Я поискала глазами всадников, но не заметила ни одного, не говоря уж о рыжих. Наверняка Брианна с Джемми в безопасности, чего зря волноваться.
Внезапно меня пробрала дрожь. В горах всегда так: только что все задыхались от жары, а часа не пройдет – начинаешь замерзать.
– Как ты, саксоночка? – Теплая рука Джейми легла на мою шею, нежно массируя напряженные плечи.
Я сделала глубокий вдох и попыталась расслабиться.
– Нормально. Думаешь, уже можно ехать вниз? – О тропе я запомнила лишь то, что она была крутая и узкая, а теперь еще и скользкая от мокрой глины и опавших листьев.
– Нет, но и…
Джейми резко умолк и посмотрел на небо, задумчиво нахмурившись, затем оглянулся назад. В темноте едва различались силуэты лошадей, примостившихся под деревом, где я привязала Джудаса.
– Я хотел сказать, что и оставаться не особо безопасно, – завершил он свою мысль, тихо барабаня пальцами по моему плечу, повторяя ритм дождевых капель. – Гроза движется быстро. Видишь вон там, над горой, молнию? А гром…
Словно по заказу, над долиной прокатился очередной грохот. Одна из лошадей протестующе заржала и забила копытами, пытаясь сорваться с привязи.
– Сдается мне, твой Буцефал сильно не любит грозу.
– Да, я заметила.
Снова поднялся ветер – гроза возобновлялась.
– Пожалуй, свернет себе шею, да и тебе заодно, когда… – Очередной раскат заглушил его слова, но я уловила смысл. – Подождем, – решительно добавил Джейми, развернул меня спиной к себе и обнял, со вздохом умостив подбородок на макушке. Так мы и стояли, дожидаясь следующей волны.
Далеко внизу шипел и чадил тростник; дым разносило ветром – на этот раз в сторону реки. Кстати, где Роджер? Удалось ли ему спрятаться от грозы?
– А еще мне интересно, где тот медведь, – сказала я, наполовину озвучивая свои мысли.
В полусне Роджер почувствовал, как в горле першит от дыма. Он кашлянул и снова провалился в туманные видения закопченного камина и сгоревших сосисок. Утомленный долгой и трудной дорогой сквозь густые заросли тростника, он слегка перекусил и прилег отдохнуть на берегу, в тени черной ивы.
Убаюканный журчанием воды, Роджер так и уснул бы, но тут раздался пронзительный крик, отчего он подскочил, щурясь и моргая. Крик повторился. Мул!
Роджер поспешно вскочил, спотыкаясь, бросился в сторону звука и лишь потом вспомнил, что оставил на берегу мешок с перьями, чернилами и драгоценными записями обмеров. Он метнулся за ним, подхватил и прошлепал по мелководью в направлении истерического ржания. Тяжелая астролябия била по груди; Роджер засунул ее под рубашку, чтобы не цеплялась за ветки, и огляделся, пытаясь вспомнить обратную дорогу.
Дым… Ему не приснилось – пахнет дымом. Роджер надсадно закашлялся, чуть не задохнувшись. Горло пронзила жгучая боль – кажется, разошелся внутренний рубец.
– Иду, – прохрипел он. Да если бы и закричал, Кларенс его все равно не услышал бы. Стреноженный мул остался пастись на травянистом клочке земли на краю зарослей тростника.
– Кричи, – пробормотал Роджер, бросаясь на молодые стебли, чтобы пробить дорогу. – Ну… давай же, кричи…
Небо потемнело. Еще не придя в себя, охваченный паникой, он потерял чувство направления и уже сам не понимал, где находится, не говоря уж о Кларенсе.
Черт, да что происходит? Запах дыма явно усиливался. Окончательно проснувшись, Роджер понял, что́ было не так: птицы, как правило сонные в полуденный зной, хаотично летали над головой, оглашая воздух громкими бессвязными криками. Тростник беспокойно гнулся, трепеща шероховатыми листьями; в лицо пыхнуло жаром – не влажным, липким теплом, а сухим, горячим дыханием; обожгло щеку и, как ни парадоксально, по спине тут же побежали мурашки. Господи Исусе, пожар!
Роджер сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Тростник шевелился, как живой, шурша сухими стеблями; стаи певчих птиц и попугайчиков взмывали в небо, словно горстка конфетти. Дым вполз в грудь и сжал легкие, не давая вздохнуть как следует.
– Кларенс! – выдавил Роджер изо всех сил. Бесполезно – шорох тростника заглушал голос; да и мул окончательно затих. Не могла же эта тупая скотина сгореть дотла? Да нет, скорее, порвал веревки и убежал.
Что-то задело по ноге. Глянув вниз, Роджер успел заменить лысый чешуйчатый хвост опоссума, исчезающий в кустах. Ну, можно и туда, подумал он и нырнул в заросли цветоголовника.
Где-то рядом послышалось хрюканье; из-под куста выскочил поросенок и ломанулся налево. Странно… Свиньи, опоссумы – разве у них есть чувство направления? Мгновение Роджер колебался, затем последовал за поросенком – достаточно крупный экземпляр, поможет протоптать тропу.
А тропа, похоже, и правда была: там и сям виднелись участки голой земли, вытоптанные между пучками травы, сквозь которую драгоценными камешками мерцали дикие орхидеи. Какие хрупкие, отметил он и тут же спохватился – как можно думать о таких вещах в минуту опасности?
Дым становился все гуще. Роджер вновь закашлялся, согнувшись чуть ли не вдвое и хватаясь за горло, как будто надеялся руками удержать разрывающуюся плоть. Выпрямившись, он обнаружил, что тропа исчезла. Над тростником поползло облачко дыма, словно разнюхивая дорогу, и его охватила паника.
Роджер сжал кулаки, так что короткие ногти больно впились в ладони, заставляя себя сосредоточиться. Он медленно поворачивался, закрыв глаза, внимательно прислушиваясь, подставляя лицо в надежде почувствовать струю свежего воздуха или колебание температуры – хоть какую-то подсказку. Куда бежать?..
Все заволокло дымом; густые, черные клубы низко стелились по земле, выкатывались из зарослей, душили. Теперь послышался и огонь: странный хихикающий звук, словно откуда-то из глубин ободранной гортани исходил смех.
Ивы… Там, вдалеке, едва виднеются над колышущимся тростником. Ивы растут у воды – значит, река в той стороне.
На берегу черно-красная змейка скользнула по ноге, но он даже не обратил внимания – нет времени отвлекаться на мелкие страхи, когда тебя гонит страх смерти. Роджер прошлепал на середину реки и упал на колени, как можно ниже склонившись к воде.
Здесь движение воздуха ощущалось лучше. Он жадно вдохнул и закашлялся, сотрясаясь от рвущих горло спазмов. Куда? Река тянулась на многие мили в обе стороны, рассекая заросли тростника. В одну сторону – попадешь в долину, подальше от огня; в любом случае – на открытое пространство, где можно будет оценить ситуацию. В другую – скорее всего, в самый эпицентр пожара. Однако над головой зависло лишь темное марево, и ни малейшего ключа к ответу.
Роджер крепко обхватил себя руками, стараясь подавить кашель, и тут вспомнил про заплечный мешок. Замеры! Ну уж нет! Можно смириться с угрозой гибели, но не с потерей ценных записей, стоивших многих дней тяжкого труда! Спотыкаясь и барахтаясь, Роджер выбрался на берег и принялся отчаянно рыть мягкую грязь, выдергивая пригоршни длинной, жесткой травы; стебли хвоща распадались в руках, и он небрежно бросал их через плечо, задыхаясь от усилий.
Горячий воздух обжигал легкие. Роджер смял мешок, засунул его во влажную дыру и принялся засыпать, торопливо подгребая грязь руками, ощущая на коже ее приятную прохладу. Пот высыхал мгновенно, даже не успев выступить.
Тем временем огонь приближался… Камни! Нужны камни, чтобы пометить закладку, они же не горят! Роджер снова плюхнулся в ручей и зашарил руками по дну. О боже, вода – прохладная, мокрая… какое счастье. Он нащупал булыжник, покрытый склизкой зеленой тиной, и бросил его в сторону берега. Еще один… пригоршню камней поменьше, захваченных с отчаяния… еще большой… плоский… еще… Хватит, уже достаточно, огонь все ближе…
Ознакомительная версия.
