— Нет, собачки были позавчера, — подумав, сообщил Олдвин.
— И правда, — согласился Конан. — Вероятно, дело в том, что здесь часто дует особенный ветер. Говорят, поблизости иногда раскрывается вход в Серые Миры, куда может провалиться даже живой человек.
— Вы такое видели? — жадно спросил Олдвин.
— Не совсем, но видел человека, который, несомненно, заглядывал туда, — был ответ варвара. — Передохнем немного. Мне кажется, вы здорово утомлены. А я ночью плохо различаю следы на песке.
— Я их и днем-то не различаю, клянусь Белом, — пробормотал Олдвин. — А тут такая тьма!
Они прилегли на песок, все еще горячий, и заснули почти мгновенно. Минувший день вымотал их.
Утром их разбудил солнечный свет. Солнце не встало над горизонтом, а как будто стремительно ворвалось на небо: так вбегает в покои к царским детям прислужница и сдергивает с окон шторы, крича: «Скорей вставайте! Царь вышел из своей опочивальни и желает немедленно видеть своих отпрысков!»
Конан сел, поморгал и замер.
Прямо перед ними расстилался оазис.
— Нет! — прошептал киммериец. Он встал и, подойдя к своему спутнику, растолкал его.
Олдвин спал, разметавшись и похрапывая, но при первом же прикосновении руки варвара вскочил на ноги.
— Что случилось? — завопил он сипло. — Враги? Нападение? Где меч?
— У вас нет меча, — напомнил ему Конан.
Олдвин схватился за пояс и нащупал там кинжал. Прикосновение рукояти волшебным образом успокоило его. Он сел на песок и скрестил ноги, подражая Конану.
— Ну так что происходит? — осведомился он.
— Посмотрите, — ответил Конан, указывая на оазис.
— Куда? — спросил Олдвин.
— Вот сюда, — Конан махнул рукой в сторону пальм и красиво обложенного камнями колодца. — Видите?
— Вижу, — сказал Олдвин.
— Что вы видите? — уточнил Конан. Его немного удивляла холодная реакция Олдвина. По мнению варвара, бритунец должен был испустить сдавленный крик, а затем броситься к воде и пальмам и начать выискивать упавшие кокосы.
Но Олдвин продолжал сидеть совершенно равнодушно и взирать то на физиономию киммерийца, то на чудесный островок зелени и влаги.
— Что я вижу? — переспросил Олдвин. — По-моему, вы считаете меня глупцом! Что ж, я сам виноват. Должен был догадаться, что мои знания и ученые степени, полученные в Бритунии, здесь ровным счетом ничего не значат. Да разве такой варвар, как вы, — не в обиду вам будь сказано, — можете понять, что означает «бакалавр»? А я даже не бакалавр, а доктор наук!
— О, доктор, — буркнул Конан, задетый этими словами.
— Ну вот, видите! «Доктор»! И все здесь, едва лишь слышат про «доктора», сразу начинают рассказывать о своих болезнях! Как будто доктор только лечит!
— А что, это не так?
— Нет! — Бритунец выглядел безутешным. — Доктор еще и много знает. Понятно вам? И не только о болезнях. Итак, возвращаюсь к изначальной мысли… Я был готов ко всеобщим насмешкам. В конце концов, даже в ученой среде это принято. Но вы, Конан, переплюнули всех. Показываете мне голый песок и вопрошаете: «Что это такое?» Ну так я вам отвечу. Это — голый — песок! Вот что это такое!
Последние слова он буквально выплюнул Конану в лицо.
Киммериец побледнел.
— Вы хотите сказать, что видите такую же пустыню, как здесь или там? — Он махнул рукой, указывая по разным направлениям.
— Именно. А вы разве видите что-то иное? — вскинулся бритунец. — Только не надо меня разыгрывать и говорить, будто…
— Я вас не разыгрываю, — отозвался Конан. — Просто я… — Он опустил голову. — Я вижу вовсе не пустыню. Прямо передо мной — оазис с колодцем и пальмами…
— Какими? — осведомился бритунец.
— Что? — не понял Конан.
— Какие там пальмы? — уточнил Олдвин.
— Кокосовые… А это имеет значение?
— Не знаю. Не знаю! — ученый раздраженно забарабанил пальцами себя по колену. — Понятия не имею! Пальмы как пальмы, да? Только кокосовые? Характерно ли это для миражей?
— Вопрос в другом, — сказал Конан, — мираж ли это.
— Разумеется, мираж! — объявил бритунец. — Будь иначе, мы оба видели бы одно и то же.
— Миражи — это не галлюцинации, миражи являются сразу обоим, — ответил Конан.
— Стало быть, у вас галлюцинация.
Конан покачал головой.
— У меня не бывает галлюцинаций…
— Голубчик, они у всех бывают, — примирительным тоном заметил Олдвин. Он был заметно счастлив оттого, что оказался «нормальнее», чем Конан-варвар.
Конан помолчал немного, а после решительно встряхнулся и встал.
— Не нравится мне эта штука.
— Думаете, дело не в вас? — спросил Олдвин.
— Думаю, дело в этих песках, — был ответ киммерийца.
Он взял камень и бросил его. Песок как будто расступился перед тяжестью, а затем с глухим всхлипом сомкнулся над ним.
— Зыбучий песок, — прошептал Конан. — Как хорошо, что ночью мы решили передохнуть. Сделали бы в темноте пару шагов вперед — и глядишь, эти пески сошлись бы над нашими головами.
Олдвин сказал:
— Что-то мне, это самое, нехорошо… Я полежу немного.
И он улегся, заложив руки под голову. Некоторое время они оба молчали. Потом Олдвин прервал безмолвие:
— Интересно, а почему видение вам явилось, а меня проигнорировало?
— Потому что я варвар, — был ответ. — У меня дикарское чутье на ловушки.
— А, ну конечно, — пробормотал ученый бритунец. — Хотя ведь бывает же чутье на какие-нибудь важные научные факты, правда? У нас в Академии был один академик, он хорошо разбирался в свойствах жидких веществ…
— Да, — сказал Конан невпопад. Он думал о том, как им преодолеть эту новую преграду. И еще о том, как по зыбучим пескам прошли оба ехавших
впереди всадника.
— Это ведь не повторение того оазиса, который мы с вами видели вчера? — спросил, подумав еще немного, Олдвин. — Да?
— Да, это какой-то другой оазис… Возможно, в былые времена здесь действительно имелись и паль мы, и колодец, но с годами подземные воды растеклись, утратили прежнее русло, колодец обвалился, и пески сделались зыбучими… Такое случается.
— Удивительно, — заметил бритунец.
— Что именно кажется вам достойным удивления? — Конан поднял брови.
— Что такое случилось.
— А как, по-вашему, образуются зыбучие пески?
— Ну, они постоянно находятся под землей, а потом выходят наружу, — сказал Олдвин нерешительно. — А как?
— Не знаю, — сказал Конан. — В любом случае, когда-то здесь был оазис. А теперь он превратился в смертельную западню для любого, кто ступит на этот песок. Вот и все.
Олдвин глянул на обманчиво спокойные бархаты и вдруг прищурился. Ему показалось, что он различает что-то белое. И точно, там белела какая-то круглая вещь.
