Она выглянула в окно. Небо уже порозовело, и пейзаж оживал в игре света и тени.
– Такая вот история у Рени Тернер. Не сочтите за хвастовство, но специалистов, знающих информационную безопасность так, как знаю ее я, на планете не больше двадцати. Пэйдж в этом деле тоже кое-что понимала, но когда специализируешься на чем-то годами, выходишь на совсем другой уровень. Рени я создала сегодня, воспользовавшись старым, времен колледжа, поддельным удостоверением. Зашла в кабинку «Бургер кинг» в аэропорту Рапид-Сити, поколдовала минут двадцать с этим вот телефоном и вызвала к жизни Рени Тернер. У нее есть номер карточки социального страхования; она зарегистрирована в отделе транспортных средств, где имеется запись о «вождении под воздействием» и двух талонах предупреждения за превышение скорости; у нее банковские счета в «Ферст нэшнл» и «Би оф Эй» на общую сумму три миллиона долларов и членство в «Фалкон джет». Я даже повесила на нее арест за секс на парковой скамейке в Майами, когда ей было шестнадцать. По-моему, симпатичный штришок, прибавляет достоверности на случай, если кто станет проверять вылетевших из Рапид-Сити и захочет копнуть глубже. Кто станет придумывать секс на парковой скамейке?
– А она забавница, эта Рени.
Бетани пожала плечами и снова посмотрела на телефон. В рамку медленно вползала ромбовидная зона приема нового спутника.
– Думаю, Пэйдж потому меня и привлекла, что я знаю, как обеспечить безопасность информационных сетей вроде той, что существует в Пограничном городе, и в курсе всех новых технологий, которые могут им угрожать. Хотя не удивлюсь, если у нее были и какие-то другие причины. Может быть, она даже предвидела нечто вроде нынешней ситуации. Некий кризисный сценарий, когда «Тангенс» столкнется с людьми, обладающими серьезными ресурсами. Может быть, хотела, чтобы на ее стороне был кто-то, кто смог бы противостоять таким угрозам.
Трэвис задумался, впервые взглянув на ситуацию в широком контексте, включающем в себя нечто большее, чем только опасность непосредственно для Пэйдж. Президент Соединенных Штатов предпринял прямое, агрессивное действие против «Тангенса». Переступил ту линию, которую не переступал никто за три десятилетия существования конторы.
– Не случилось бы чего похуже, – сказал он.
– Похуже уже случилось, – возразила Бетани.
Она вернулась к полному спутниковому виду всей страны, потом убрала его в сторону и нацелилась на густую тень американского запада. Теперь о масштабе картинки можно было догадаться только по воспроизведенным цифровым способом границам и дорогам. Бетани «наехала» на восточную часть Вайоминга, квадрат в сотню миль шириной, ограниченный трассой I-90 на севере и I-25 на юге и западе. Где-то в середине этой зоны находился Пограничный город.
– В темное время суток спутники используют термическое формирование изображений, – пояснила Бетани. – Но в Пограничном городе действует строгий режим управления тепловой сигнатурой. Вся теплоотдача сохраняется под землей и выпускается только в дневные часы, более того, только в те часы, когда температура на поверхности в точности соответствует температуре выходных каналов. В этом отношении компаунд термически невидим.
Она снова нажала кнопку, которой пользовалась ранее для трансфокации, но увидеть результат на экране было невозможно – тьма лишь сгустилась.
Потом что-то появилось. Яркое белое пятнышко побежало по верху рамки, оставляя за собой след, на выходе узкий, но затем расползающийся и бледнеющий. Бетани еще приблизила «картинку». Пятнышко разделилось надвое. Два пятнышка, два следа. Они двигались бок о бок, словно сохраняли строй, быстро перемещаясь по маленькому экрану. Бетани едва поспевала за ними. Внизу экрана Трэвис заметил шкалу расстояний, согласно которой ширина большого пальца приравнивалась к полумиле. Два пятнышка покрывали это расстояние каждые несколько секунд.
– Истребители, – догадался Трэвис.
Бетани кивнула:
– В первый раз я заметила их, когда летела в Атланту. Потратила минут двадцать, пытаясь идентифицировать с помощью специализированного софта по термальному шлейфу. Это «Суперхорнеты». Работают в паре, способны поражать как воздушные, так и наземные цели. Вторая пара патрулирует дальнюю сторону того же большого круга, радиус которого составляет примерно сорок миль, а в центре находится Пограничный город.
– Блокада. Никого не впускать, никого не выпускать.
Бетани кивнула:
– Установить блокаду президент Кэрри приказал в течение часа после удара по автокортежу. Я опередила их на считаные минуты.
Следующие полчаса оба молчали, слушая вой моторов и сдержанное гудение авионики. Бетани смотрела в окно. Трэвис – вперед. Какие же силы брошены против них!..
Женщина повернулась к нему:
– Можно личный вопрос?
– Конечно.
– Почему вы ушли из «Тангенса»?
Трэвис задумался. Вроде бы и несложный вопрос, а ведь так вот просто и не ответишь.
– Если бы я остался, случилось бы что-то плохое. Где-то и когда-то.
– Почему вы так решили?
– Так мне было сказано. – Заявление прозвучало довольно туманно.
– Может быть, если мы пройдем этот кризис, то и вы захотите вернуться.
– Я никогда не вернусь. Если все закончится благополучно и мы выйдем из этой заварушки живыми, я снова стану каким-нибудь Робом Пуллманом, найду еще один склад и буду до конца жизни работать в третью смену.
– Вы же понимаете, что могли бы облегчить себе жизнь. Если уж надо создать новую личность, почему бы не положить себе в карман пару миллионов долларов? Тогда и работать не придется.
Трэвис покачал головой:
– Деньги – это средства. Чем меньше у меня их будет, тем лучше. Мне лучше держаться в тени. Только так я могу чувствовать себя спокойно, знать, что все в порядке.
Бетани молча уставилась на него, явно не понимая, о чем идет речь. Потом, так и не найдя ответа, снова отвернулась к окну.
Прилетев в Даллес, они сразу же взяли такси и поехали в город, а полчаса спустя получили нужную информацию. Выжившие после нападения на автоколонну – кем бы они ни были – находились в шестнадцатиэтажном офисном здании с видом на кольцевую транспортную развязку у М-стрит и Вермонт-авеню. В окнах – тонированное рефлекторное стекло зеленого оттенка. Никаких корпоративных логотипов. Только адрес большими черными буквами на бетонном основании, справа от главного входа, на восточной стороне.
Сигнал шел с девятого этажа, из помещения в северо-восточном углу, выходящего окнами непосредственно на кольцевую развязку.
Трэвис и Бетани устроились в патио кафе на дальней стороне кольца, в сотне ярдов от офисного здания. Часы показывали половину восьмого утра, и жизнь в городе уже бурлила. Все вокруг блестело, будто ночью, едва ли не до утра, шел дождь. Главной новостью дня стало, разумеется, нападение на кортеж. На большом ЖК-экране в кафе без конца мелькали кадры записи с места происшествия, сделанной уже после атаки. Эта же тема так или иначе всплывала и в разговорах за соседними столиками.
Бетани работала с телефоном, положив его на колени, подальше от посторонних взглядов. Наблюдая за ней, Трэвис видел, как она шевелит губами, отдавая команды, но понять их не мог. Впрочем, если бы даже он видел их напечатанными на экране, результат, скорее всего, был бы тот же.
Через минуту Бетани подняла голову и посмотрела на него.
– Сигнал довольно слабый. Йод постепенно вымывается через почки и выходит с мочой. В канализации он будет слишком рассеян, и поймать его мы уже не сможем. – Она нахмурилась. – Кроме того, сигнал соответствует показателям только одного живого организма. Выжил лишь один человек – Пэйдж.
Не отрывая взгляда от угла девятого этажа, Трэвис кивнул. Увы, увидеть, что там, внутри, невозможно. Может ли Пэйдж выглянуть в окно – неизвестно. Не исключено, что никакого окна там и нет. За стеклянным экстерьером могла скрываться каменная стена камеры.
– Так с чем мы все-таки имеем дело? Что нам сейчас известно? Мы знаем, что Пэйдж и другие отправились в Вашингтон на встречу с президентом, чтобы показать ему объект. Мы знаем, что тогда они ему верили. В момент нападения они поняли, что ошибались насчет президента и что он имеет отношение к тому, относительно чего у них возникли вопросы. Судя по всему, в случившееся вовлечены многие. Включая и тех, кто контролирует здание.
Некоторое время они молча наблюдали за интересующим их объектом. С улицы никто не входил. В узкий проход, отделявший здание от соседнего, с собственным гаражным въездом, проскользнуло со стороны Вермонт-авеню несколько автомобилей, по большей части лимузинов и внедорожников с тонированными стеклами и профессиональными водителями.
– Посмотрим, кому оно принадлежит, – предложила Бетани и снова взялась за телефон. На стеклах ее очков, отражаясь и меняясь каждые несколько секунд, запрыгали строчки.
