Кай из рода красных драконов 5 - Кристиан Бэд

Первая книга здесь: https://author.today/work/259093

Говорят, что слово «ёкаргане» или «ёккарганай» пришло из бурятского языка, но происхождение его смутно.

Может быть, какой-нибудь попаданец в древнюю Бурятию стоял вот так же, как я? Глядел в небо и громко ругался:

— Ёкарный бабай!

Я старался не материться среди своих, но цензурные слова кончились даже не начавшись. Потому что дракон в небе над лагерем был один. Мелкий такой. Маленький чёрный дракон.

И одинокая фигура у него на спине тоже была чёрной, шёлковой, с высокой шапкой на голове, слегка похожей на лебедя.

— Ёб… — начал я.

Но всё-таки кое-как вырулил на бабая.

— Переговорщик летит, — вынес вердикт Майман. — Колдуняки решили сначала поговорить с нами, а потом уже убивать. И чего тянут? У меня волки застоялись, драки хотят.

Я промолчал, всматриваясь в подозрительно знакомый силуэт дракона.

Да неужели?

— Майман, а ведь это Ниса.

— Ну, я бы не поручился, — отозвался волк. — Но дракон молодой, да. Мелкий ещё. И лапы топырит похоже.

Все наши рассредоточились по кустам, только огромный воин-волк остался стоять рядом со мной, посреди поспешно эвакуированного лагеря.

У меня был драконий меч, и молний я не боялся. Маймана же удерживали на месте природные нахальство и любопытство.

Возраст у него был матёрый, но ещё деятельный — лет тридцать пять-тридцать семь. Самое то подвиги совершать. А страх смерти…

Я понимал примерно, что происходит сейчас в голове у Маймана. Он не верил в смерть. Обманула она его, не взяла.

Вожак волков должен был геройски погибнуть в долине Эрлу. Наверное, он уже попрощался с жизнью так, как положено в традициях вольных племён.

Но вмешался Ичин с его шаманскими штуками, и вывел остатки волчьих воинов едва не силой.

Я слушал потом у костра, как они отступали, и это было похоже на чудо.

Волки и барсы не бросили тех, кто остался без крылатых зверей. Тащили за собой, прикрывали. Это было не бегство, а именно отступление. И такого здешние воины ещё не знали.

Ичин пошёл против правил — правила предписывали умереть и не отступать. Но шаман решил для себя — что грех отступления будет только на нём, зато его люди останутся живы.

После он собирался отказаться от командования, тем более что рана у него была колдовская, опасная. Но тут появился я и всё испортил.

И сейчас Ичин сидел в засаде, готовый послать в воздух крылатый отряд, обученный биться с драконами.

А Майман, не ощутивший греха отступления — ведь барсы увлекли их за собой, прикрыли, отжали к горам — поверил в то, что смерть — не его баба. И рвался теперь проверить.

Мы стояли с ним, как два тополя… Юрты и аилы топорщили кедровые кости жердей, дымил полупогасший костёр. И тишина…

— Думаю, ты прав — это переговорщик, — сказал я, поразмыслив. — Летит на нашем драконе. Боюсь, что это Нишай.

— А чего в этом удивительного? — повёл широченными плечами Майман. — Если колдуняки помогли ему восстановить магию — ему и сподручнее. Он всё тут у нас знает.

— В том-то и дело, что знает, — кивнул я. — И понимает, что торговаться мы с ним не будем. Нет у нас никаких торгашеских целей. Тогда зачем он летит?

— А чего ты за него беспокоишься? — удивился Майман. — Пусть летит. Ещё раз поймаем. Но теперь уже — только в мешок, — и он расплылся в доброй людоедской улыбке. Ты ж, поди, наигрался уже в мудрого зайца? Не со всеми можно быть мудрым.

— А с кем нельзя?

Я нахмурился: не любил, когда меня пытаются поучать. И вопрос выбрал такой, чтобы Майман заткнулся.

Он и заткнулся минуты на две.

Думал — вообще не ответит, но когда дракон, сделав над нами пару кругов, нагло пошёл на снижение, могучий волк сказал неожиданно серьёзно:

— Если у волчонка дурной хозяин, волк вырастает злым, негодным к работе. Думаю, так и у человека: как воспитали, таков и вырастет.

— И не перевоспитать? — спросил я с улыбкой.

— Ты ж не сумел? — рассмеялся Майман. — Значит — только в мешок! Ты не злись, Кай. Не ошибается тот, кто ничего не делает. А хорошая казнь нам нужна, она поднимет дух воинов. Это ты у нас — заяц Тенгри, а мы — простые дикие волки. Нам от врага нужна только кровь. Видал, как волки драконью кровь жрут? Они испокон враждуют с драконами. Вот так и мы.

Я кивнул.

Ниса приземлилась, растопырив лапы, как котёнок, которого держат за шкирку.

Нишай начал было красиво спрыгивать. Но драконица, вспомнив, что у меня в поясном мешке всегда есть вкусняшки, кинулась «обниматься», и колдун едва не свалился, разрушив торжественность момента.

Ниса ткнулась в меня мордой и закурлыкала: мол, я же — молодец?

Подавив очередное некрасивое слово, я начал гладить глупую животину, громко поминая бабая.

Конечно, она молодец. Она думала, что Нишай — свой, покатала…

Колдун выпрямился, отряхнулся и уставился на меня.

Он был в длинной рубахе из чёрного шёлка, в вышитых по бокам кожаных штанах, в плаще, подбитом собольим мехом, в новеньких сапогах из драконьей кожи.

В общем, при параде, чего нельзя было сказать обо мне.

Но свой меч Нишай потерял, а мой — вот он. И это нас уравнивало. Ведь красивый петух — не факт, что побьёт боевого.

Мы с Нишаем молчали, разглядывая друг друга, и Майман решил, что переговоры придётся начать ему.

Обязанности вождя приучили огромного волка к вежливости, и он протянул руку к лапнику, уложенному возле едва теплящегося костра.

— Ну, садись, колдун, — сказал он, скалясь и изображая доброжелательность. — Хорошо тебе? Я тебе на ветки — сразу мешок могу постелить. Чтобы не доставать потом.

Нишай на оскорбление даже бровью не повёл. Он продолжал разглядывать меня, словно я был статуей Аполлона из музея.

— Ну? — спросил я. — Чего уставился?

Он покачал головой.

— Ты не похож на дикарей. Не похож на караванщиков. Не похож на найманов. Кто ты, Кай?

— А какая тебе, бб… лин, разница? — удивился