В другое время, я бы обязательно поразмышлял бы над тем, кто это такие, но сейчас у меня голова была занята совершенно другим.
Мужчины в лагере тоже присутствовали, но их насчитывалось до обидного мало. Несколько молодых парней, ещё столько же мальчишек тринадцати-четырнадцати лет, шесть-семь белых мужиков хорошо за сорок и пара негров того же возраста, причём ни один из упомянутых представителей мужского пола не производил впечатления бойца.
Ну как тут не выматериться? Твою же мать, два десятка гражданских увальней, против роты свирепых краснокожих? На кого поставить? Конечно на раскрашенных мудаков. Вырежут же, как волки стадо баранов.
Тем более что с оружием у переселенцев, всё тоже выглядело очень скверно — бо̀льшая часть людей, в том числе и женщины, были вооружены, но в основном древними однозарядными ружьями и дробовиками, мелькали даже кремневые мушкеты. Современные многозарядные карабины Винчестера, я заметил только у двух: у той дамы, что возглавляла красоток и у молодого щёголя в полосатом костюме и гетрах, что крутился рядом с ней.
Этот, едва заметив Пру, словно пчела на мёд, сразу ломанулся к ней.
— Разрешите представиться, я Джонни Хопкинс, — тонкие губы парня растянулись в приторной улыбке. — Многие называют меня Счастливчиком и это прозвище, ха-ха, имеет под собой реальное основание. Признаюсь, я не ожидал увидеть здесь столь прекрас…
Рожа щеголя мне сразу не понравилась, я молча вышел вперед и закрыл собой Пруденс.
— Простите, простите, леди… — Джонни ничуть не смутился и немедля исполнил шутовской поклон. — Я не знал, что с вами спутник. Мистер, я Джонни Хопкинс…
— Думаю, вам не стоит подходить к нам, мистер Хопкинс… — я не стал скрывать свою неприязнь, что очень доходчиво выразилось в тоне.
Для себя сразу решил, рыпнется — пристрелю нахрен.
Парень гневно скривился, уставился на меня, но почти сразу же сник и криво улыбнувшись, ретировался.
Я проводил его взглядом, обернулся к девушке и прикоснулся к шляпе.
— Мисс Меллори…
— Мистер Вайт… — Пруденс гордо задрала нос. — Благодарю вас. Я горжусь, что у меня такой защитник!
«Угу, гордись дальше…» — хмыкнул я про себя и приказал Ромео отстрелить ногу хлыщу, если он ещё раз вздумает приблизиться к мисс Меллори ближе чем на пять шагов.
Мусичку отдал на попечение Пруденс, но шерстяная зараза не отходил от меня ни на шаг. Так и топал рядом, нагло задрав хвост трубой. Чем привёл в дикий восторг всю детвору и не только. Вот же имиджевый придаток. Док и его кот! Шериф и его кот! Да что там! Мэр и его кот!
— В жопу шерифа и мэра, доком был доком и останусь… — коротко прокомментировал я вслух, выудил из седельной сумки очередную бутылку виски и пошёл искать траппера.
Нашёл его за периметром лагеря, Питер Росс сидел на валуне и дымил трубкой. Ему что-то убеждённо объяснял молодой плотный крепыш в твидовом костюме, рыжий как огонь, с жизнерадостным румянцем на пухлой морде. Типичной нордической наружности. Ему бы ещё рогатую каску и получился бы образцовый «зольдатен». Но вместо «Шмайссера» на плече у него висел боксфлинт, то есть, комбинированное ружьё, с дробовым и с нарезным стволом. А на поясе — закрытая кобура с револьвером, какой-то европейской модели.
При виде меня парень чётко кивнул и отрапортовал на английском языке с жутким немецким акцентом.
— Ганс Гофман, инженер!
После чего, не дожидаясь ответного представления свалил.
— Мистер Гофман занимается устройством укреплений, — спокойно пояснил Питер Росс.
— Мистер Росс…
— Ваш кот? — Росс мельком глянул на сибиряка, застывшего у моей ноги, как собака.
— Мой…
— Из него получилась бы отличная шапка, — спокойно заметил траппер и снова сосредоточился на своей трубке.
Я с трудом подавил злость.
— Мистер Росс…
Траппер досадливо поморщился и изобразил молчаливое внимание.
— Мистер Росс, я здесь, чтобы прояснить возникшее между нами недопонимание.
— Я не ощущаю никакого недопонимания, мистер Вайт, — невозмутимо ответил траппер.
— Я о том, что вы приняли меня не за того, кем я являюсь на самом деле.
— И за кого я вас принял, по вашему мнению, мистер Вайт? — траппер удивлённо вздёрнул бровь.
— Вы сами знаете за кого, мистер Росс… — едва сдерживаясь, процедил я. — Но я не тот, за кого вы меня принимаете.
— Я не понимаю, зачем вы затеяли этот разговор, мистер Вайт… — ледяным тоном заметил Питер Росс. — Но всё-таки отвечу вам. Когда убиваешь людей, каждая смерть отравляет твою душу. Раз за разом, капелька за капелькой. До тех пор, пока твоя душа не станет пустой и мёртвой. Неважно за что вы убиваете и как вы убиваете, всё равно каждая смерть оставляет след, когда больший, когда меньший. А глаза, это зеркало души. Так вот, я не хотел бы ещё раз заглянуть в ваши глаза, потому что они пустые и мёртвые. Я доходчиво ответил вам, мистер Вайт? Человек может притвориться кем угодно, но свои глаза он не может изменить. Поэтому я не вижу смысла в этом разговоре. Считайте себя кем угодно, а я останусь при своем мнении.
— Чёрт… — в сердцах выругался я. — Повторяю, я не убийца!
— Какая вам разница, кем я вас считаю?
— Да потому… — я осекся. — Хотя бы потому, что не рассчитываю дожить до утра. Понимайте как хотите, но для меня это важно.
— Хорошо, мистер Вайт, — траппер внимательно на меня посмотрел. — Снимите перчатки и покажите мне руки.
Отказываться я не стал, Росс, закрыл глаза и быстро ощупал мои запястья, а потом медленно провёл своими ладонями по моим.
После чего удивлённо сказал.
— Вы не стрелок, мистер Вайт. У вас сильная и быстрая рука, но вы не стрелок.
— Нет, не стрелок, — с облегчением подтвердил я. — Я знаю с какой стороны браться за карабин, но не отстрелю задницу мухе даже с двух ярдов. У меня есть своё кладбище, но там лежат не люди. Я врач, лечу зверей. Иногда приходится их специально убивать, чтобы избавить от мучений. И это, наверное, тоже оставляет след на моей душе. У человека я отнял жизнь всего раз, совсем недавно, но я защищался и всё равно не горжусь этим.
И осекся, сообразив, что сболтнул лишнего.
— Это ваше личное дело, мистер Вайт, — спокойно сказал траппер. — Но вы правы, гордиться смертью кого-либо не стоит, пускай даже отъявленного мерзавца.
Я молча протянул ему бутылку виски. Росс иронично ухмыльнулся, потом извлёк из своей заплечной сумки завёрнутую в чистую тряпочку маленькую серебряную стопочку и с извиняющейся улыбкой сказал.
— Я никогда не пью из горлышка. Так сложилось с самого детства…
— Весь смысл нашего разговора в том… — я налил виски в стопку. — Что от меня ожидают того, на что я не способен. И мне будет очень стыдно, когда ожидания не оправдаются. Людям я ничего не стал говорить, это лишнее, но вам, мистер Росс, решил признаться. Так что особо не рассчитывайте на меня с индейцами. Я буду сражаться, но только в меру своих скромных возможностей и чего-то особенного от меня не стоит ждать. Конечно, я попытаюсь, но вряд ли у меня получится, так как я прекрасно знаю свои возможности. На этом всё… — я облегчённо вздохнул и отсалютовал трапперу бутылкой. — Выпьем?
После того, как мы выпили, траппер несколько секунд помолчал, а потом задумчиво сказал:
— Я смотрю своими глазами на этот мир уже шесть десятков лет, мистер Вайт. И, по крайней мере, пятьдесят из них понимаю, что в этом мире творится. Но так ещё не ошибался. Даже не знаю, повезло вам с вашим лицом и глазами, либо не повезло, в этом вы сами разберётесь. Но мне нравятся честные люди. Позвольте мне пожать вашу руку, на этот раз от чистого сердца…
Сначала я сильно сомневался, стоит ли заводить этот разговор, но сейчас я понял, что поступил правильно, потому что стало гораздо легче на душе.
— А что до вас… — продолжил траппер. — Ничего страшного я не вижу. Господь помогает людям с чистым сердцем.
— Есть такая пословица, на Бога надейся, но сам не плошай… — брякнул я, немного коряво переведя русскую пословицу на английский язык. — Поэтому, прошу вас, объясните мне, чего ждать от этих шошонов… то есть, сиу. Так случилось, что я с индейцами еще не сталкивался. И вообще, расскажите мне от них.
