Далеко на северо-востоке от земли гирканцев, за полулегендарной Пантенией раскинулась страна ветланов. Цивилизация почти не коснулась этого заснеженного края, и лишь редкие торговцы, сбившись с пути в непогоду или спасаясь от кровожадных разбойников, случайно попадали сюда, неся с собой необычные для этих мест товары. И случалось, здесь они и оставались до конца своих дней. Кто-то просто долго откладывал отъезд, опасаясь дальнего пути, и затем постепенно забывал о возвращении домой, обзаводился чадами и домочадцами и поселялся в новом, тщательно собранном умране навсегда. А кого-то сразу привлекли доброта, простодушие, открытость и доверчивость ветланов, и он обрел здесь счастье и душевный покой.
Ветланы и впрямь изумили бы любого человека, называющего себя цивилизованным, тем, насколько складом характера напоминали детей, не знающих, что такое зло. Воинов у этого народа не было. Поразительно, но они никогда и ни с кем не воевали. Жили они на самом берегу Северного моря, почти круглый год покрытого льдами. Тундра, вплотную подходившая к берегу, казалась зеленой и плодородной только ветланам. Любой чужак погиб бы среди этих низкорослых деревьев, чахлой травы, странных мхов и необычных зверей. Как далеко простиралась тундра, никто не знал, ибо ни один охотник не проникал в нее дальше чем на три дня пути.
С запада земли ветланов прикрывали горы. Снег лежал на голых, острых камнях почти весь год, бесконечные ледники, оползни, лавины, камнепады делали их практически неприступными. К тому же солнце не баловало эти края и по полгода не показывалось на небе, а кому захочется ползать по опасным скалам при неверном, призрачном лунном свете?
На востоке… Что было на востоке, знал лишь Великий Шаман, ибо только он мог разговаривать с Тнарганом — богом солнца, которое как раз с востока и приходило к ветланам. Именно Великий Шаман должен был рассказывать божеству о всех деяниях его народа, и хороших, и плохих.
И лишь когда Тнарган сочтет, что хороших дел набралось уже много, он явит миру свой лик. Если бы ветланы не верили так свято в могущество Великого Шамана, в его искренность и правдивость, они поняли бы, конечно, что, твори они добрые дела или злые, солнце все равно явится в свой срок. Однако обмануть их было несложно, ибо они не знали лжи и считали, что у человека, говорившего неправду, распухает язык и тот не может дышать, а значит, погибает.
У ветланов не было ни правителей, ни вождей. Слушались тех, кто дожил до седых волос, и наиболее удачливых охотников. Как и во многих северных странах, где жизнь была полна опасностей и лишений, люди покидали этот мир довольно рано, и потому совершенно понятно, что тот, как говорили ветланы, кто раньше всех увидел солнце, оказался и наиболее хитрым, и наиболее смелым, и наиболее выносливым. А раз у него хватило ума много раз приветствовать Тнаргана, то и другим не зазорно прислушаться к его советам. Никто не осмеливался перечить старикам, их слово всегда было решающим. А удачливый охотник — это кормилец. У северного народа было принято делиться добычей. Разве можно сытно есть, если соседу не повезло на охоте и его дети голодны? Поэтому часто и охотились сообща, чтобы в домах всегда были и пища, и свет, и тепло.
Все это давали олени, алпачи и морские быки. Мясо замораживали и, мелко настрогав, ели сырым, из шкур шили обувь и ими же покрывали жилища-умраны, а жиром освещали и отапливали жилища: жир, горевший в каменных плошках, давал достаточно и света, и тепла, настолько, что даже грудные младенцы не мерзли долгими зимами, а это было очень важно, ибо к детям ветланы относились особенно. Не иметь детей — великая беда. Чем больше их в семье, тем счастливее и сами родители, и весь род.
Малышей никогда не наказывали, не ругали, не били. Никому и в голову не приходило отмахнуться от ребенка, потому что он мал и глуп. Ветланы считали, что человек при рождении уже обладает опытом и памятью всех предшествовавших поколений, а взрослея, может потерять их, если не прислушиваться к словам ребенка и не давать ему действовать по-своему. С первых самостоятельных шагов, с первых осмысленных слов любой ветлан становился равноправным членом сообщества, трудился наравне со всеми по мере своих постепенно возраставших сил, охотился, участвовал в общих советах, когда собирались жители всего стойбища и обсуждали наиболее важные вопросы.
В каждом отдельном стойбище жили, как правило, несколько семей. Обычно поселение насчитывало не более десяти умранов, и это было связано с тем, что люди не должны мешать друг другу охотиться, а кроме того, тундра, не слишком щедрая к людям, не могла накормить сразу многих. Давала же она и жерди для умранов, и лучинки на растопку, и травы, которые женщины собирали по весне, а потом, долгой зимой, заваривали как чай или клали в еду как приправу, когда надо было сварить похлебку, которой кормили малых детей, чтобы они росли крепкими и здоровыми, или больных, чтобы придать им силы, которая поможет выгнать из тела злобных духов — келе.
Духи у ветланов были разные, и добрые, и злые. Жили они повсюду, а где именно, никто не знал, кроме Великого Шамана, который и договаривался с ними по своему усмотрению. Любили келе слушать бубен Шамана, а он, выстукивал сложные, только ему известные мелодии, звал духов на помощь, когда ветланы шли охотиться, умиротворял келе когда они собирали колючие ветры, и те носили над землей обжигающе холодный снег, закрывая тропинки, заметая следы, уговаривал духов покинуть тело, когда кеде поселялся либо в спине, либо в голове, в руках, ногах охотника и не давал тому даже пошевелиться от боли,
Не всегда келе слушались Шамана, и тогда тот пояснял, почему так произошло. Чаще всего — потому, что ветланы принесли не ту или не столь обильную жертву какая требовалась духам, но иногда и потому, что, по мнению Шамана, человек вел себя неподобающим образом, не уважал стариков, не слушался Великого.
Могучий и всесильный человек — Великий Шаман. Трудная у него жизнь. Потому и умран у него самый большой и теплый, укрытый лучшими оленьими шкурами. Пол устлан белоснежными песцами, котел для еды — медный, а плошки вырезаны лучшими мастерами из бивней морских быков. Возле его умрана стояли несколько других, попроще. В одном обитали его помощники, которых он сам для себя отбирал среди наиболее смышленых ребятишек. В другом — женщины, обслуживавшие Шамана. Они грели его постель, чтобы духи холода не овладели Шаманом, готовили ему пищу, тщательно вылизывали посуду, чтобы остатки еды не портили Великому аппетит, шили для него одежду и обузь, разукрашивая их кусочками самого лучшего меха, ворсинками от шкур оленей, зубами пойманных охотниками хищников.
