Александр Григоров
Человек-нечеловек
Аспиранта Никиту Тихомирова проглотил маршрутный автобус. Пережевал, отнимая плату за проезд, протолкнул по проходу между сиденьями и переварил на галерке. Так и осел Тихомиров в желудке у чудовища – придавленный щекой к стеклу: маленький, робкий и скукоженный. В таком унизительном положении заведенные с утра пассажиры запросто могли пнуть несимпатичную бактерию, невесть как попавшую в автобусный организм.
Еще и возле окна уселся, тварь дрожащая. Видела бы его сейчас Тоня Сторонько, наверняка изменила бы свое отношение.
Автобус тем временем поглощал новую порцию пассажиров с привычным утренним аппетитом. Когда еда полезла горлом, скрипнула дверь, и перекошенный на правую сторону монстр двинулся в путь, едва не задевая брюхом асфальт.
Преломленные стеклом лучи апрельского солнца мигом нагрели лицо Тихомирова. Наверное, так себя чувствует бутерброд в микроволновой печи.
И еще: он забыл дома наушники – и тут же был наказан. Две девушки на сиденьях впереди, словно по команде, достали телефоны и принялись наперебой рассказывать, «как клево мы вчера оттянулись в клубешнике» и «какой козел этот Павлик, а я – дура, потому что с ним связалась». Стоящие в проходе бабушки (льготникам принципиально не уступали места) тоже скучали недолго. Сначала одна толкнула другую, потом обе извинились, и пошло: цены невозможные, демократы продали страну, вы посмотрите, какой порядок в Китае – знакомая звонила, рассказывала.
Никита достал телефон и открыл читалку, пытаясь скрыться в тексте от радиационного фона автобусных событий.
Какой там…
Спереди донеслось бабское визжание. Смеялись подростки, перемежая рассказ жирной матерщиной. Справа заиграла бессмысленная по мотиву и беспощадная по смыслу музыка – кто-то хотел поделиться ею с окружающими через внешний динамик.
Ситуация напоминала Тихомирову ад, по которому он путешествует, проезжая все девять кругов до конечной.
Когда автобус сделал остановку и прошипел передней дверью, по салону пошло шевеление. Как бульдозер по свалке, по проходу двигался молодой человек в черном спортивном костюме с красными вставками. Встал, осмотрелся, заметил Никиту и подмигнул. Тихомиров не узнал спортсмена, но вежливость заставила кивнуть в ответ.
Новопоглощенный автобусом пассажир сначала попросил ребят на передней площадке выражаться скромнее. Те обложили моралиста лихо и витиевато. Спортс-мен ненадолго исчез за спинами, а когда вернулся, спереди слышались сдавленные стоны.
– Вот так с ними и надо, – одобрили поступок старушки, – как в Китае!
Бабушкам тоже досталось. Молодой человек обернулся на звук и с ясностью мысли, несовместимой со спортивным костюмом, произнес:
– А вам, уважаемые, если так нравится Китай, взяли бы и поехали туда. Или обсуждали бы эту тему там, где никто не слышит. Что, забыли сталинских стукачей? – Спортсмен говорил гладко, но немного в нос. – Честное слово, лучше бы героям сериалов косточки перемывали.
Не успели старушки собраться с умственными силами и выдать что-нибудь едкое в ответ, как наглец вновь выкинул штуку, от которой они онемели.
– А вы, красавицы, чего расселись? – Это он девушкам с телефонами. – Ну-ка, уступили старшим место! И хватит рассказывать всему автобусу о своем нижнем белье. Нам это неинтересно. Лучше так же громко поведайте, что вы в последний раз читали, кроме глянцевых журналов и смс. Ничего? Значит, стойте и молчите. Десять минут без телефона потерпеть не можете!
Открыв рты и повинуясь неведомой силе, девушки встали. Бабушки садиться не спешили – мало ли что им грозит, если усядутся. Салон притих, словно в ожидании – кого следующего постигнет неудержимая кара в спортивном костюме? В тишине шуршали шины, скрипели тяги и хрипел динамик у меломана-эксгибициониста.
– Мужчина, – сказал спортсмен и похлопал слушателя по плечу, – отчего вы навязываете мне именно этот стиль музыки? Поверьте, у нас разные вкусы.
Из-под длинной челки послышалось невразумительное бурчание.
– Я понимаю ваше желание показать свою продвинутость, – заверил патлатого спортсмен, – но будет лучше, если вы будете слушать музыку вот так…
Человек в спортивном костюме схватил сидящего за руку, в которой был телефон, и резко поднес ее к уху слушателя. Меломан вскрикнул, а потом завопил, но спортсмен не спешил отпускать его. А когда дал слушателю свободу, тот еще долго не мог убрать трубку – на щеке остался красный след, по контуру аппарата.
Автобус приехал на конечную, двери открылись, но выходить никто не рванулся.
– Ну, чего встали, обыватели-гегемоны? – с озорством выкрикнул красно-черный. – Давайте выходить! Вам еще в метро предстоит показать, какое вы быдло!
Эти слова пассажиры восприняли с радостью. Вырвались на волю и, пригибаясь, как под пулями, засеменили в метро.
Тихомиров вышел последним. Человек в спортивном костюме ждал у подножки.
– Ну что, пошли? – предложил он.
– Пошли, – ответил Никита.
Спортсмен вел себя спокойно. Они зашли в метро и сели на лавочку в ожидании поезда. Рядом стояли те самые девицы из маршрутки – с телефонами. Они, казалось, забыли о произошедшем, и появление спортсмена их не смутило.
– Здорово ты их там, в автобусе, – нарушил Никита неловкое молчание.
Спортсмен с укоризной во взгляде рассматривал окружающих.
– Вообще-то это не я, а ты.
Тихомиров не успел осмыслить фразу – подошла электричка. Вновь пришлось проявить ловкость, чтобы превратиться в пищу железного зверя, а не стать его отрыжкой. Спортсмен вошел внутрь без суеты и непостижимым образом проник в середину вагона, где было свободнее. Никита плелся за красно-черной спиной, как катер за ледоколом.
– Чего молчишь? – спросил спортсмен, когда поезд тронулся.
– Не люблю разговаривать в транспорте, – ответил Никита и включил читалку.
– Я знаю, – ответил красно-черный, – но сейчас нас никто не слышит.
Он говорил тихо, непривычно для гулкого метро. Тем не менее Никита все слышал, будто ему шептали на ухо.
– Ты тоже не ори, – продолжил спортсмен, словно прочитав мысли, – главное, чтобы сам себя слышал.
Никита опустил взгляд и заметил, что на сиденье развалился неопрятный подвыпивший мужчина. Даже в такой толчее садиться рядом с ним никто не собирался.
Спортсмен схватил пьяного за грудки, поднял и понес к двери, тем же чудесным образом, что и раньше, преодолевая плотность толпы. На станции дал алкашу пинка, тот вылетел на перрон и кубарем закатился под лавку.
– Продолжим, – сказал спортсмен, когда вернулся.
Пассажиры заняли освободившееся место.
