За окном стояла середина дня. А на столе стояла наполовину пустая бутылка вина. Рядом бокал. Со следами красной помады.
«Мама, ты стала слишком вульгарной».
Она сидела в черном халате, изображая траур. Под глазами синяки, которые не смог скрыть макияж. Волосы, остриженные по плечи, попытались уложить в прическу, но не особо удачно.
– Привет, – сказал юноша.
– Сын, – женщина вздрогнула, отмерла и сфокусировала на нём взгляд,– Ты вырос.
«Потрясающе точное наблюдение».
– Мама, – склонил он голову, думая про себя, что она постарела.
– Давай без этого, – шикнула женщина, – Почему ты до сих пор жив?
– Князь оказался необычайно великодушным. – хмыкнул юноша.
Он ждал чего-то другого. Может родительских объятий? Теплых слов?
– Что он за это взял? – женщина дернула головой, ничуть не веря в чужую щедрость. Правой рукой она схватилась за бокал с вином, как за спасательный круг, страшась услышать то, что собирался сказать её сын.
– Многое. Вот договор, – достал Роман свой экземпляр. – Можешь ознакомиться.
– Дай сюда! – потребовала она.
Стоило женщине завладеть документом, как она углубилась в чтение. По мере углубления в детали её лицо становилось всё более мрачным. Словно тени сбежались со всех углов, чтобы подчеркнуть её морщины и усталый, изможденный вид.
– Ты дурак, – припечатала она, когда закончила. Её плечи опустились, она рухнула обратно в кресло, обессиленно в нём развалившись.
– Живой дурак, – спокойно ответил Роман, оглядывая кабинет. В окне виднелся сад. В это время года он не блистал красотой, зато напоминал счастливые моменты детства.
– Толку то! – вяло отшвырнула от себя договор женщина, – Ты хоть понимаешь, что именно тебе оставили?
– Видишь ли, отец не счел нужным вводить меня в курс дела по этим вопросам. Так что нет, не понимаю. Будь добра, просвети.
– Идиот! – рявкнула она.
«Дом, милый дом»
– Возьми себя в руки, – холодно ответил юноша, – Если надо, то протрезвей. Поговорим позже.
Женщина замерла, сверля сына взглядом. Юноша не дрогнул, не отвел глаза. Она не выдержала первой.
– Ещё и ты, – обиженно прошипела она, – Твой отец умер, оставив меня совсем одну. Я чуть не погибла! Наш дом разрушен и теперь мы вынуждены ютиться здесь, отрезанные от всех! Меня… меня… Схватили и пытали! Допрашивали сутками! Это унизительно! Я выходила замуж за гения, который поднял свой род из руин! Но куда он меня завел?! Куда привела вся его хваленая хитрость?! И теперь ещё ты приходишь сюда, чтобы рассказать, как эта сволочь нас ограбила! Затыкаешь мне рот! – сорвалась она на визг.
«Что-то на тебе не заметно следов пыток, матушка. Зато налицо начальная форма алкоголизма».
– А если по делу? – чужая истерика Романа ничуть не тронула.
«Бесполезная кукла. Ты жива, потому что ничего не знала, как и я. Всегда была украшением для отца, не больше. Так хотя бы не мешай мне своей глупостью».
– То, что нам оставили… Это то, что твой отец забрал у других в последние года. Мануфактуры от Соколовых, логистику от Смольных. Убыточные предприятия! Которые нам ничего не приносят! Мало того, что мы теперь нищие, так у нас ещё полно врагов, которые с радостью отберут и это!
– Да, непростая ситуация, – покивал Роман, – Будь добра, встань.
– Чего? – растерялась женщина.
– Встань говорю. Это теперь мой кабинет.
– Да что ты себе позволяешь?! – возмутилась она, переходя на крик.
– Что хочу, то и позволяю.
– Мал ты ещё!
– Матушка, не заставляй применять силу, – устало вздохнул Роман.
Его виски заломило. Казалось, что кто-то погружает раскаленные игры прямо в мозг, куда-то за глазные яблоки. Сначала известие о смерти отца и других мужчин. Понимание, что род на грани. Готовность умереть за своих… Роман мог остаться на островах. Тогда бы женщин убили и князь забрал всё. Возвращение было отчаянной попыткой спасти хоть кого-то. Спас, но цена высокая.
Если мать не преувеличивает, то ситуация не самая простая. У князя не было причин оставлять их в живых. Раз оставил, значит ему это зачем-то нужно. Неприятно чувствовать себя частью чужого плана. Плана, в котором тебя в любой момент могут списать. В такой ситуации уж точно не хочется разбираться ещё и с истеричной женщиной. Не сейчас. На это просто нет сил.
Дверь открылась, прерывая намечающийся скандал.
– Брат? – в дверном проёме появилась молодая девушка.
– Сестра? – улыбнулся Роман, – А ты выросла.
– Ты вернулся! – бросилась она ему на шею.
Коснувшись её, Роман вскоре почувствовал, как её тело вздрагивает от беззвучных рыданий.
– Всё будет хорошо, – шептал Роман, гладя сестру по голове, – Теперь я рядом.
«Может, не всё так плохо. Может, я не зря вернулся и мне тут хоть кто-то рад»
Глава 4. Росомаха
Через месяц снега стали пусть и медленно, но уходить. Уже не минус двадцать, а ближе к нулю. Как говорил Сергей, в этой области тает долго, так что ещё месяца два остатки сугробов в лесу пролежат, но я уже чувствовал, что начинается новый этап в циклах природы.
Возможно я чувствовал горечь именно на фоне этого. В моей жизни тоже начинался цикл, не самый приятный. Месяц я не спеша и вдумчиво исследовал то, как изменилось моё тело и что осталось от прежних способностей. Будь всё хорошо, я бы вместо печали чувствовал радость и воодушевление.
Над моим телом знатно поиздевались. Малоподвижный образ жизни в смирительной рубашке для растущего организма — это наименьшая неприятность, которая со мной случилась. Организм не развился должным образом. Рост замедлился, мышечный каркас не сформировался, координация движений низкая. Мне было пятнадцать лет, но тело находилось на уровне тринадцатилетнего. Существенная задержка в этом возрасте.
Нет, если очень надо, я мог выдать результат. Взять тот же топор и переколоть груду бревен, что и взрослого мужчину должно измотать, если я правильно помню нормы нагрузок. В прошлой моей семье дрова никто не колол, как и в предыдущем мире. А Сергей – он в очень хорошей форме. Но я как-то раз ездил в городок, видел там других взрослых.
Проблема в том, что после того, как дрова наколол, я на полдня свалился и чувствовал себя полуживым трупом. Я тогда и заболел из-за этого. Организм умел брать в долг, давая мне возможность делать больше, чем заложено от природы, но потом за это приходила расплата. Я не сразу эту закономерность обнаружил. Весь месяц за собой наблюдал, подмечая тонкости.
В заточение сил и так не накапливалось, а потом ещё две недели выживания в лесу. Когда меня подобрали, то несколько дней дали отлежаться, но всё накопленное тут же ушло на рубку дров. Ещё тогда я почувствовал себя неважно, но не придал этому значения. А зря. Ходил, предлагал помощь, хотел быть полезным, ну и свалился в итоге всё же.
Хуже того, мозгов не хватило сразу понять, в чем тут дело. То, что в моём понимание было нормальной физической нагрузкой организм воспринимал, как экстренную. Поэтому я с завидным упорством старался что-то делать, но сразу же чувствовал слабость и уползал к камину отлеживаться. Наверное, Сергей во мне разочаровался, потому что работник из меня вышел так себе. Помогал, чем мог, но какую-то тяжелую физическую работу не тянул.
Только через пару недель дошло, что здесь что-то не так. Отлежался нормально и сразу силы появились. Которые быстро заканчивались. Вроде прогресс к восстановлению имелся, но не то, чтобы быстрый.
С алхимией тоже не так просто. Принцип ведь тот же самый. При побеге и в лесу я бездумно её применял, не думая о том, выдержит ли тело. Да, другого выбора не было, на кону стояла моя жизнь, но… Сейчас любые манипуляции давались с большим трудом. Дошло до того, что пальцы начинали дрожать и отказывались выводить печати.
Но была и хорошая часть в этой истории. Я знал, что с этим делать.
Если организм не справляется с физическими нагрузками и не тянет алхимию, надо начинать сначала и развивать возможность постепенно. Эх, мне предстоит долгий путь.
