— Вовсе нет, — ответил он. — Трудно сказать, что в данный момент делает Гасти — завтракает, обедает или ужинает, — поскольку он делает все это одновременно. Гасти ест постоянно, Альтал. Некоторые утверждают, что он ест даже во сне, правда, я до сих пор еще не разу не видел, как он это делает. Подойди. Я представлю тебя ему и его кузену Гальбаку.
Они подошли к столу.
— Эй, Гасти! — громко сказал татуированный человек, чтобы привлечь внимание толстяка. — Это Альтал. Пусть он расскажет тебе историю про то, как он обзавелся этим плащом с волчьими ушами.
— Хорошо, — прогремел в ответ Гасти, отпивая мед из пиршественного рога. Он, прищурившись, посмотрел на Альтала своими маленькими свинячьими глазками. — Ничего если я продолжу есть, пока ты будешь рассказывать свою историю?
— Ничего, Гасти, — сказал Альтал. — Похоже, ты собрался немного поклевать зернышек, и я, конечно же, не хочу, чтобы ты прямо на моих глазах умер от голода.
Гасти поморгал глазами, а затем разразился громким хохотом, разбрызгивая свиной жир по всему столу. Гальбак же только немного осклабился.
Историю о том, как он играл в кости с волком, Альтал растянул до масштабов эпоса, и к наступлению темноты он уже сидел, удобно устроившись в кресле рядом с огромным толстяком-хозяином. Несколько раз пересказав свой анекдот в различных вариантах на потеху всех пришедших в замок людей, одетых в шкуры, он стал придумывать и другие истории, от которых дом Гасти Большое Брюхо то и дело наполнялся веселым хохотом. Однако, сколько бы Альтал ни старался, он не смог выжать из великана Гальбака даже улыбки.
Альтал остался в замке на зиму, и, покуда он мог придумывать новые истории и шутки, от которых живот Гасти всегда сотрясался от смеха, он сидел с ним за одним столом, ел его пищу и пил его мед. А когда порой Гасти пытался сам вмешиваться в разговор, эти речи явно казались его соплеменникам скучными, поскольку ограничивались исключительно похвальбами о том, сколько золота хранится у него в закромах. Похоже, соплеменники слышали эти рассказы достаточно часто, чтобы знать их все наизусть. Но Альтал находил в них для себя некоторую привлекательность.
Зима тянулась, казалось, нескончаемо, пока наконец не наступила весна, и к этому моменту Альтал уже знал каждый уголок дома Гасти, как свои пять пальцев.
Обнаружить сокровищницу не составляло особого труда, поскольку обычно она охранялась. Она располагалась в дальнем конце коридора, куда выходили двери обеденного зала, три ступени вели к тяжелой двери. Массивный бронзовый замок красноречиво говорил о том, что сокровища хранятся именно за этой дверью.
Альтал заметил, что ночная охрана не слишком серьезно относится к своим обязанностям, и около полуночи стражники обычно засыпают — что довольно естественно для людей, которые берут с собой на службу большие кувшины крепкого меда.
Оставалось только дождаться, когда растает снег, и за это время не поссориться с Гасти и его мрачнолицым кузеном-великаном. Если все получится удачно, Альталу придется поторопиться с отъездом. У Гальбака очень длинные ноги, и Альталу не хотелось, чтобы из-за лежащего на дорогах снега Гальбак мог настигнуть его.
Он начал частенько выходить во двор, наблюдая за весенним таянием, и когда с ближайшей дороги исчез последний сугроб, он решил, что пора уходить.
Как оказалось, сокровищница Гасти Большое Брюхо была не так неприступна, как считал сам Гасти, и однажды ночью, когда костер в центре зала догорел и остались лишь тлеющие угли, а Гасти и его соплеменники спали по углам, наполняя комнату пьяным храпом, Альтал подошел к хранилищу, перешагнул через спящих стражников, открыл нехитрый замок и проскользнул внутрь. В центре комнаты располагались грубо отесанный стол и массивная скамья, а в углу — груда тяжелых на вид кожаных мешков. Альтал поднял один из них, поставил его на стол и сел подсчитывать свои новые богатства.
Мешок был величиной примерно с человеческую голову и неплотно завязан. Альтал в нетерпении открыл его, запустил руку внутрь и вынул горсть монет.
Он смотрел на монеты и чувствовал, как его настроение падает. Все они были медные. Он зачерпнул еще пригоршню. На сей раз попалось несколько желтых монеток, но латунных, а не золотых. Тогда он высыпал все содержимое мешка на стол.
Золота не было.
Альтал поднял принесенный с собой факел и оглядел комнату: быть может, Гасти хранил золото в другой куче? Однако в комнате была только одна-единственная груда мешков. Альтал подобрал еще два мешка и высыпал их содержимое на стол. Теперь стол был доверху завален медными монетами, среди которых кое-где поблескивала латунь.
Он быстро опустошил все мешки, и ни в одном не оказалось ни единой золотой монетки. Гасти его одурачил так же, как, очевидно, и всех остальных в Аруме.
Альтал выругался. А он-то потратил целую зиму, глядя, как ест этот обжора. Хуже того, он поверил во все байки, которые рассказывал ему этот слюнявый толстяк. Он едва поборол в себе соблазн вернуться в зал, взять кинжал и выпустить Гасти кишки. Вместо этого он сел и выбрал из кучи медяков латунные монеты. Он знал, что этого не хватит даже, чтобы оплатить потерянное время, и все-таки это было лучше, чем ничего.
Выудив все латунные монеты из груды меди, он встал и с презрением опрокинул стол, просыпав на пол все эти ничего не стоящие железки, и в отвращении вышел.
Он покинул замок, перешел через слякотный двор и зашагал прочь через обветшалую деревню, проклиная собственную легковерность и мрачно размышляя о том, что не догадался заглянуть заранее в кладовую, чтобы проверить, чем похваляется этот толстяк.
Фортуна — эта самая ветреная из богинь — снова провела его. В конце концов удача так и не вернулась к нему.
Несмотря на горькое разочарование, он упорно продолжал идти вперед. Кладовая Гасти была оставлена в довольно неприбранном виде, и толстяк очень скоро сообразит, что его обокрали. Украдено было немного, но все равно мысль о том, чтобы ради простой безопасности перейти через несколько границ между территориями кланов, казалась ему по-прежнему разумной. Похоже, Гальбак был не из тех, кто оставит это просто так, и Альтал твердо решил оторваться от преследования каменнолицего кузена Гасти.
Через несколько дней трудного пути Альтал почувствовал себя достаточно безопасно, чтобы зайти в таверну и поесть как следует. Как делали почти все жители границы, Альтал носил при себе рогатку и владел ею достаточно искусно. Он мог бы обходиться случайно попадавшимися ему зайцами или белками, но уже весьма соскучился по нормальной еде.
