Конь, Витя Коняев, служил в нашем взводе и лично мне был обязан своей шкурой. Шрам на моём черепе, остался как вечное напоминание о дне, когда Конь мог стать трупом. Так что, только кончилась реклама, я уже понял, что нашёл себе хорошую работу.
К вечеру следующего дня мы встретились, благо фирма Коня обосновалась в нашем родном городе. В нашем, потому что мы с Конём земляками были. Ещё в армии это помогло нам сблизиться и стать друзьями, хотя до того мы никогда друг друга и не видели. Но там, когда болтаешься по всему миру, купаясь в крови, как-то легче что ли…, нам с братом наличие в отряде земляка Коня помогало лучше, чем взводный психолог. Был и такой у нас элемент, мы его вспоминать никогда не любили — за один разговор всю душу наизнанку вывернет, и сам не поймёшь, а он уже досконально знает, что с тобой не так и что за скелеты спрятаны в твоём шкафу. Он и не особо-то помогал, скорее оставлял чувство, что тебя конкретно поимели, а ты понять не можешь кто, где и как. Зёма на чужбине вылечит одним своим присутствием куда больше проблем, чем самый искусный психолог.
Встреча с Конём поначалу была приличной, быстро стала пьяной, потом дебоширной и под конец в ней появились длинноногие гражданки в мини-юбках. Так что о приличиях все быстро позабыли. Итогом встречи стало моё устройство на работу. Самое смешное — бухгалтером-экономистом. О профессии я чётко знал одно: у меня есть диплом, в котором есть такие слова как «бухгалтер» и «экономист», остальное помнил смутно. Я отлично помнил, как строчка пулемётных пуль разрезает человека пополам, словно бумажную фигурку, но словно из другой вселенной виделись тонкости кредитного рынка. Не знаю как прочие служивые, но мне не мешала эта память. Самим своим присутствием. А вот то, что она прочно закрыла всё то, что я зубрил для получения диплома, мешало и даже очень. В сущности, мне пришлось учиться заново. Уже на рабочем месте. Так что почти год, зарплату я получал только за факт знакомства с «господином директором»…, до сих пор смех душит, когда вспоминаю Коня в роли господина, да ещё директора. Пулемёт ему шёл куда больше чем дипломат бизнесмена.
Я проработал на фирме полных пять лет. За эти годы детище Коня, торговый дом «Артес» превратился в мощного, экономически очень хищного и ненасытного монстра. Конь изрядно заплыл жиром, на дела потихоньку стал класть с прибором и всё больше власти на фирме передавал мне. Довольно быстро моя карьера привела меня к месту аж заместителя генерального директора. К этому моему статусу работники фирмы привыкали ещё дольше, чем к моему странному обращению с директором. Даже на пятом году службы, то есть работы, слова брошенные секретарше:
— Лиз, соедини с Конём, поболтать надо.
Вызывали у неё замешательство и нахмуривание практически всего лицевого отсека.
В то время я немного принаглел и позволил себе слегка подрезать доходы компании. Проще говоря, стал подворовывать. Вспоминая это сейчас, я не могу сказать, почему это делал. Толи мне зарплаты казалось мало, толи ещё что, не знаю. Но братана своего, Коня, я, увы, слегка обманывал. Впрочем, я брал немного, и на доходах компании это отразилось слабо. Без серьёзной полномасштабной проверки, никто и не понял бы, что кто-то в компании запустил руку в доходную часть. Может, кстати, потому я и позволил себе такое безобразие. Безнаказанность — великий соблазн…
Когда мне стукнуло 30-ть лет, я покинул «Артэс». Почему? К сожалению, этого в памяти тоже не задержалось. Помню только усталость. Эта работа превратилась в рутину. Однажды она такой стала для Коня, и он начал сдавать. Стал толстым, неповоротливым, каким-то печальным просто по жизни. Наверное, я побоялся прийти к такому же финалу. А может, солдат достиг цели, и пришло время возвращаться на базу. Не знаю. Просто так получилось. Вот такие дела.
Конь закатил прощальную вечеринку. Длилась она несколько дней, присутствовал весь руководящий состав и, в конце торжества, от меня ушла жена. Это мне рассказал Конь лично, в один из моментов, когда алкогольные пары отпустили, и я таки сумел вспомнить, что всего год назад женился. Честно, я не помню сейчас не только её имени, но даже и как она выглядела. Зачем я женился тогда? Без понятия. Наверное, собирался завести семью. В общем, торжество продолжалось, и документы о разводе пришли туда же. Как она так быстро управилась, понятия не имею, но управилась, а значит, была сильной женщиной, достойной подругой для кондора…, за это мы, кстати, с Конём долго пили. Тостами. Он вроде собирался даже её найти потом и жениться на ней, потому что такая боевая женщина не должна достаться какому-то гражданскому чистоплюю. Вот так. Не знаю, что там у него получилось или нет, но торжество у нас закончилось. И финишем стала карета скорой помощи. Причём пришлось вызывать и вторую, покрупнее. Конь потолстел так, что у первой машины едва не отвалился задний мост. Кузов, само собой, он занял полностью. Откачали. Я позже наведался ещё в наш офис, сделал несколько дел в Москве (в то время наш главный офис располагался уже в столице). А потом решил отдохнуть, подумать о своём будущем. Да только не успел. Из родного города пришло письмо. Не помню, кто писал, да и не важно это было — умерла мать. Возвращался я словно в тумане.
Почти ничего не запомнилось. С момента как получил это письмо и до того, как могилу закрыло землёй, всё было как в тумане.
Там, на похоронах, мы с братом встретились снова. Много лет прошло…, брат сильно изменился тогда. Эмоции он будто бы потерял в армии, был холоден как камень. Ничего не рассказывал. Только напившись до потери пульса, молча плакал. В волосах появилась седина, на лице морщины и шрам от ножевой раны через всю щёку. Подполковником стал брат…
Вскоре он снова уехал. Куда — секретная информация. Даже мне не рассказал.
Я занялся тем, что спускал деньги и просто жил, в общем, бездельничал. Богат, опасен, ещё красив и молод — мечта любого человека…, а на душе у меня стояла такая чернота, что хоть вешайся.
И вот в это время — 2067 год от Рождества одного очень хорошего человека, я повстречал профессора Климова. Тот день кардинально изменил мою жизнь, хоть я этого тогда ещё и не знал. И даже предположить не мог, насколько сильно изменится моя жизнь…
В тот солнечный летний денёк я решил погулять по городскому парку, где не бывал с 2055-ого года. Когда-то я искренне любил это место и вот сейчас меня захлестнул порыв ностальгии. Наш городской парк всегда был необычайно красивым местом…, наверное, любой горожанин любого города точно так же сказал бы про зелёную зону своего города, но мне, почему-то, всегда казалось, что именно в моём родном городе, самый лучший самый красивый парк. В трудные минуты молодости я частенько приходил сюда. Подышать свежим воздухом, посмотреть на счастливые парочки, улыбающихся людей, послушать шум листвы…, и в детстве я делал точно так же. Было ли мне тоскливо или одиноко — здесь этот негатив всегда пропадал. Будто сами деревья вытягивали тоску из души, как тянут они воду из земли. Кто-то в городской администрации очень грамотно умел планировать расположение таких вот зелёных зон. Он или она, скорее всего, ушёл на пенсию ещё до моего рождения, ведь, насколько я знаю, парк обустроили ещё в «дикие времена» (вообще, 90-е прошлого века, время становления «демократической России», а в народе вот более прижилось словосочетание, намекающее на внутреннюю суть тех дней). Творение этого неизвестного чиновника до сих пор радовало людей, а кому-то и помогало справиться с душевными травмами. Чудесное место и человек его построивший был настоящим мастером своего дела. Всё-таки благоустройство городских улиц вещь тоже не простая. Просто посадить деревья любой дурак может, а так что бы пришёл потому человек, глянул на это всё и не захотел бы отсюда уходить, потому что душа поёт, сердце трепетно сжимается — тут далеко не каждый справится, тут мастер нужен.
