Всего лишь мясо. Овцы на убой. Кровь в моем кубке. Если понадобится, я самолично задеру каждого из вас.
Из тумана выступила Рукс.
Убийства ее не удивляли. Ей нередко приходилось убивать самой и наблюдать, как убивают другие, хотя особого удовольствия ей это не доставляло. Но от вида того, с каким наслаждением убивала химера, даже опытной убийце становилось не по себе.
Запустив руку в глубины плаща, Мерек извлекла пузырек с красным порошком. При взгляде на него глаза химеры сперва потемнели, а потом вдруг яростно разгорелись. Она раскинула руки, обращаясь словно бы ко всему вокруг.
– Эта жертва вам, о шеррах! Я пролила кровь. Подарила смерть. Когда-то давно смерти других породили вас. Так пусть эта теперь возродит! Вдобавок я принесла песчинки красных камней. Сила разрушения, который они обладают, не знает себе равных. Пусть эта сила наполнит вас, чтобы вы смогли снова восстать!
Вытащив пробку из пузырька, химера опрокинула его над телом лодочника. Песчинки разлетелись по воздуху. В полете они делались все ярче и ярче, а на тело опускались уже ослепительными искрами. И очень скоро мертвого лодочника объяло буйное красное пламя. Воздух наполнился запахом горелого мяса. Неведомое пламя жадно поглощало людскую плоть, и очень скоро на месте лодочника осталась лишь красновато-черная зола.
Взгляд химеры, цепкий, выжидающий, скользил по сторонам. Она ждала знака, движения, хотя бы чего-нибудь. Но скалы молчали. Время шло, болезненно отзываясь в висках. Ничего.
Химера яростно топнула.
– Проклятье! Эти зеленокожие недомерки обманули меня!
Рукс в сомнении покачала головой.
– Вряд ли бы пастыри Сумрачного леса стали врать. Людей они недолюбливают.
Мерек сверкнула глазами.
– Но если не это, тогда что?
Лиса-оборотень пожала плечами.
– Быть может, порошка было мало?
– Я истратила весь, – огрызнулась химера. – Это все, что удалось собрать в Диких землях.
– А что, если их нельзя пробудить? – осторожно заметила Рукс. – Что, если они сгинули навеки?
– Даже думать так не смей! – рявкнула Мерек. – Нужно просто раздобыть красный камень.
Рукс недоверчиво сощурилась.
– И как мы это сделаем? Никто не ведает, где их искать.
– Люди же как-то раздобыли, – отозвалась химера. – Если получилось у этих жалких червей, получится и у нас. Говорят, пастыри гор знают, где достать красные камни. И я склонна верить этим разговорам. Горы они знают как свои пять пальцев. А как по мне, камни, даже столь редкие, стоит искать именно там.
Химера поглядела на черный прах с ненавистью, кивнула Рукс.
– Пойдем. Здесь больше делать нечего.
И они ушли.
* * *
Песок успел забыть следы их подошв, когда вдруг налетел ветер. Он взрыхлил прах, подхватил его и закружил, играя останками, точно упырь обглоданными костями. Прах метался, ветер усиливался. И вскоре, будь на берегу наблюдатель, ему стало бы ясно, что это вовсе не ветер.
Зыбкое, бесцветное нечто постепенно густело, приобретая глубокий, насыщенно-синий оттенок. Скоро неведомая бестелесная сущность обрела ясные очертания. Местами ее сизое тело поблескивало. Но этот блеск не был сродни блеску солнца на водной глади, он был чужим, грозным и ледяным, как блеск до смерти изголодавшихся глаз.
Впрочем, их у существа не было. Равно как не было лба, ушей или носа. Был только рот. Кривой и глубокий, как бездна. Поветрие отверзло его, издав свистящий крик, от которого в ужасе содрогнулись даже угольно-черные скалы.
Жуткая тварь чуяла земли, полные жизни, что она страстно жаждала отнять. Одержимое этой жаждой, поветрие сорвалось с места. Оно покидало остров навсегда. Перед ним лежал целый мир. Мир, где никто не был готов к его появлению.
Удушлица – воспаление легких (Прим. автора).
Физалис.
Здравствуй, дорогая Эйша.
Здравствуй, дорогой целитель.
Мать-и-мачеха.
Негодяи.
Титул, который давал вард – правитель Хельдской земли – своему вассалу. В переводе с хельдского означает – «наместник».
Варна – символ власти во всей Хельдской земле.
Доброе утро. Мира и процветания вашей земле.
Мама-мама, пусти их!
Стой! А ну, живо назад!
Мам, ну ма-ам.
С дэронгского «людоед».
С яз. рысей-оборотней «снежный вор».
С яз. волков-оборотней «подземный ужас».
С дэронгского «златолюбец».
В пер. с языка волков-оборотней гёрэ – «дети плюща».
