Ознакомительная версия.
– Если тебе тут не нравится, зачем тогда сюда поперся? – терпеливо поинтересовался он, и Гидеон радостно заржал. Я уже собиралась присоединиться к увещеванию, как вдруг заметила краем глаза постороннее движение внизу.
Я уцепилась за ветку и осторожно выглянула, но объект переместился. Кажется, лошадь… Скачет с другой стороны, не из леса. Я пробралась вперед, на голый пятачок земли, откуда было хорошо видно долину реки.
Да нет, не лошадь, скорее…
– Это же Кларенс! – крикнула я.
– Кто? – откликнулся Джейми, приглушенный шуршанием ветвей над головой. Поднимался ветер, влажный от наступающего дождя.
– Кларенс! Мул Роджера!
Не дожидаясь ответа, я нырнула под нависающую ветку и угнездилась на краю уступа, держась за вырост на скале. Вниз по склону маршировали плотные ряды деревьев; верхушки почти достигали уровня ног, но мне совсем не улыбалось туда свалиться.
Да, это был Кларенс, вне всяких сомнений. Конечно, я не настолько разбираюсь в парнокопытных, чтобы издалека различить по походке, но Кларенс в молодости страдал чесоткой или еще какой паршой, так что на проплешинах выросла белая шерсть, добавив ему пегой масти.
Он скакал по жнивью, навострив уши, явно стремясь присоединиться к нашему обществу. На нем было седло, и я шепотом выругалась нехорошим словом.
Сзади подошел Джейми, вглядываясь в маленькую фигурку.
– Порвал путы и убежал. Видишь?
В тревоге я не заметила небольшой лоскуток, привязанный к передней ноге мула и развевающийся на ветру.
– Уже лучше, – пробормотала я. Руки вспотели, и я вытерла ладони о рукава, не в силах отвести взгляд. – Значит, Роджер не упал с седла, его не сбили и…
– Да нет! – Джейми выглядел озабоченным, но не встревоженным. – Ему просто придется далеко идти пешком, вот и все.
Он обвел взглядом долину, полную дыма, легонько покачал головой и что-то пробормотал – наверняка выдал родного брата моему нехорошему слову.
– Интересно, Господь себя так же чувствует? Видит глупость человеческую, но ни черта не может с этим сделать?
Не успела я ответить, как сверкнула молния и следом за ней громыхнуло, да так сильно, что я подпрыгнула и чуть не упала. Джейми схватил меня за руку и оттащил от края уступа. Лошади снова занервничали; он повернулся было к ним, – и вдруг замер, не отпуская моей руки.
– Что там? – Я оглянулась посмотреть, но ничего не увидела, кроме отвесной стены, украшенной пучками травы.
Джейми отпустил мою руку и молча направился к скале. Лишь тут я обратила внимание на ствол мертвого дерева, обожженный огнем. Осторожно приблизившись, Джейми нагнулся и снял что-то с коры. Я подошла и заглянула ему через плечо: на ладони лежали длинные жесткие шерстинки. Белые.
Снова припустил дождь, будто задался целью вымочить все живое до нитки. Раздалось пронзительное парное ржание – лошади ни на секунду не хотели оставаться одни.
Я окинула взглядом ствол: за трещинки в коре сверху донизу зацепилась белая шерсть. Джосайя говорил, что медведь выбирает одно дерево и возвращается к нему снова и снова. Я сглотнула.
– Сдается мне, – задумчиво промолвил Джейми, – лошади боятся не только грома.
Час от часу не легче… Молния ударила в деревья, растущие вниз по склону; за ней, как обычно, гром – и еще один, и еще, словно под нашими ногами стреляли зенитки. Лошади забились в истерике, и мне захотелось к ним присоединиться.
Спасаясь бегством из деревни, я надела плащ, однако и капюшон, и волосы прилипли к голове, и теперь дождь барабанил по черепу, словно гвозди заколачивал. Волосы Джейми тоже намокли и, судя по его гримасе, доставляли неприятные ощущения.
Он подал мне знак «оставайся здесь», но я покачала головой и пошла за ним. Лошади окончательно взбесились, мокрые гривы свисали на выпученные глаза. Джудасу удалось наполовину вырвать с корнем молодое деревце, к которому я его привязала, а Гидеон прижал уши и скалил большие желтые зубы, ища, кого бы укусить.
Джейми поджал губы и оглянулся на дерево, полное шерсти, невидимое с нашего теперешнего положения. Сверкнула молния, гром сотряс скалу, и лошади вновь завизжали и забились. Джейми покачал головой, принимая решение, и схватил Джудаса под уздцы. Судя по всему, мы уезжаем, невзирая на скользкую тропу.
Я взлетела в седло, шурша мокрыми юбками, и крепко взялась за повод. Джудас нетерпеливо плясал подо мной, рвался поскорее убраться. Я нагнулась, желая крикнуть ему в ухо что-нибудь успокаивающее. Мы были в опасной близости от елей на краю уступа, и я наклонилась вперед, пытаясь направить его вглубь, к скале.
Внезапно меня с ног до головы пронзили странные покалывания, словно укусы тысячи крошечных муравьев. Взглянув на свои руки, я увидела, что они светятся жутким синим светом. Волоски на предплечье стояли дыбом, и каждый светился отдельно. Капюшон спал; я почувствовала, как волосы на голове разом приподнялись, словно ими забавлялась чья-то гигантская рука.
Резко запахло серой, и я испуганно огляделась. Деревья, камни, сама земля – все вокруг светилось синим; крошечные змейки электрических разрядов с шипением пробегали по скале в нескольких метрах от меня.
Я обернулась, зовя Джейми; он что-то крикнул в ответ, но слова потонули в грохоте.
Вдруг грива Гидеона начала подниматься вверх, словно по волшебству; взлетели и волосы Джейми, пронизанные синими искрами. Лошадь и всадник сияли неземным светом, в котором подчеркивался каждый мускул лица, каждая линия тела. Я успела лишь ощутить порыв ветра на коже, и тут Джейми прыгнул на меня, швыряя нас обоих в пустоту.
Не успели мы долететь до земли, как ударила молния.
Я пришла в себя, ощущая запах горелого мяса и режущий горло озон. Казалось, меня вывернули наизнанку и все органы торчат наружу.
Дождь еще шел. Некоторое время я лежала тихо, позволяя каплям стекать по лицу, пока нейроны нервной системы медленно возвращались к нормальной работе. Сам по себе дернулся палец. Я попробовала шевельнуть им намеренно – получилось, а вот согнуть уже не очень. Впрочем, через несколько минут мне удалось сесть.
Джейми лежал рядом, распластавшись на спине, словно тряпичная кукла. Я подползла к нему – его глаза были открыты. Он моргнул и дернул уголком рта в попытке улыбнуться.
Хотя конечности лежали как попало, ни крови, ни переломов не было. Дождевые капли скопились в глазницах, заливая глаза. Джейми усиленно заморгал, затем повернул голову набок, чтобы дать воде стечь с лица. Я положила ладонь ему на живот и нащупала абдоминальный пульс – очень медленный, но стабильный.
Не знаю, сколько мы пролежали без сознания. Гроза переместилась: над дальними горами сверкала сплошная молния, высвечивая острые гребни.
– «Гром хорош, – процитировала я, наблюдая за ней в сонном оцепенении, – гром впечатляет, но всю работу делает молния»[14].
– Да уж, надо мной она поработала на совесть. Как ты, саксоночка?
– Замечательно, – ответила я, все еще ощущая приятную отстраненность. – А ты?
Джейми подозрительно глянул на меня, но, похоже, решил, что все в порядке. Ухватившись за куст сумаха, он с трудом поднялся.
– Не чувствую пальцев ног, остальное вроде в порядке. А вот лошади…
Он глянул вверх и сглотнул.
Лошади молчали.
Мы находились метрах в шести ниже нашей площадки, среди елей и бальзамина. Я уже могла шевелиться, но не нашла сил и теперь сидела неподвижно, оценивая ущерб. Джейми встряхнулся и полез обратно на уступ.
Было очень тихо. Может, я оглохла от удара? Замерзла ступня. Опустив голову, я обнаружила, что на левой ноге нет туфли – или сорвало молнией, или соскочила при падении; поблизости не видно. Чулок тоже исчез. Чуть пониже лодыжки темнело сплетение вен – наследие второй беременности. Я сидела, уставившись на него, словно это был ключ к разгадке вселенной.
Лошади наверняка погибли. Как же мы остались живы? Я вдохнула вонь паленой кожи, и где-то внутри зашевелился холодок ужаса. А вдруг мы не погибли лишь потому, что нам суждено умереть через четыре года? И когда придет наш черед, мы будем лежать вот так, в горелых руинах, – обугленные, дымящиеся скелеты…
Обгорели до костей, шепнул голос памяти.
Под кожей сильно проступили голубые вены. На тыльной стороне кистей они образовали дорожную карту; под коленом прорисовывались целые узоры. Вдоль голени змеилась большая вспухшая вена; я прижала ее пальцем – она исчезла, но едва я убрала палец, тут же снова выскочила.
Постепенно просыпались внутренние процессы организма, и я становилась все более уязвима для внешней стихии. На ноге кровоточила царапина.
Вернулся Джейми, вымокший до костей, задыхающийся от крутого подъема. Я заметила, что ботинок на нем тоже не было.
– Джудас околел.
Он уселся рядом, взял мою ледяную руку и крепко сжал.
– Бедняжка, – прошептала я, и горячие слезы полились еще сильнее, смешиваясь с холодным дождем. – Как знал… Он всегда ненавидел грозу, всегда…
Ознакомительная версия.
