Я собирался написать побольше славословий, но отвлекся.
— Так что, он просто упал с небес? — хихикнула молодая госпожа.
— Ты не помнишь ничего, что было раньше? — нахмурился Дэнг.
Я покачал головой.
— Господин, такому человеку нельзя доверять. Вдруг это шпион? Или подосланный от врагов вашего клана?
— Если бы наши враги были умнее хоть чуточку, то придумали бы ему хорошую историю. Подкинули бы избитого и сказали, что на него напали разбойники. Или еще лучше, на караван бы выбежала испуганная красавица с распущенными волосами и попросила бы защиты. А это всего лишь угрюмый немой мальчишка.
Господина Вужоу явно забавляла эта ситуация. Видимо, он жил в слишком хороших условиях. Я бы на его месте убил такого человека. Его миссия была довольно серьезной и важной. И эта семихвостая лисица. Неужели это правда? Мои мысли снова перебили.
— Может, враги, прекрасно зная о любознательности и доброте господина, специально подкинули человека-загадку?
— Тогда они не ошиблись. Я хочу, чтобы он поехал с нами. Пусть днем он будет в повозке лекаря, слишком уж роскошно для слуги ехать одному, заодно лекарь сможет проверить на нём свои зелья и попробовать вылечить его память. А вечерами мальчик будет развлекать меня.
— И как же немой сможет тебя развлечь? — рассмеялась госпожа. — Споет или расскажет сказку?
— У нас будет целый день на то, чтобы придумать это. Теперь уведи его. И не забудь накормить!
Дэнг больно схватил меня за шею, хотя я был немного выше его, и вытащил наружу. Старик Фучжан был несказанно счастлив меня видеть, и его счастье вознеслось выше гор, когда он узнал, что может поить меня всякими отварами, главное, чтобы к вечеру я был жив и более-менее здоров.
— Не может говорить, мальчик не может говорить и потерял память. Что же делать старому Фучжану? Лечить его голову или не лечить? Мальчик, наверное, голоден. Вот, мальчик может поесть, тут осталось немного риса и яйцо.
Он пододвинул чашку с торчащими из нее палочками. Я недоверчиво глянул на него. Пить из его рук я больше не собирался, но он только что это ел, к тому же откуда старику было знать, что меня вернут, а не закопают под фургоном? А есть хотелось! Целый день я провел голодным, да еще эти запахи в шатре господина Вужоу! Как с таким образом жизни и с таким питанием он не стал жирным? Я взял чашку лекаря и осторожно начал есть руками, не хотел брать его палочки и уж тем более подносить их ко рту.
— После еды нужно обязательно выпить чаю. Хороший зеленый чай, никаких лишних трав, никаких цветов или фруктов. В последнее время господа любят портить чай ненужными запахами и вкусами, но старик Фучжан знает, как делать хороший чай.
Лекарь вел себя адекватнее, чем прежде. И хотя он так же не обращался ко мне напрямую, он пару раз посмотрел мне в глаза. Пока он перебирал коробочки в поисках хорошего чая, я смог осмотреться нормально, в кои-то веки не валяясь на полу со связанными конечностями.
Судя по всему, лекарь на ночь не перебирался в шатер, а оставался в своем фургоне. Задняя часть, где мы сейчас и находились, походила на комнату лекаря, где тот делает лекарства, и одновременно на комнату начертателя, в которой делают смеси для нанесения массива на поверхность, а еще на мастерскую швеи из-за длинных серебряных игл. Полки, склянки, столы с каменной поверхностью, некоторые из них были изрядно изъедены, свитки, рисунки и схемы.
Передняя часть фургона была отделена плотной тканью. Я предположил, что там находилась постель Фучжана, его одежда и личные вещи.
— Вот и чай. Хороший чай. Крепкий чай. Правильный вкус и аромат, ничего лишнего.
Старик поставил на столик простенький глиняный чайник и две грубо вылепленные чашки. На толстой обожженной глине можно было рассмотреть даже отпечатки пальцев гончара. Лекарь сам лично разлил чай по чашкам и первым отпил из своей. Я так же отпил из своей. Действительно хороший чай, госпоже Джин Роу бы понравился.
Потом Фучжан кинул мне свернутую лежанку и тонкое одеяло. Я дождался, пока он уснет, приоткрыл дверь фургона и выскользнул наружу, чтобы посмотреть, как охраняется лагерь.
Свет уже не ослеплял. Амулеты изрядно приглушили, так что дорогу разглядеть было можно, но не более того. Дорожки свернули и убрали. Было тихо, лишь порыкивали в стороне лупоглазы да еле слышно побрякивали доспехи солдат. Воины стояли по двое возле каждого шатра, хотя возле лекарского фургона никого не было. Интересно, его боялись или презирали?
— Кто таков? Чего шныряешь? После отбоя никому выходить не разрешается! — окликнул меня один из солдат.
Я жестами дал понять, что мне нужно в уборную.
— Делай прямо здесь. И давай обратно.
И я вернулся в фургон.
* * *
Прошло несколько дней. Караван упорно двигался к границе. Он продвигался в два раза быстрее пешего человека, но выигранное время тратилось впустую из-за долгих вечерних привалов, которые начинались задолго до заката, и поздних утренних выездов. Чтобы разложить шатры, расставить в них мебель и приготовить для господина Вужоу ужин, уходило много времени. По утрам он неторопливо поднимался, принимал ванну, завтракал, и лишь после этого слуги могли заняться сбором лагеря.
Каждый вечер я приходил в шатер к господину Вужоу, глотал слюну от запахов еды, подслушивал его разговоры с молодой госпожой и переглядывался с красавицей-служанкой, так понравившейся мне еще с первой встречи. Мне казалось, что я тоже ей приглянулся, хоть и непонятно чем: неизвестный бродяга, немой и без памяти. Время от времени меня сажали за письменный столик и заставляли записывать стихи, которые господин Вужоу соизволил сочинить за целый день.
Днем с сумасшедшим лекарем было гораздо интереснее. Он по-прежнему называл меня мальчиком, не обращался напрямую, словно беседуя с кем-то незримым, то и дело втягивал в сложные опыты, но то, что он умел делать, было воистину невообразимым. Я прислушивался к его бормотанию и обнаружил великий ум за старческой оболочкой.
Старик Фучжан создал свою систему лечения, смешав течение Ки, магию, травы, иглоукалывание и Пропасть знает что еще. Один раз к нему привели солдата со сломанной рукой — неудачное падение с лупоглаза, попавшего в зубастую яму. Видимо, моя затея с уничтожением этой твари не сработала. Лекарь прощупал кость, не обращая внимания на стоны раненого, затем иглами совместил раздробленные кусочки, закрепил всё это заклинаниями, которых я никогда прежде не видел.
К тому времени моя Ки начала понемногу слушаться меня. Массивы выпускать разом я не мог, но чертить рукой уже получалось. Я взял один кристалл на сто Ки прямо на глазах лекаря, и он не стал возражать, поэтому я мог теперь наблюдать за ним при помощи магического зрения. Заклинание крепежа обхватило сломанные куски кости и мягко сдавило их вместе. Затем лекарь сшил их магической нитью, поставил дополнительно внешнее крепление на руку из тканей, пропитанных белым раствором. Когда они высохли, то превратились в подобие камня. И напоследок он дал солдату целую бутыль напитка для ускоренного заживления.
При этом старик комментировал каждый шаг, постоянно жалуясь на идиотов и их глупые болячки.
— Сломал руку. Всего лишь сломал руку. Скоро так ко мне с каждым прыщиком будут прибегать или с чирьем на заднице. Я, великий Фучжан, должен возиться с глупыми солдатами, которые должны умирать без стона за своего господина. Мир слишком испорчен, и люди в нём все порченые, балованные, слабые. Всего лишь жалкая рука, которая зажила бы и сама, всего-то подождать два-три месяца, в его возрасте они пролетят незаметно, разве что штаны будет неудобно завязывать, но нет, нужно прийти и побеспокоить старика Фучжана своими личными проблемами. Глупый солдат должен пить из бутыли по одному глотку каждые три часа, даже ночью. Когда напиток закончится, попросишь своих бесполезных товарищей снять каменную повязку и можешь снова сколько угодно падать и ломать свои молодые кости.
