Дариус Хинкс
Истребитель гулей
Роман о Готреке Гурниссоне
Перевод: Serpen
Вёрстка и оформление: Urbasian
Из вихря расколотого мира родились Восемь Владений. Поначалу неопределённые и чудесные, они пробудились к жизни.
Странные новые миры появились на небесном своде, каждый из них был заселён духами, богами и людьми. Благороднейшим из богов был Зигмар. На протяжении несчётных лет он озарял Владения, увенчанный светом и величием, которыми и запомнилось его правление. Его сила была мощью грома. Его мудрость была бесконечна. Смертные и бессмертные одинаково преклонялись перед его величественным престолом. Создавались великие империи, и, на какое-то время, предательство удалось искоренить. Зигмар объявил землю и небо своей собственностью и правил ими на протяжении великолепной Эры Мифов.
Но жестокость неистребима. Как и предвиделось, великий союз богов и людей сам разорвал себя на части. Мифы и легенды обернулись Хаосом. Тьма затопила Владения. Блаженство, царившее прежде, сменилось истязаниями, рабством и страхом. Зигмар, отвращённый такой судьбой Владений Смертных, повернулся к ним спиной. Он устремил неотрывный взор на останки мира, который был утрачен им давным-давно, и раздумывал над его обугленным ядром в бесконечном поиске знака надежды. И наконец, в тёмном пылу своей ярости, богу привиделось нечто изумительное. Он вообразил оружие, рождённое в небесах. Маяк, достаточно мощный, чтобы пронзить бесконечную ночь. Войско, высеченное из всего, что он утратил.
Зигмар обратил своих умельцев к работе, и они трудились многие годы, пытаясь обуздать силу звёзд. Когда великая работа Зигмара приблизилась к завершению, он вернулся обратно во Владения, и узрел, что власть Хаоса там стала едва ли не безграничной. Час возмездия настал. И наконец, сверкая молниями на своём челе, бог выступил вперёд, чтобы высвободить своё творение.
Настала Эпоха Зигмара.
Пролог
Один за другим, огни начали угасать. На какой-то миг они вспыхивали ярко, словно жертвенная свеча, разожжённая дыханием, а затем, моргнув, гасли в небытие. Они скрывались с глаз по всем Сумеркам, и над морем расползалась пелена, подвижная и непроницаемая, поглощающая всё.
— Что это? — прошептал Велигер. Он стоял на самом верхнем ребре Выдающегося двенадцатого, положив локоть на оголовье косы и высунув голову из-за зубцов стены. За десятилетия, проведённые на стенах ему никогда ещё не приходилось видеть ничего подобного. — Там лорд Саморин, — прошептал он, когда в нескольких лигах ярче запульсировал Выдающийся шестой, его напоминающий раковину корпус на миг осветил волны, прежде чем храм снова исчез из виду, добавив ещё один омут тьмы к растущей пустоте. Но до того как свет потух, что-то мелькнуло над Вечерним приливом. Что-то, напоминавшее паутинку, трепещущую на ветру. — Дождь? — сам себе задал вопрос Велигер, однако в том, как тот вспыхивал и рикошетил, было что-то странное.
На Велигере была форма Могильного покрова — толстый плащ из блестящих белых перьев, застёгнутый на шее железной брошью-черепом и ниспадающий на пластины лакированного чёрного доспеха. Он плотнее запахнул его, когда ветер добрался до него, даже ещё более холодный, чем обычно, стиснувший грудь и перехвативший дыхание.
— А вот и лорд Офион, — проговорил стоящий с ним рядом, когда внезапно вспыхнул другой храм. Мераспис носил ту же форму, что и Велигер. Кроме того, он был экипирован косой и длинным, напоминающим перо щитом. Как и у Велигера его лицо было измождённым, кожа — бледной, а голова — безволосой, но он был старше, его лоб разрезали морщины, и он постоянно хмурился.
Они молча наблюдали, как храм вспыхнул, а затем погрузился в море.
Велигер развернулся, чтобы посмотреть на стены их собственного храма, почти ожидая увидеть, как и они гаснут у него на глазах. Выдающийся двенадцатый не изменился. Это было похожее на гору здание — разрушающаяся, изогнутая спираль из кости, взгромоздившаяся на гребень древней покрытой пылью волны. Души горели в его сердцевине, словно пурпурный огонь, истекали кровью из его стен, проливая аметист на пики и впадины Сумерек, и очертания крепости были затуманены миллионами кружащихся белых мотыльков, напоминавших морские брызги, разбивающиеся о корпус корабля. Свет переливался через мотыльков, излучался сквозь стены и вспыхивал в глазах Велигера, когда тот уставился на Мерасписа.
— Что происходит?
Мераспис, похоже, не слышал.
— Что произойдёт, если они все исчезнут?
Велигер посмотрел на небеса, представляя мир без света. Звёзды не помогут — они были призраками, отголосками иных миров, не заинтересованными в освещении преисподен Шайиша. Без света Выдающихся Сумерки погрузились бы во мрак.
Пока он смотрел в растущую темноту, Велигер услышал незнакомый звук. Словно галька, стучащая по столу. Сперва он был далёким и нежным, но по прошествии минут становился всё громче, превращаясь в рёв.
Двое мужчин в замешательстве переглянулись, когда по всем Сумеркам загремели миллионы белых осколков. Море, которое всегда оставалось неподвижным, сколько они себя помнили, внезапно стало выглядеть так, будто на нём бушевал шторм, и когда ливень приблизился, он мощно ударил в стены крепости, наполнив воздух оглушительным рёвом.
Мераспис шагнул вперёд и высунулся из амбразуры.
— Град?
Затем он ругнулся и дёрнулся обратно, шипя от боли и баюкая руку.
— Что? — воскликнул Велигер, бросаясь к напарнику.
Мераспис покачал головой, сгорбившись и держась за руку.
— Пелена, — пробормотал он.
Велигер помог ему встать, а затем резко выдохнул. Плоть Мерасписа была разорвана, Дождь пробил кожу и кости, разодрав мышцы так, что рука выглядела, как кусок кровавого мяса.
Мераспис крепко обхватил изуродованную руку, стонал, ругался и смотрел на дождь.
Большинство осколков ударило ему прямо в ладонь, пробив её насквозь, но один всё же застрял, поблескивая белым на фоне тёмной, обнажённой плоти.
Велигер осторожно вытащил его из раны и осмотрел.
— Кость?
Они оба снова посмотрели на шторм, сбитые с толку.
Отбросив осколок, Велигер достал бинты и быстро перевязал руку Мерасписа. Порезы были глубокими. Вряд ли руку ещё можно было спасти. Но он мог хотя бы остановить кровотечение. Мераспис поморщился, когда Велигер начал обрабатывать его рану, но даже не вскрикнул, хотя должен был испытывать просто чудовищную боль.
— Мы должны идти к лорду Ауруну, — прохрипел он.
Велигер посмотрел на юг, в сторону их ближайшего соседа — Бесплодных местечек. Тот всё ещё тлел ровным, невозмутимым светом.
— Да, — согласился он, — лорд Аурун должен знать, что нужно делать. Он должен знать, что это такое.
Мераспис выпрямился и прижал изуродованную руку к груди.
— Гляди, — сказал он, кивая в сторону бойницы, — оно останавливается.
Шторм уже затихал, костяные осколки всё слабее били о стены, облака потянулись на юг.
Они наблюдали, как шторм прошёл через Сумерки, всё ещё потрясённые случившимся, после чего Велигер надел и застегнул шлем, проверил, чтобы каждая часть его доспеха была полностью закреплена, развернулся на каблуках и направился к лестнице.
— Аурун должен знать, что это было. Мне хватит пары часов, чтобы добраться до него.
Мераспис покачал головой.
— Мы не можем оставить Непогребённого без присмотра. Ступай один. Я бы всё равно тебя лишь замедлял. Я подожду здесь и займусь своими ранами.
Велигер немного поколебался, глядя на руку своего напарника, после чего кивнул.
— Хорошо. Я отыщу жреца Савана и приведу с собой.
Мераспис махнул рукой в сторону лестницы.
