Роберт ГОВАРД, Спрэг ДЕ КАМП
Бог, запятнанный кровью
Конан дезертирует из туранского войска. Слухи о таинственном сокровище заставляют его отправиться в горы Кезанка, простирающиеся вдоль границ Заморы…
В этом зловонном переулке, по которому Конан-киммериец пробирался ощупью, такой же слепой, как и окружающая его чернота, было темно, как на самом дне преисподней. Случайный прохожий, чудом оказавшийся в таком проклятом месте, увидел бы высокого и необычайно сильного юношу, одетого в свободную рубаху, на которую была натянута кольчуга, сплетенная из тонких стальных полос, а поверх всего — зуагирский плащ из верблюжьей шерсти. Грива черных волос и широкое серьезное молодое лицо были полускрыты зуагирским головным убором-каффией.
Тишину прорезал душераздирающий крик боли.
Такие крики не были чем-то необычным на кривых, извилистых улочках Аренжуна, Города воров, робкий, или сколько-нибудь осторожный человек поспешил бы прочь, даже не подумав вмешаться не в свое дело. Однако, Конан не был ни робким, ни осторожным. Его неуемное любопытство не позволяло оставить без внимания и, к тому же он кое-кого разыскивал здесь, и этот вопль может навести его на нужных людей.
Не раздумывая, повинуясь безошибочному инстинкту варвара, Конан повернул в сторону луча света, прорезавшего неподалеку темноту. Через минуту он уже стоял у окна в массивной каменной стене, заглядывая в щель крепко запертых ставней.
Его взгляду открылась просторная комната, увешанная бархатными тканями, с богатой вышивкой, устланная дорогими коврами, уставленная мягкими диванами. У одного из них столпились несколько человек: шестеро дюжих заморских бандитов и еще двое — Конан не смог определить, кто они. На диване лежал человек, по всей видимости, кочевник, из Кезанка, обнаженный до пояса. Он был крепким и мускулистым. Четыре здоровенных головореза крепко держали его за руки и за ноги. Он лежал, распятый между ними, не в силах пошевелиться, хотя напрягал мускулы изо всех сил, так, что они вздувались узлами у него на руках и плечах. Его покрасневшие глаза блестели, по груди текли струйки пота. На глазах у Конана гибкий человек в красном шелковом тюрбане выхватил щипцами горячий уголь и положил его на трепещущую обнаженную грудь лежащего, уже покрытую ожогами.
Один из присутствующих, высокий, выше чем тот, что был в красном тюрбане, злобно проворчал что-то, глядя на лежащего — вопрос, смысл которого Конан не уловил. Кочевник изо всех сил затряс головой и в бешенстве плюнул в лицо спросившего. Раскаленный уголь скользнул ниже и тот неистово завопил. В тот же миг Конан навалился всем своим весом на ставни.
Действия киммерийца были не такими уж бескорыстными. Именно сейчас он нуждался в друге среди горцев Кезанских гор — народа, который был известен своей ненавистью к чужакам. И теперь случай пришел ему на помощь. Ставни с грохотом раскололись, и Конан, извернувшись, свалился внутрь, ногами вперед, держа в одной руке секиру, а в другой — зуагирский кривой нож. Люди, пытавшие горца, быстро повернулись к нему, невольно вскрикнув от неожиданности.
Перед ними стоял высокий могучий воин, облаченный в зуагирскую одежду: развевающиеся складки каффии закрывали нижнюю часть лица. Над этой маской горели подобно раскаленной лаве, синие глаза. На мгновение все застыли, потом немая сцена взорвалась лихорадочным действием.
Человек в красном тюрбане что-то коротко крикнул, и навстречу незваному гостью бросился гигант, сплошь покрытый волосами, подобно обезьяне. Он держал трехфутовую саблю, и нападая, резко поднял лезвие, чтобы нанести смертельный удар. Но секира опустилась на его руку. Кисть, сжимавшая острый клинок, отлетела, разбрызгивая струйки крови и длинный узкий нож Конана перерезал глотку заморийца, заглушив последний хрип.
Перепрыгнув через убитого, киммериец бросился к Красному Тюрбану и его высокому спутнику. Тот взмахнул ножом, второй выхватил из ножен саблю.
— Руби его, джиллад! — зарычал Красный Тюрбан, отступая перед мощным натиском киммерийца. — Зал, помоги ему!
Человек, которого назвали Джилладом, отбил нападение Конана и нанес ответный удар. Конан увернулся с легкостью, которой позавидовала бы голодная пантера, хватающая добычу, и это движение приблизило его к Красному Тюрбану. Тот сразу нанес удар, нож блеснул, его острие коснулось бока молодого варвара, но не смогло проникнуть сквозь почерневшую сталь кольчуги. Красный Тюрбан отскочил, едва увернувшись от лезвия Конана, которое все же прорезало его шелковое одеяние, задев кожу. Споткнувшись о сиденье, он упал, ударившись о пол, но прежде, чем Конан смог воспользоваться своим преимуществом, Джиллад стал теснить его, осыпая дождем сабельных ударов.
Парируя эти удары, киммериец заметил, что человек, которого называли Зал, пробирается к нему, держа в руке тяжелый топор, а Красный Тюрбан с трудом поднимается на ноги.
Конан не стал ждать, пока враги сомкнут вокруг него кольцо. Его секира описала широкий сверкающий круг, и Джиллад быстро отскочил. Потом, как только Зал поднял топор, Конан пригнулся, и прыгнул вперед, выставив нож. Удар и Зал оказался на полу, извиваясь в луже крови, посреди собственных внутренностей, вывалившихся из распоротого живота. Конан бросился на тех, кто еще держал пленника. Они отпустили его, с громкими воплями вынимая из ножен свои сабли.
Один из головорезов попытался ударить горца, но тот спасся, ловко скатившись с дивана. Тут между ними оказался Конан. Отступая перед их натиском, он крикнул пленнику:
— Сюда! Ко мне! Быстрее, или тебе конец!
— Эй вы, собаки, — крикнул Красный тюрбан. — Не давайте им удрать!
— Иди сюда сам и понюхай, каков запах смерти, пес! — крикнул Конан, говоря на заморийском с варварским акцентом и бешено захохотал.
Пленник из Кезанка, ослабевший от пыток, с трудом отодвинул засов и открыл дверь, ведущую в небольшой дворик, пока стоявший в дверях Конан преграждал путь его мучителям, теснившимся в узком проходе, где их многочисленность превратилась из преимущества в недостаток. Молодой варвар смеялся и сыпал проклятиями, нападая и отражая удары. Красный тюрбан метался позади своих людей, громко проклиная их медлительность. Секира Конана мелькнула, словно жало кобры и один замориец завопил и упал, сжимая руками живот. Джиллад, стремясь прорваться во двор, перепрыгнул через раненого, но упал сам. Не дожидаясь, пока копошащаяся и вопящая куча людей в дверях оправится и бросится его преследовать, Конан повернулся и побежал через двор к стене, за которой скрылся горец.
Вложив оружие в ножны, Конан прыгнул, ухватился за край стены, подтянулся и увидел перед собой темную извилистую улицу. Потом что-то ударило его по голове и он, обмякнув, скатился по стене вниз, на скрытую тенями землю мрачной улицы.
