Посреди класса возник голографический пейзаж. Дети стояли среди миниатюрных скал, холмов и позволяли иллюзорному морю плескаться под своими ногами. Отряды людей, размерами не больше игрушечных солдатиков, маршиpoвaли, направляясь к узкой полоске земли между крутыми скалами и морем. Как пояснила Дежа, это место называлось Фермопилы. Тысячи воинов шли навстречу трём сотням, охранявшим проход. Люди сражались: ломались щиты и копья, сверкали мечи, лилась кровь.
Джон не мог отвести взгляда от разворачивающегося представления.
Дежа рассказала им, что эти три сотни были спартанцами и что лучших воинов ещё не рождалось. Их учили сражаться с самого раннего детства. Они были непобедимы.
Восторженно Джон наблюдал за тем, как голографические спартанцы убивают персидских копейщиков. Он доел свои крекеры, но был по прежнему голоден и поэтому стащил несколько штук у девочки, сидевшей рядом с ним, когда та отвернулась, и сжевал их, продолжая следить за бушующим сражением. В животе у него всё равно урчало и бурлило.
Когда же обед? Или они уже пообедали?
Персы не выдержали и бросились бежать, а спартанцы остались стоять на поле. Дети развеселились. Они хотели посмотреть снова.
— На сегодня всё, — сказала Дежа. — Мы продолжим завтра, и я покажу вам волков. Но сейчас вам пора отправляться на игровую площадку.
— Игровую площадку? — переспросил Джон.
Это было восхитительно. Наконец-то он мог просто забраться на качели, расслабиться и немного подумать. Мальчик, как и все остальные кадеты, выбежал из класса.
Снаружи их уже ждали Мендез и инструкторы.
— Время отправляться на площадку, — сказал Мендез, знаком подзывая к себе детей. — Это небольшая пробежка. За мной.
«Небольшая пробежка» обернулась кроссом две мили. А «игровая площадка» не была похожа ни на что, ранее виденное Джоном. Она представляла собой лес двадцатиметровых деревянных столбов, между которыми были натянуты верёвочные сети и мосты; они раскачивались, пересекались друг с другом. Всё это казалось каким-то воздушным лабиринтом. Здесь были скользкие брёвна и канаты для лазанья. Были качели и шатающиеся платформы. Были переброшенные через блоки тросы, к концам которых кто-то привязал корзины, выглядящие достаточно прочными, чтобы в них можно было поднять взрослого человека.
— Кадетам, — приказал Мендез, — построиться в три колонны.
Инструкторы приготовились пустить в ход свои дубинки, но Джон и остальные дети уже построились без возражений и суматохи.
— Каждый из пятнадцати рядов станет отдельной командой. Первый кадет в ряду получит обозначение «боец-один», — произнёс Мендез. — Второй — «боец-два» и так далее. Если вы чего-то не поняли, говорите сейчас. Никто не ответил ему.
Джон поглядел направо. Ему устало улыбнулся мальчишка с волосами песчаного цвета, зелёными глазами и очень смуглой кожей. На его костюме было выведено: «Сэмюэль-034». В том же ряду позади него стояла тощая девчонка. Она оказалась более рослой, чем Джон, а её волосы были окрашены в синеватый цвет. «Келли-087». Казалось, она не слишком рада видеть Джона.
— Сегодня мы с вами поиграем, — продолжал объяснения Мендез, — в «Позвони в колокол».
Он указал на самый высокий столб на площадке. Тот поднимался на десять метров над остальными, а рядом стоял ещё один — скользкий, на самой верхушке которого был подвешен бронзовый колокольчик.
— Существует множество способов добраться до колокольчика, — сказал старший инструктор. — Я предоставлю каждой команде самой решать, каким будет её путь. Как только каждый член вашей команды прозвонит в колокол, вы как можно быстрее спускаетесь и бежите к этой финишной черте.
Мендез провёл дубинкой полоску а песке. Джон поднял руку.
— Какие-то вопросы, кадет? — Старший инструктор на секунду прожёг его немигающими чёрными глазами.
— Что мы получим за победу?
Приподняв одну бровь, Мендез оценивающе посмотрел на Джона.
— Вы ползайте ужин, номер сто семнадцать. На вечер вам приготовили жаркое из индюшки, картофельное пюре с подливкой, отварную кукурузу в початках, ореховые пирожные и мороженое.
Дети начали удовлетворённо перешёптываться.
— Но, — добавил Мендез, — раз уж у нас будут победители, должны быть и проигравшие. Команда, пришедшая к финишу последней, останется без еды.
Кадеты затихли и теперь настороженно переглядывались.
— Приготовьтесь, — сказал Мендез.
— Я — Сэм, — прошептал мальчик, стоявший справа, обращаясь к Джону и девочке из их команды.
— А я — Келли, — ответила худышка.
Джон только посмотрел на них, не говоря ни слова. Девчонка будет задерживать их. Это плохо. Он был голоден и вовсе не желал проигрывать.
— Вперёд! — прокричал Мендез.
Джон промчался сквозь группу детей и поднялся по сети к подвесной платформе. Он пробежал по ней, как по мосту, и спрыгнул на следующую... И вовремя. В этот самый миг платформа качнулась, и пятеро других полетели в воду под ней.
На мгновение он задержался перед верёвкой, привязанной к огромной корзине. Трос был переброшен через блок и свисал вниз. Джон усомнился, что ему хватит силы поднять самого себя наверх. Поэтому он подбежал к завязанному узлами канату и пополз по нему. Верёвка неистово раскачивалась вокруг центрального столба. Посмотрев вниз, мальчик чуть не разжал руки. С земли высота казалась вдвое меньшей. Внизу он увидел остальных детей. Одни карабкались наверх, другие бултыхались в воде, пытаясь подняться и вновь начать восхождение. Никому пока не удавалось настолько близко подобраться к колокольчику, как Джону.
Подавив страх, он продолжил подниматься. Мальчик думал только о мороженом, шоколадных пирожных с орехами и пути к победе.
Добравшись до вершины, он схватился за колокольчик и трижды прозвонил в него. Затем он обхватил стальной столб и скатился по нему, упав на груду подушек.
Он поднялся и побежал к старшему инструктору, улыбаясь по пути. Пересекая финишную черту, Джон издал победный крик.
— Я первый, — сказал он, задыхаясь.
Мендез кивнул и сделал отметку в своём планшете.
Джон смотрел, как остальные дети забираются наверх, звонят в колокольчик и бегут к финишной черте. У Келли и Сэма возникли проблемы. Когда все остальные уже справились с заданием и возвращались к старшему инструктору, товарищи Джона по команде ещё только подбирались к колокольчику.
Наконец они тоже прозвонили, один за другим скатились вниз, но финишную черту пересекли последними, прожигая Джона глазами.
Он пожал плечами.
— Отлично справились, кадеты, — произнёс Мендез, улыбаясь им. — Пора возвращаться в казарму и немного перекусить.
Вокруг радостно закричали перемазавшиеся в грязи, устало опирающиеся друг о друга дети.
— Это касается всех, кроме третьей команды, — произнёс Мендез, глядя на Сэма, Келли, а после и на Джона.
— Но я же выиграл, — возмутился Джон. — Я пришёл первым.
— Да, ты был первым, — объяснил Мендез, — но твоя команда оказалась последней. — Затем старший инструктор повернулся к остальным кадетам. — Запомните одно правило: нельзя победить, если не побеждает вся команда. Победа одного ценой всей группы означает поражение.
До самой казармы Джон шёл молча. Это было нечестно. Ведь он выиграл. Как можно одновременно победить — и в то же время проиграть?
Он смотрел, как другие дети набивают рты индейкой и белое мясо истекает соком. Они поглощали целые горы ванильного мороженого и усыпали пол столовой шоколадными крошками, падавшими с уголков губ.
Джон получил литровую бутылку воды. Он выпил её, но не почувствовал никакого вкуса. Это не могло успокоить его голод. Мальчику хотелось кричать, но он слишком устал. Поэтому Джон просто съёжился в своей постели, пытаясь придумать, как рассчитаться с Сэмом и Келли за то, что они так его подвели, но сил не хватало даже на это. Каждый мускул и косточка в его теле стонали.
Джон провалился в сон, едва его голова опустилась на жёсткую подушку.
