Однако именно из-за этой привычки разбрасывать золото направо и налево, кошелек Корделии обычно оставался пустым, а сама она всегда искала работу.
Пройдя несколько шагов вслед за Конаном, девушка остановилась, помянула Сета, Нергала и Эрлика, и быстро вернулась к ящику. Сняв с пальцев три магических кольца, бросила в щель, и только после этого продолжила путь.
— Отправимся через портал? — спросила Корделия.
Широкая площадь, вымощенная алым булыжником, была почти пуста. Все здания, выходившие сюда, смотрели на нее глухими стенами. Ни одно окно не распахивалось любопытным глазом, ни одна дверь не нарушала серую монотонность кладки.
Смотреть па эти дома было почти физически неприятно. На прохожего накатывало странное, пугающее чувство, — словно он очутился возле порога собственной смерти, и внезапно понял, что за ним его не ждет ничего — ни переселения душ, ни счастливых полей Элизиума, ни мрачной Преисподней, ни кары, ни воздаяния.
Взгляд человека невольно опускался вниз, к красным камням мостовой, и только теперь странник замечал, что они разных оттенков. Ближе к краям площади — серые, с едва заметными проблесками розового оттенка, и алые, исполненные недоброго света, в центре.
Там, словно цветок на гигантском стебле, поднимался магический Портал, — единственная постройка, нарушавшая серое уныние площади.
Казалось, они должны привлекать взор. И все же колдовские Врата были последним, на что смотрел человек, пришедший сюда. Он поворачивался к ним как бы нехотя, против воли, а порой стремился отвести взгляд даже оказавшись совсем близко.
В Портале струилось нечто, пугавшее даже закаленных в бою воинов. Конану не раз приходилось видеть, как могущественные колдуны и опытные друиды, подходя к Дверям, пониже опускали на лицо капюшоны, — чтобы стражники Врат не могли распознать их страх.
Толстая спираль, выкованная из чистого золота, возносила над площадью широкую мраморную площадку. Киммериец прекрасно знал, что драгоценный металл слишком мягок, и не выдержит такой груз. Однако законы мироздания оказывались бессильны здесь, возле колдовских Врат.
Алая звезда горела высоко над каменным кругом. Через каждые шесть поворотов клепсидры она вспыхивала черным огнем, и тогда пройти сквозь Портал было невозможно. Иногда обсидиановое пламя тухло сразу же, а порой держалось несколько недель или месяцев. Почему так происходит — не знал никто.
Возможно, даже стражники Врат.
Путешествовать через волшебную Дверь было дорого, и хотя этот путь не таил в себе никаких опасностей, порой даже самые богатые люди не могли побороть в себе мистического страха перед Порталом, и потому предпочитали коня, верблюда или корабль.
Хотя Корделия и любила сорить деньгами, у нее всегда в запасе имелось несколько золотых монет, чтобы заплатить стражам за переход. Ремесло наемника нечасто приносит тебе богатство и славу, что бы ни пели у огня бродячие барды.
Зато врагов появляется с избытком, и порой лучший способ избавиться от них — это нырнуть в волшебные Врата, из которых ты сможешь за пару секунд попасть в один из тысяч городов Хайбории, — и пусть твои преследователи чешут в затылке, гадая, куда именно ты направился.
Конан недолюбливал магию и не особо доверял ей. Однако он понимал, — что не может терять времени, когда его друг Фогаррид, возможно, находится в опасности. Эта мысль немного подбодрила киммерийца, когда они вместе с Корделией поднимались по золотой лестнице Портала.
Тонкие иглы хвои зашуршали под ногами Конана.
Киммериец встряхнул головой. Он так и не привык к путешествию через магические Врата. Еще мгновение назад он шагал по тонким, почти невесомым ступеням, — а сейчас, словно перенесся из сна в реальность, оказался именно там, где и хотел быть, — па широкой дороге, ведущей в столицу Валлардии.
Толстые дубы поднимались к бирюзовому небу. Каждый ствол расходился на три части, стоило ему достичь человеческого роста. Правая ветвь превращалась в осину, левая — в ель. Средняя казалась мертвой, однако продолжала расти, нисколько не уступая своим сестрам.
Тропа оказалась не очень длинной.
Выход из Врат обычно делают не в самом городе, а недалеко от него. Все знают, что Портал не пропускает больше двух-трех человек одновременно, и все же правители опасаются, что какой-нибудь завоеватель сумеет провести сквозь Двери огромную армию и внезапно обрушиться па них.
Тропа, по которой шагали путешественники, почти забыла, что такое человеческие шаги. Это неприятно удивило Конана. Он вспомнил мечты Фогаррида о том, что Валлардия будет открыта всем городам мира — не только для торговли, но для новых идей, знаний и искусства.
Почему отшельник отказался от своей идеи?
Или кто-то заставил его сделать это?
Киммериец беспокоился все сильнее. Мысли становились такими мрачными, что, когда он увидел перед собой восемь темных фигур, — Конану вначале почудилось, что это его тревоги вдруг приняли материальную форму.
— Полухортары, — пробормотала Корделия. — Мне казалось, это всего лишь легенда.
Северянин остановился.
Он тоже вспомнил древние предания Валлардии — истории о великих героях и коварных богах, о злых колдунах и прекрасных нимфах.
Полухортары были излюбленными героями этих легенд — жуткие чудовища, ростом в два раза меньше человека, они могли голыми руками разорвать мантикору, а их укус так ядовит, что стоило одному из монстров впиться зубами в землю под своими ногами, — как все растения гибли на сотни лиг вокруг.
Никто из жителей Валлардии не верил в эти истории. Полухортары оставались всего лишь выдумкой, которая кормила странствующих бардов, да приятно щекотала нервы их слушателям.
Во время войны с тираном Димитрисом, против которого наконец восстал его собственный народ, — на стороне диктатора выступили разные монстры, в том числе и Харибды, что в конце концов отказались подчиняться даже ему.
Однако полухортаров не было среди этих существ, и ученые мужи сочли это последним доказательством того, что карликов с ядовитыми зубами не существует.
«А вот и ошиблись», — подумал Конан.
Обликом твари напоминали людей, но их кожа была темно-фиолетового цвета и вся покрыта морщинами. Они казались дряхлыми стариками, прожившими на свете не одну сотню зим, — но черные, с белыми зрачками глаза сверкали неистребимой злобой и жаждой жизни.
Легенды гласят, что полухортары рождаются древними. Они не знают ни детства, ни юности. Их сердца с самого первого дня наполнены горечью и разочарованием. Этим созданиям кажется, будто весь мир причинил им зло, — тем, что осмелился существовать.
