— И что же жаждала обезьяна? И почему её всё-таки не съел крокодил?
— Обезьяна жаждала покоя.
— Всего лишь? — удивился я.
— Да, всего лишь.
— Странно.
— Абсолютно ничего странного. Покоя жаждем мы все. Ну, а что насчёт съедания обезьяны…
— И что!?
— А крокодил, ещё до знакомства с обезьяной, успешно съел телёнка, и был сыт, а значит удовлетворён, благостен, тих и абсолютно невесом. И не растрачивал он себя по всяким суетным мелочам, и не отвлекался на ложные проблемы и совершенно не думал о пустяках. Приятная и дружеская беседа была ему более важна и нужна, чем какая-то макака. Хоть она и философствовала, но была самой обыкновенной, вонючей макакой. Калиф на час… Увы. Вот так!
— Все мы мечтаем побыть калифами хотя бы на пять минут.
— Что такое пять минут? Тьфу! Всего лишь маленькая проплешина в ткани мироздания! Пять минут…
— Да, Вы правы…
Страсть в человеке сначала паутина, а потом толстая верёвка.
Талмуд.
Наступила ранняя весна. Воздух был насыщен и пересыщен её запахами и звуками. Текли ручьи. Более голубого и высокого неба я не видел никогда в своей жизни. О, весна! Красавица весна! Беззаботная и юная девочка, пока ещё не отягощённая ни мужем, ни детьми, ни хозяйством, ни гнусными и ненавистными родственниками со стороны мужа, ни кредитами и другими проблемами, и даже ни любовниками.
— Привет! — донёсся чуть хрипловатый и так любимый мною голос из кухни, и я ощутил не сравнимый ни с чем запах настоящего борща!
— Настя, тебе следует бросить курить.
— Может быть, может быть…
— Не может быть, а следует! — воскликнул я.
— Может быть, может быть… — легко и ясно улыбнулась женщина, ставя передо мною глубокую и довольно объёмную миску с изумительным и ароматным варевом.
— Боже мой! Есть счастье на свете! — воскликнул я, погружая ложку в аппетитную субстанцию. — А сметанка?
— О, извини, дорогой! Сейчас, сейчас!
— А чесночёк и укропчик? А чёрный хлебушек?!
— Конечно, конечно! — засуетилась Анастасия и вскоре передо мною оказались все искомые продукты. — Приятного аппетита, милый!
— Кое-чего, конечно, не хватает… — нерешительно произнёс я.
— Ну, понятно, чего тебе не хватает, — улыбнулась Настя, вздохнула и водрузила на стол запотевшую бутылку водки.
— О! — застонал я.
— Я, пожалуй, с тобой выпью. Плевать на всё!
— Хорошая идея. В холодильнике должны иметься солёные огурцы, помидоры и даже мочёный арбуз.
— Их я там не заметила.
— Они есть.
— Действительно! Ты просто волшебник!
— Пора привыкать, однако. Но я не он. Я некто совершенно другой, обладающий способностями волшебника.
— За нас!
— За нас!
— Ты как здесь оказалась? — осторожно спросил я.
— Оказалась, и всё, — также осторожно ответила Настя и оглядела мою скромную обитель. — Да, конечно, это не мой роскошный мраморный дворец на берегу океана, но…
— Как ты здесь оказалась?
— Не знаю.
— Как это не знаю?! — изумился я.
— А вот так. Спала тихо, мирно и спокойно, а потом вдруг как бы потеряла сознание и оказалась в твоей квартире.
— Стоп! Да, видимо, я вчера несколько переборщил с выпивкой, — досадливо усмехнулся я. — Но, если ты жаждешь женщину, то всё позволено твоим страстям и желаниям, и всё вполне осуществимо, если у тебя, конечно, есть достаточные стремления и силы.
— Ты о чём?
— Догадайся.
— Ты имеешь в виду, что ты, то есть, твои воля и желание непроизвольно переместили меня сюда!?
— Да, наверное. Очевидно так. Других объяснений не вижу.
— Я скучала по тебе.
— Я тоже, — задумался я. — Видимо именно эти чувства и явились основой для твоего перемещения через пространственно-временные границы и нашей последующей встречи.
— А где я, вообще-то, нахожусь, милый мой кудесник?
— Я отнюдь не кудесник. Я всего лишь один из Богов. Не главный. Якобы… — поморщился я.
— А что, Бог не один? — удивилась женщина. — Значит, были правы древние греки и многие иже с ними?
— Он, Бог, как и все мы, нуждается в компании. Представляешь, как грустно и скучно ему жить без группы поддержки?!
— И всё-таки… Где я нахожусь?
— Первый Мир. Планета Земля. Юг страны под названием Россия…
— Первый Мир, Первый Мир… Почему Первый? Ведь Земля третья планета от Солнца. Не путай ни меня, ни себя.
— Ладно, — поспешно ушёл я от темы. — Посмотри в окно. Какая красота!
— Весна, весна! А во Вьетнаме вечное лето, — задумчиво произнесла Настя. — Как-то иногда скучновато становится. Всё-таки в природе, как и в жизни, нужны перемены.
— Полностью с тобой согласен.
— Обожаю весну в России. Именно в России. Ох, как же я давно не была на родине! Как ты там моя любимая Вологда?
— А почему ты в ней давно не была? Что этому препятствует?
— Так сложились и складываются обстоятельства, — неопределённо ответила женщина.
— Понятно.
— За весну!
— За весну!
— То, что на дворе март, понятно, — задумчиво произнесла Настя. — А какое сейчас здесь число?
— Первые или серединные числа марта. Точно не могу вспомнить, потому что потерял счёт временам. Но главное заключается в том, что очень скоро наступит красавец апрель.
— Обожаю апрель. Он непредсказуемый, мятущийся, нервный и лёгкий, как ты, — усмехнулась женщина.
— Благодарю за исчерпывающую характеристику, — улыбнулся я. — Ты ещё более легка. Безумно люблю и восхищаюсь женщинами, которые так же непредсказуемы, как и я, а к тому же ещё восторженны, страстны и беспечны!
— А я люблю тебя, хоть ты и сказал сейчас гадость.
— В смысле?!
— Причём тут какие-то восторженно-беспечные женщины?! Я, вроде бы, перед тобою одна одинёшенька.
— О, извини! Я действительно сказал глупость. Женщины… Какие женщины?! О чём это я?!
— «Сволочь! Подонок! Недоносок!», — щёлкнуло у меня в голове. — «Значит, нет на этом свете достойных тебя женщин!? Более достойных, чем эта престарелая и затрапезная шлюха?!».
— «Но зато какой борщ она готовит!».
— «Я тоже способна на кое-что!».
— «Ну, как я понимаю, твои способности, вообще-то, ограничиваются постоянным бегом на разные дистанции и ускользанием от меня, и ничем более. Бог с ним, с борщом. Ты мне хотя бы раз в жизни что-нибудь приготовила? Ну, допустим, плов или солянку. Или салат из капусты и моркови, да с лёгким уксусом и перчиком! Или, хотя бы картошку сварила, или огурцы или помидоры засолила! Дура!».
