Ознакомительная версия.
Атмосфера в хижине переменилась: теперь к общей враждебности добавилось недоумение. Прогремел гром, заглушая звук дождя, но никто не обратил на это внимания. Пара шепотом спорила; стоявшие у двери переглядывались. Сверкнула молния, высвечивая силуэты людей. Снаружи послышались удивленные голоса. Еще один раскат грома.
Роджер замер, собираясь с силами. Ноги были словно резиновые; каждый вздох щекотал легкие и обжигал горло. Если придется бежать, далеко не уйти.
Внезапно спор прекратился. Долговязый резко махнул рукой в сторону двери и что-то сказал; остальные недовольно забормотали, но все же вышли. Какой-то коротышка свирепо глянул на Роджера, оскалился и с шипением провел ребром ладони по горлу; зубы у него оказались сточены, как зубцы у пилы.
Едва закрылась дверь, женщина вцепилась в его рукав.
– Рашкажывай, – велела она.
– Не так… быстро. – Роджер закашлялся, вытирая губы тыльной стороной ладони. Горло саднило; слова приходилось выталкивать из груди, как горящие угли. – Вытащи… меня… отсюда… тогда расскажу. Все, что знаю.
– Говори!
Пальцы впились ему в руку; карие радужки глаз мерцали, словно угли, в окружении кровавых прожилок. Он покачал головой, кашляя.
Долговязый отодвинул женщину и схватил Роджера за грудки. Что-то смутно блеснуло перед глазами, и к запаху гари добавилось зловоние гнилых зубов.
– Быстро говори, а то кишки выпущу!
Роджер выставил руку и с усилием его отпихнул.
– Нет, – упрямо повторил он. – Сначала… выведи меня… Потом скажу.
Тот помедлил, неуверенно покачивая кинжалом; единственный глаз вопросительно уставился на женщину.
– Ты точно он знать?
Не отрывая взгляда от лица Роджера, она медленно кивнула.
– Жнает.
– Это была… девочка. – Роджер твердо смотрел ей в глаза, изо всех сил стараясь не мигать.
– Она жива?
– Выведи… меня…
Фанни не была ни высокой, ни крупной, и все же исходящая от нее волна заполнила хижину. С минуту она пристально смотрела на Роджера, сжав кулаки, затем резко повернулась и бурно заговорила на странном африканском наречии.
Поток слов ударил в него, как вода из пожарного шланга. Одноглазый в отчаянии взметнул руки, затем стащил тряпку с ее головы, длинными, ловкими пальцами распутал узлы и сложил ее в форме повязки.
Последнее, что увидел Роджер, была Фанни Бердсли: тощие грязные косички, мерцающие, как угли, глаза и оскал сломанных зубов. Если бы она могла, то укусила бы его.
* * *
Выбраться оказалось не так просто: их окружил хор злых голосов, кто-то хватал его за руки и одежду. Судя по всему, спор решил нож одноглазого. Послышалось чье-то восклицание, шарканье ног и пронзительный крик. Голоса умолкли, руки исчезли.
Роджер держался за плечо Фанни, чтобы не упасть. Судя по всему, поселок был небольшим; по крайней мере, довольно скоро вокруг него сомкнулись деревья. Ветви задевали лицо, запах нагретой смолы на жаре усиливался. По-прежнему шел дождь, однако дым так и не выветрился. Земля была бугристая, усеянная пнями и упавшими ветками; сквозь слой гниющей листвы пробивались острые булыжники.
Мужчина и женщина изредка обменивались репликами, но вскоре замолчали. Одежда промокла и прилипла к телу; швы брюк натирали при ходьбе. Тесная повязка не позволяла видеть дорогу; по свету, проникающему снизу, удавалось лишь определять примерное время суток. Когда они вышли из хижины, было около трех часов; когда остановились, солнце почти зашло.
Повязку сняли, и Роджер заморгал, щурясь от внезапного обилия света, хоть и приглушенного. Они стояли в ложбине, наполовину окутанной сумерками. Небо над горами пылало багрово-оранжевым, в воздухе светилась легкая дымка, словно еще горела сама земля. Тучи над головой чуть разошлись, и в прореху сияла долька чистого неба, яркого от звезд.
У Роджера было достаточно времени, чтобы обдумать ситуацию. Рассказать правду или сделать вид, что он ничего не знает? А вдруг она захочет забрать ребенка? Чем это обернется – для девочки, для рабов и даже для Джейми и Клэр?
Никто из них и словом не обмолвился о событиях, произошедших на ферме, кроме сухого факта: Бердсли умер от апоплексии. Однако Роджер достаточно знал обоих, чтобы сделать молчаливый вывод на основе встревоженного лица Клэр и невозмутимого – Джейми. Он был не в курсе, что случилось на самом деле, но Фанни знала – и вполне возможно, Фрейзеры предпочли бы не вытаскивать эту историю на свет божий. Если миссис Бердсли появится в Браунсвилле, неминуемо возникнут вопросы – и ответы вряд ли пойдут кому-то на пользу.
Пылающее небо омыло лицо женщины огнем и высветило такую боль в глазах, что он не смог лгать.
– Твоя дочь… жива и здорова, – начал Роджер решительно. Фанни издала странный горловой звук. К концу рассказа по ее щекам катились слезы, оставляя дорожки в слое сажи и пыли, но она не отводила глаз, боясь пропустить малейшее слово.
Мужчина стоял поодаль, держась настороже. Его внимание было сосредоточено главным образом на женщине, хотя периодически он бросал на Роджера подозрительные взгляды. Под конец он встал рядом, и единственный глаз заблестел не хуже, чем у нее.
– Она есть денги? – В голосе слышалась индийская напевность, да и кожа цвета темного меда выдавала происхождение. Он был бы даже красив, если бы не несчастный случай, лишивший его глаза, на месте которого зияла синевато-багровая глазница под нависающим искривленным веком.
– Да, она унаследовала… все имущество… Аарона Бердсли. – Роджер устал говорить, и каждое слово царапало наждаком. – Мистер Фрейзер позаботился об этом. – Они с Джейми ходили на слушание опекунского совета – тот должен был установить ее личность. Опекунство над ребенком (и ее имуществом) получили Ричард Браун с женой. Девочку назвали Алисией; трудно сказать, какие чувства ими двигали – тоска или злость.
– Черная? – Единственный глаз раба метнулся в сторону Фанни Бердсли и скользнул прочь. Миссис Бердсли уловила в его голосе нотку неуверенности и напружинилась, как змея, готовая к прыжку.
– Она твоя! Ты отец!
– Ага, ты сказать, – парировал он, и лицо его помрачнело. – Дали денги черная?
Она беззвучно топнула ногой и отвесила ему пощечину. Он выпрямился и отвернулся, но не сделал попыток отойти.
– Неужели ты думаешь, я бы оштавила ее, будь она белой? – выкрикнула Фанни и замолотила кулаками по его груди. – Это ты виноват, что мне пришлош ее брошить! Вше ты и твое чертово убежище, чтоб тебя…
Роджеру пришлось вмешаться. Схватив мелькающие запястья, он крепко сжал их и удерживал, пока женщина не охрипла от визга и не разразилась наконец слезами.
Раб, наблюдавший эту сцену со смешанным выражением гнева и стыда, чуть протянул руки в ее сторону. Жест был едва заметный, но этого хватило: она тут же вырвалась от Роджера и кинулась любовнику на грудь, рыдая и всхлипывая. Он неловко обнял ее и прижал к себе, чуть покачиваясь на пятках; его злость уже прошла.
Роджер прочистил горло и поморщился от боли. Раб взглянул на него и кивнул.
– Иди, – сказал он тихо.
Не успел Роджер повернуться, как он окликнул его:
– Стой! Правда она все хорошо?
Роджер кивнул, чувствуя нечеловеческую усталость. До этого он держался на адреналине или инстинкте самосохранения, бог знает, но теперь окончательно выдохся. Пылающее небо обратилось в пепел, все вокруг стремительно серело и проваливалось в темноту.
– С ней все… хорошо. О ней позаботятся. – Роджер мучительно подыскивал, что бы еще сказать. – Она… хорошенькая, – прошептал он наконец, почти совсем потеряв голос. – Красивая… девочка.
На лице раба отразилась сложная палитра эмоций – от смятения до удовольствия.
– Это от мама. – Он нежно погладил Фанни по спине. Та уже перестала рыдать и затихла, прижавшись лицом к его груди. Почти стемнело, цвета полиняли, и стало трудно их различать.
На мужчине была оборванная рубаха, мокрая насквозь, так что темная кожа местами проступала через ткань. На веревочном поясе висела холщовая сумка; пошарив в ней одной рукой, он достал астролябию и протянул Роджеру.
– Не собираешься… оставить? – спросил тот, ощущая себя внутри облака: все вокруг затуманивалось, слова доносились словно сквозь вату.
Беглый раб покачал головой.
– На что оно мне? И потом, – добавил он с усмешкой, – может, никто не придет за тебя, но хозяин эта штука искать будет.
Роджер взял тяжелый диск и со второй попытки надел ремешок на шею – руки налились свинцом.
– Никто… не придет, – сказал он, развернулся и побрел прочь без малейшего представления о том, куда идти.
Глава 84
Обгорели до костей
Лошади немного успокоились, но все еще нервно перебирали копытами и дергали привязь, когда вдалеке раздавались глухие раскаты грома. Джейми вздохнул, поцеловал меня в макушку и направился к ним, раздвигая ветви елей.
– Если тебе тут не нравится, зачем тогда сюда поперся? – терпеливо поинтересовался он, и Гидеон радостно заржал. Я уже собиралась присоединиться к увещеванию, как вдруг заметила краем глаза постороннее движение внизу.
Ознакомительная версия.
