в руки закона такого субъекта, – положено серьезное денежное вознаграждение. Первые итоги внушают оптимизм. Схвачено за этот месяц более сорока человек – примерно половину сцапала полиция, другую половину либо цинично сдали сообщники – награда достаточно заманчивая – либо просто случайные люди. Их вешают в людных местах, голыми – чтобы все знали, за что это тут человечка вывесили… Еще одиннадцать сдались полиции. Трое сбежали на Сильвану – но об этом указе знают и там, а золото любят не меньше, чем на Таларе. По данным полиции, еще трое пытались татуировки как-то удалить, что не удалось. Учитывая, что подлежащих повешению субъектов на Таларе, по точным данным полиции, не более шестисот, результаты
обнадеживают… Если и дальше будет продолжаться теми же темпами… К чему я веду? Я изучил архивные документы. Отмененный императором закон о смертной казни был отнюдь не людоедским и охватывал крайне узкий круг лиц. Касался лишь, я вам сейчас приведу точную формулировку, «совершеннолетних персон независимо от пола, каковые примут участие в заговоре с целью свержения либо убийства правящего монарха, либо его супруги, либо правящей монархини, либо принца трона». Распространялся этот закон и на принцев и принцесс крови либо короны… По-моему, ничего людоедского – а вот потенциальных заговорщиков в узде закон держал крепко. Сейчас принц – или принцесса – во что бы они ни оказались замешаны, прекрасно знают, что им не грозит ни замок Клай, ни тюрьма Лоре. Самое худшее, что их ждет, – пожизненная ссылка на Сильвану, в достаточно обширное поместье. А вот точное знание, что впереди может ожидать плаха, поневоле заставит на многое смотреть иначе. Если бы я явился к принцу, имея в кармане только что изданный императрицей указ о восстановлении смертной казни, мне было бы гораздо легче взять его на пушку… Гораздо легче…
– Юридические детали? – спросила Яна.
– С ними обстоит крайне просто, – ответил Сварог. – Указ был бы коротким, в две строчки: «Традиционное обращение к „сторонам света, четырем мирам“». Далее «Повелеваю исключить из Эдикта о прегрешениях и наказаниях статью седьмую». Подпись императора. Большая императорская печать. И все. Так что достаточно будет столь же короткого указа, повелевающего вернуть в Эдикт статью седьмую… Я говорил с Прокурором Высокой Короны, он подтвердил, что так и обстоит…
Он замолчал. Яна прервала его решительным жестом. Выпрямилась в кресле – лицо чуточку побледневшее и решительное, губы плотно сжаты, – потом сказала тоном, после какого коронованным особам перечат разве что добровольные самоубийцы:
– Милорды, попрошу вас несколько минут посидеть молча…
Протянула руку, пошевелила губами – и перед ней на темном полированном столе возник лист гербовой бумаги, сразу видно, того образца, что предназначен для императорских указов: вверху императорский герб в несколько красок со всеми полагающимися геральдическими красивостями вроде намета и фигур – щитодержателей, кайма из затейливого золотого узора, таившего в себе какие-то секреты, своеобразные «водяные знаки», защищающие от подделки. Вынув из воздуха стилос, Яна на недолгое время задумалась, подняв глаза к потолку, потом не торопясь, аккуратно вывела пару строчек, поставила размашистую, вычурную подпись. Обвела присутствующих холодным взглядом монархини. Спросила бесстрастно:
– Канцлер, надеюсь, у вас нет возражений? Это указ о возвращении в Эдикт седьмой статьи.
– Ни малейших, ваше величество, – сказал Канцлер, явно понимавший, что никакие возражения сейчас не помогут. – С одной стороны, кто-то может усмотреть в этом возвращение к старинном варварству, с другой – таковое мнение не будет иметь особого значения.
– Я бы уточнила – никакого значения! – поправила Яна. – Печать приложу немедленно, как только после совещания прилечу в Келл Инир. Лорд Сварог, вы получите копию первым.
– Давно пора, – недобро насупясь, бросил профессор Марлок. – А то распустились…
Яна нетерпеливо спросила:
– Есть еще какие-то деловые вопросы?
– Пожалуй, нет, – сказал Канцлер.
– Один-единственный все же найдется, – сказал Сварог. – Вы позволите, ваше величество?
– Конечно.
Сварог извлек из кармана тот самый мятый конверт, за последнее время ставший еще более мятым, перевернул вскрытой боковинкой вниз и вытряхнул на ладонь три золотых аурея. Аккуратно положил их на середину стола:
– Вот, извольте. Некоторые дополнения ко всему прозвучавшему.
– На вид выглядят самыми обыкновенными, – сказала Яна, много раз бывавшая на земле в самом разном облике и знакомая с тамошними деньгами. – Но тут, несомненно, есть какой-то подвох? Иначе бы вы их не доставали…
– Вот то-то и оно, – сказал Сварог. – Все очень просто. Содержание золота в аурее – семьдесят процентов. Остальное – серебро. Золото – металл мягкий, чем выше проба, тем быстрее стирается монета, если она не лежит в банке или в денежном ящике и тайниках, а ходит по рукам, обращается в торговле, в игорных делах… Самое занятное, что бумага из полиции Казначейства залежалась среди обычных сводок более месяца, но потом Интагар кое-что вспомнил и сопоставил. Золотая голова… Полиция Казначейства занимается неплательщиками налогов и незаконными прибылями во вторую очередь, а в первую – фальшивомонетчиками, наряду с обычной полицией. К ним обратился один купец из Фиарнолла и принес ауреи, показавшиеся ему какими-то подозрительными. Они слишком быстро приобретали потертый вид. Обычно аурей так быстро не стирается. Монеты, судя по дате, отчеканены в прошлом году – он глянул на собственный, отнюдь не медальный и не орлиный профиль, философски усмехнулся: а куда денешься, королям положено красоваться на монетах. – И, безусловно, не должны были столь быстро стереться, в конце концов, золотые монеты переходят из рук в руки гораздо реже серебра, бронзы и меди… Полиция заинтересовалась. На земле не могут пока давать результаты с точностью до долей процента, но все же химический анализ делают более-менее точно. Оказалось, что ауреи, как написано в докладе Пробирной палаты, «почти целиком» состоят из золота. В полиции Казначейства, понятное дело, были крайне удивлены: фальшивомонетчики всегда подмешивают к благородным металлам неблагородные – ни разу не случалось, чтобы они повышали пробу в своих с позволения сказать, изделиях. И тем не менее все так и обстояло. Что им оставалось делать? Написать доклад и начать поиски. Когда Интагар пришел ко мне, я распорядился взять у Бадеша нескольку аурев из тех, что он получил из Зазеркалья, отвез их в восьмой департамент, там их проверили уже более точными методами. Так и есть. Содержание золота – девяносто девять целых девяносто девять сотых. Совершенно ненужная в обиходе высокая проба. Это деньги Радианта. Что позволяет сделать некоторые выводы. Лишний раз подтверждается, что они не всемогущи, не вездесущи, не всезнающи, допускают самые нелепые ошибки. Кое-что не способны проработать детально. У них попросту нет на земле достаточно серьезной агентуры, знающей
