— Вот! — гневно выкрикнул Кулл. — Сидящий на троне варвар чтит валузийские обычаи. Печется о благе королевства. И если у короля в друзьях пикты, то они будут разъезжать по столице когда хотят и сколько хотят!
Атлант умолк и, посмотрев в лицо рыжеволосому, убрал клинок в ножны. Верзила поднялся и облегченно вздохнул, но язык явно не принадлежал к числу его друзей.
— Ваше Величество может считать себя правым, а меня — безмозглой скотиной, — пробормотал он, сам поражаясь своей смелости. — Но разве валузийский обычай позволяет воинам короля участвовать в Больших Боях? А если этот воин к тому же одно из главных лиц при дворе? Как тогда быть мне, простому валузийцу Шикану? Я хочу выиграть Большие Бои…
— А-а, — перебил Кулл, у которого при словах Шикана внутри что-то оборвалось: тайну Копье-боя раскрыл не он один. — Так ты хочешь выиграть и желаешь разделаться с соперниками при помощи гнусных измышлений?
— Нет, — уже довольно твердо возразил Шикан. — Я хочу выиграть в честной борьбе. Но я не верю в справедливость, когда в состязаниях участвуют близкие друзья короля. Кто из судей осмелится зачесть им поражение? Кто из прислуги откажется подсыпать мне дурмана перед поединком с ними? Кто из зрителей решится приветствовать меня, а не их? А я сам? Разве не появится у меня соблазн поддаться и проиграть соратнику Кулла? Да как я вообще посмею поднять на него руку? Древний закон мудр — он строго запрещает воинам короля выходить на Арену. Вы пренебрегли им, Ваше Величество.
Несмотря на то что к концу тирады голос Шикана ослабел и задрожал от волнения, его слова были услышаны всеми и прозвучали как грозное обвинение. Король невольно положил руку на рукоять меча. Атлеты стояли не шелохнувшись, но теперь в их глазах помимо страха Кулл читал еще и разочарование.
— Ваше Величество говорили на открытии, — бесстрастно, будто бы лишь озвучивая собственную мысль, проговорил кто-то в углу, — что каждого из нас любит и каждому желает победы. Нас это очень вдохновило…
Не известно, как и чем закончилось бы это молчаливое противостояние, если бы за дверями вдруг не раздался крик:
— Бздельники! Только бы трепать языками! — воскликнул ворвавшийся в зал хранитель Арены. — А там такие дела творятся! Король ушел из ложи! Ему скучно смотреть на вас! Даже побить друг друга как следует не можете! Лентяи! Без-дель-ни-ки!
При виде короля с уст хранителя стали срываться лишь бессвязные звуки, однако многолетняя служба при дворе приучила его быстро находить выход из любой ситуации.
— Ваше Величество здесь?… Ах, вот оно что… Мы глубоко обязаны Вашему высочайшему вниманию. Тут, Ваше Величество, отдыхают атлеты. Условия созданы неплохие, жалоб нет. Все согласно смете Главного советника Ту… А что здесь происходит?
Вопрос был задан скорее для порядка — чиновник успел сообразить, что происходит неладное. И тут хранитель Арены совершил, быть может, единственный подвиг в своей жизни. Короткими, но быстрыми шагами пройдя по комнате, он встал между королем и Шиканом и, обращаясь к бородачу, требовательно повторил вопрос. Контраст между гигантом и орущим на него тщедушным человечком с покрытым испариной лицом был настолько велик и комичен, что Кулл и атлеты безудержно захохотали.
— Мы просто беседовали об условиях отдыха, — ответил за Шикана король. — Жалоб нет.
…В ложе Ту поделился с Куллом приятной новостью: Парафт, к которому советник тоже стал относиться с искренней симпатией, вошел в число соискателей главного приза. Попал туда и Воин-тайна, который, как сказал Ту, «только что разделал под орех» очередного соперника.
Над серебряными крышами Хрустального города грустила в одиночестве желтая луна. Торопливый ручей ублажал слух мелодичным журчанием. Парафт и Сэла сидели в заветной беседке, увитой диким плющом.
После страстных поцелуев и долгожданных объятий влюбленные принялись искать на небосводе свою счастливую звезду, но никак не могли прийти к согласию. То девушке не нравилось ее сияние, то юноша не одобрял созвездия, в котором находилась общая избранница, то сама звездочка, вроде бы устраивавшая обоих, таинственным образом пропадала. В перерывах между этим глубокомысленным и увлекательным занятием Сэла в который раз с веселым смехом рассказывала о том, как быстро она подружилась с новой служанкой, толстушкой Тирой, и как хитро они усыпили бдительность отца, чтобы ускользнуть на свидание с любимым. А Парафт посвящал подругу в подробности Больших Валузийских Боев, с увлечением описывал особенности противоборств у разных племен и народов и, наконец, поведал о визите в королевскую ложу. А еще они вновь и вновь целовались.
— Моя бедная Сэла, — сказал юноша, задумчиво глядя в бездонные глаза красавицы. — Ты измучилась от переживаний. Наверное, тебе становится страшно, когда ты видишь меня на арене. Не бойся — я многому научился за эти дни. Никто не причинит мне боль.
— Мой храбрый Парафт. — Девушка порывисто прильнула к нему. — Я так волнуюсь за тебя. Каждый раз, когда ты выходишь на бой, мое сердце готово разорваться. Знаешь, я и боюсь, и любуюсь тобой. Ты такой смелый, сильный и красивый! Правда, иногда я от страха закрываю глаза и молюсь за наше счастье. Открываю — и вижу, что боги нам помогают: ты всегда побеждаешь… А еще я скоро научусь свистеть. Важная дама, которая сидит справа от меня, уже научилась. Представляешь, она кладет два пальчика в рот и так громко-громко свистит! А та, что слева, возмущается и бранит ту, что справа. Они ругаются долго-долго… А я сижу между ними, глаза зажмурю и молюсь за тебя… Правда, смешно?
Сэла вдруг всхлипнула, а затем и вовсе разразилась безудержными рыданиями. Парафт нежно обнял ее за плечи.
— Любимая, что ж ты плачешь? Ведь осталось совсем немного. Завтра я выиграю состязания, и потом мы будем вместе. Всегда. Всю жизнь! Будет так, как мы мечтали. А сейчас все идет лучше некуда, Сэла. Потерпи последний день.
Но девушка продолжала рыдать:
— Ах, Парафт! Не надо больше этих ужасных боев! Я не перенесу этого… Ведь ты уже и так сделал достаточно. Отец видел тебя на Арене, и ты ему понравился. Он мне сам сказал: «Твой жених бьется, как настоящий мужчина». Теперь он тебя уважает. Зачем обязательно побеждать? Я могу сегодня привести тебя в наш дом и сказать отцу, что ты просишь ночлега. Он все поймет, он у меня добрый. Вы с ним славно побеседуете у очага. Зачем ждать, когда придет завтра? Только не возражай, слышишь?
Парафт хотел было что-то сказать, но Сэла приложила палец к его губам, сверкнула белоснежной улыбкой и восторженно прощебетала:
— Ты видел Кулла… Неужели он предлагал тебе службу во дворце?
