Второй бросился выручать его, но одна из плит под ним покачнулась и тот рухнул прямо на своего товарища, увлекая его вниз и падая следом за ним. Крики их замерли глубоко внизу.
— Нет, этого не может быть, — прошептал Мохсендар, становясь белее офирского мрамора. — Эти ловушки не работают; я сам, своими глазами видел, как их остановили навсегда.
Но это был еще не конец. Голова стоящей напротив входа статуи, изображающей молодую женщину с зеркалом, начала медленно поворачиваться, пока не застыла в немыслимом для' живого человека положении.
Все замерли, пораженные жутким зрелищем, но тут Конан, слух которого был во много раз более чутким, чем у любого другого человека, удивленно поднял голову к потолку. На них медленно и неотвратимо спускался потолок. Точнее говоря, только центральная его плита, но и этого было бы достаточно, чтобы прихлопнуть их всех как усатых красных жуков, которые отчего-то любят селиться всюду, где живут люди.
Не раздумывая, северянин сгреб в охапку тщедушного советника и одним могучим прыжком одолел расстояние до входа в следующую комнату. Двери из светлого дерева, обильно украшенного позолотой, по всей вероятности, были заперты, но даже они не смогли устоять перед яростным напором варвара. Одна из створок распахнулась, демонстрируя выломанный замок, другая жалобно повисла на одной петле. Оставшиеся не замедлили последовать примеру северянина. Последний выскользнул наружу, проделав несколько шагов, согнувшись в три погибели. Как только в зале не осталось ни одного человечка, потолок, как ни в чем не бывало, вернулся на свое место, а голова статуи заняла подобающее ей положение.
— Ну и где это ваше зло, которое поело всех слуг и придворных? — поинтересовался киммериец, осторожно ставя немного придушенного Мохсендара на пол после того, как они, наконец, остановились, вихрем проскочив несколько комнат. — Мы что, так и будем весь день возиться со сломанными ловушками от воров? На месте хозяина я бы велел выпороть того, кто отвечает за все эти механизмы. В доме любого захудалого купца и то больше порядка!
* * *
Отряд, состоящий теперь из пяти стражей, Конана и Мохсендара, упорно продвигался к месту, ведомому лишь одному советнику.
На первые свидетельства того, что проникшее во дворец чудовище не было плодом фантазии, они наткнулись, поднявшись по узкой винтовой лестнице. Комната, которая, по всей вероятности служила залом для малых приемов, приобрела на удивление отталкивающий вид. Стены из полированного белого камня были заляпаны бурыми потеками засохшей крови, а по всему помещению валялось то, что осталось от нескольких слуг. Щеточка для сметания пыли была все еще зажата в руке одного из них, валявшейся посреди ковра отдельно от всего остального.
Даже Конан, который поучаствовал во множестве сражений и был свидетелем множества гораздо более ужасных смертей, ощутил, нелепость того, что произошло здесь. Эти люди всего-навсего выполняли свою работу и, будь они даже отъявленными лентяями, они не заслужили такого ужасного конца. Хотя есть множество способов закончить жизнь гораздо более нелепым способом. Как, например, тот гладиатор родившийся в одном из Черных королевств. Победив множество более сильных и искусных противников, он поперхнулся куском мяса на трапезе, устроенной в его честь…
В коридорчике, неподалеку от лестницы, ведущей на узкую галерею, опоясывающую один из следующих залов, на полу одиноко стоял светильник, в котором давно выгорело все масло и ловушка для грызунов с нетронутой приманкой. Ее так и не успели донести до предназначенного ей места.
Ощущение опасности заметно усилилось и это уже чувствовал не только Конан. Но, сколько он ни вслушивался, он не смог различить звуки, которые неизменно сопровождают передвижение всякого живого существа — ни шагов, ни звука дыхания. И вместе с тем опасность была — она следовала за ними по пятам, ни на шаг не отставая и, казалось, следя из темных углов множеством внимательных глаз.
Покидая тронный зал одного из почивших императоров, путешественники обнаружили, что число стражей снова уменьшилось. Низенький толстяк, который, желая поднять настроение товарищам, шепотом сыпал анекдотами, более уместными в казарме наемников, чем во дворце, бесследно исчез. Вернувшись, они старательно обшарили каждый уголок, проверили каждую плитку пола, нет ли там коварно расположенного колодца, попытались отодвинуть каждую из деревянных панелей, не скрывается ли за ней потайной ход. Но страж как будто растворился в воздухе.
За одной из панелей неожиданно обнаружилась ниша. Там находился прикованный к задней стене скелет рослого мужчины. Давно умерший узник лежал на полу, вытянув руку по направлению к тарелке драгоценного кхитайского фарфора, полной засохшей пищи. Расстояние между кончиками его пальцев и тарелкой было таким маленьким… Они задержались перед ним, шепча молитвы на незнакомом Конану языке и уже двинулись дальше, когда один из стражей, вероятно, желая проявить хотя бы запоздалое милосердие, ногой пододвинул тарелку, чтобы она оказалась рядом со скелетом.
В этот момент раздался не то стон, не то вздох, преисполненный нечеловеческой тоски. Вслед за этим Конан и его спутники ясно услышали, высокий мужской голос: «бойтесь розового коридора, это смерть»! Оглянувшись, они не обнаружили никого, кто мог бы произнести эти слова: они по-прежнему были единственными живыми людьми в этом дворце, полном опасных загадок. Одни, если не считать чудовища, уничтожить которое было необходимо до дня, предназначенного для церемонии.
— Что это еще за розовый коридор? — спросил Конан. — И чем он может быть так опасен?
Мохсендар вопреки своему обыкновению постарался уйти от прямого ответа. Зато он принялся в красках рассказывать историю гибели вельможи, нашедшего такой бесславный конец за стеной тронного зала. Конан, которого нелегко было сбить с толку, прервал рассказчика на самом интересном месте и потребовал сообщить, возможно ли проникнуть туда, куда они направляются как-нибудь по-другому, не через розовый коридор. Нет, никакая опасность не страшила его, но даже самая отчаянная безудержная храбрость не должна исключать присутствие здравого смысла. К тому же те, кого навязали ему в спутники, вряд ли стоят чего-нибудь как воины, несмотря на все навешанные на них металлические зеркала.
Но один из обходных путей оказался завален обломками рухнувшей лестницы, дверь, ведущая в другой, так и не открылась, несмотря на все усилия Конана, вооружившегося для этой цели довольно массивной бронзовой статуей.
