Как мы туда пришли я не помню, где находилось это — туда, тоже забыл. Но кормили там вкусно. Официанты, правда, мужчины и публика странная (чем-то они походили на чиновников, причём все, даже охранники). Мы перепробовали почти всю первую страницу меню, потом перешли на «винную страницу», потому что заказанной водки обоим показалось мало. Что-то заказали, дорогое, красное и, наверное, обладавшее чудеснейшим букетом вкуса — увы, после водки даже божественный нектар, всего лишь жидкость. Кислая, горькая или сладкая — больше ничего, ошпаренный спиртом язык, чувствовать не в состоянии.
Мы общались, вспоминали боевое прошлое, здоровались с соседними столиками, иногда приглашая дам к себе, независимо от наличия или отсутствия у них кавалеров. Нам пообещали пару судебных исков, неделю в реанимации и даже научить дышать сквозь землю — это кто-то очень такой внушительный обещал, с золотой цепью на шее и пиджаке из разноцветных лоскутов кожи. Мы на них не огорчались, даже не отвечали на эти вульгарные угрозы: продолжали беседовать с дамами. Заведение было приличным, а может мы выглядели странно, но нас не беспокоили, пока Артур не свалился со стула. Подняться он не сумел, хотя честно пытался, так что присел возле ножки стола, попросил меня передать салат, бутылку и бокал, после чего продолжил праздник внизу. Я не мог бросить товарища, так что присоединился к нему, подперев спиной вторую ножку стола, с той же стороны. Там мы выпили по рюмочке и решили спеть. Песня была очень хорошей, про войну и девушку, которая ждёт дома своего храброго солдата, только вот петь мы не умели. Нас терпеть больше не пожелали. Попытались успокоить, напустив сразу троих охранников, каждый из которых был раза в три крупнее меня. Но мы, несмотря на откровенно грубое поведение охранников, проявили себя как истинные джентльмены. Всех троих уложили без шума, они даже понять ничего не успели — наклонились, брякс, и тут же рухнули без чувств. Ребята были крепкие, широкие, так что одного мы приспособили под стол. Он и упал удачно — лицом вниз, не пришлось проливать по ведру пота, переворачивая этого кабана в нужное положение. Не знаю, отчего к нам не пригласили полицию или новых охранников, но больше никто нас не беспокоил. Только вот проснулись мы на улице. На тротуаре. Кошелёк и меч по-прежнему, лежали в моих карманах — заведение в котором мы куролесили, действительно было приличным. На ледяной земле мы слегка замёрзли, но едва загорелись желанием потребовать сатисфакции за столь грубое с собой обращение, поняли, что не можем вспомнить, где мы провели вечер. Кроме того, представители неизвестного нам ресторана, а может, и не ресторана, оставили в кармане каждого по полной бутыли водки. Не бесплатно конечно — денег в кошельке у меня почти не осталось, но вот забрали их в том ресторане или я раньше их потратил, неизвестно.
Мы выпили. Почувствовали достаточно сил в ногах, что бы подняться и оглядеться. Уверен, если бы в ту ночь, у меня в кошельке ещё оставались деньги, наши пьяные приключения не закончились бы, но, увы, они таки кончились. Пора было закругляться.
До утра мы искали мою машину и просаживали последние копейки на допинг, которым в студёную пору считалась исключительно водка.
— Поедем домой. — Заявил я, когда после часа поисков машины Артур начал интересоваться, зачем оно нам надо. Объяснение его удовлетворило. А когда я нашёл машину, мой пьяный разум, вежливо напомнил мне, что Артур не только не знает про аппарат Климова, но и не был мною извещён о всех аспектах действия жидкости, недавно влитой ему в рот. Я даже собирался тут же начать рассказывать парню о своём основном занятии и эликсире, но в тот момент нас остановил патрульный. Сначала он потребовал документы. Артур в ответ потребовал водки, бабу и что бы господин мусор постирал его любимые носки с милой вышивкой на пятке.
— Это необыкновенно красивый ландыш. — Доверительно сообщил он патрульному, у которого даже погоны удивлённо приподнялись, от такой дерзкой наглости.
Водки у полицейского не было, бабу для нас искать он не желал, носки стирать не умел, документы ему никто не показывал, так что он всерьёз решил нас задержать, для выяснения личности. Как он потерял сознание, патрульный не смог объяснить коллегам. Никаких видимых повреждений врач у него не обнаружил. Не знаю, как бедолага выкручивался, но вряд ли кто-то поверил его рассказу — мы ничего не взяли. Просто пока Артур возмущался тем чудовищным фактом, что молодого человека в армии не научили стирать носки, я отошёл немного в бок, на пол шага буквально, совершенно случайно запнулся и резким движением руки, с силой врезал пальцами по шее парня. Естественно без излишнего давления, только пережал артерию. Всего на мгновение, но мышцы на его шее свело и пока их не отпустило, кровь по артерии идти не могла. Отпустило их секунд через тридцать, но парень не помер, потому что у всех людей артерий таких две. Главное жив и отчего сознание потерял непонятно.
Машину мы нашли на рассвете. К тому времени оба уже были безобразно пьяны, отморозили лица, ноги и пальцы. Когда я сел за руль, алкогольные пары, последние четыре дня уверенно теснящие из черепной коробки, разум и логику, не позволили мне вспомнить о запасе эликсира, в отделении под пультом ручного управления гироскопом. И как во дни юности безбашенной, узрев перед собой три одинаковых руля, я уверенно ухватился за средний.
На том, так сказать, откат сознания в дни юности не завершился. Вместо взлёта я разблокировал мосты, поднял их и попытался выехать со стоянки на колёсах. Как и следовало ожидать, почти сразу врезался в чью-то машину. От удара я приложился о руль лбом и на полминуты утратил способность соображать. Из слегка помятой машины вышел кряжистый молодой человек в красной коже с вставками замшевой ткани по всему костюму, на первый взгляд сделанными хаотично. Человек глянул на свою машину, потом на мою, затонированную и довольно дорогую. Очень хорошо помню его лицо в тот момент — посерьёзнел, расстегнул свой гибрид куртки с пиджаком и шагнул к боковому окну. Постучал, настраиваясь на серьёзный диалог с серьёзными людьми. Я кое-как открыл окно, так как всё троилось, нажал сразу несколько различных кнопок, открыв вообще все боковые окна, багажник и затянул мосты. Едва он увидел мою косую физиономию, стал одного цвета с пиджаком. Выплюнув пару матов, он перешёл к окну Артура и там немного успокоился. Серьёзно кивая, Артур выслушал все претензии. А когда, наконец, я активировал взлёт, приподнялся на сидении, расстегнул штаны и со словами:
— Это на ремонт. — Потряс хозяйством практически перед носом мужика.
