Ступив на дорогу, путешественники заметили, что красные шестиугольники, которые еще недавно были уложены плотными рядами, теперь шатаются и вываливаются со своих мест при малейшем прикосновении. Между ними зеленела трава, покачивались под ветром сухие былинки. Куча старого дерева, оставшаяся на месте гостиницы, прямо на глазах проседала, пока окончательно не сравнялась с землей. Пройдя несколько шагов, Конан и Маленх обнаружили, что ступают не по мощеному тракту, а по сухой растрескавшейся земле. Красные шестиугольники крошились у них под ногами и уходили глубоко вниз.
Выругавшись на нескольких языках, они заспешили подальше от этого места. До захода солнца нужно было успеть найти удобное место для ночевки.
…Хозяин замка, стоящего в месяце пути отсюда, в оазисе посреди самой ужасной пустыни этого континента в ярости отбросил в сторону кубок, темно-красная жидкость из которого расплескалась по полу. Отвратительная темно-бурая крыса, не уступающая по величине комнатной собачке, выскочила из темноты и принялась жадно лакать неожиданно доставшееся ей лакомство. Хозяин замка бросил на нее полный гнева взгляд и произнес пару слов на всеми забытом древнем языке. Бушующее пламя охватило животное от покрытого чешуйками хвоста до кончика острой мордочки. Издав жалобный писк, крыса попыталась бежать, но, не успев даже сдвинуться с места, обратилась в горстку пепла.
Немного успокоившись, чародей подошел к черному сундуку, на котором виднелись зловещие символы, инкрустированные желтоватой костью. Он извлек оттуда пару перчаток из тонкой замши, цвета самой непроглядной тьмы, не спеша надел их и только после этого вынул книгу, переплетенную в кожу, которая не могла принадлежать никому из известных животных.
Ничего, киммериец, я все равно возьму то, чем желаю владеть!
* * *
Обратный путь они продолжили по уже знакомым местам. Железную рощу, где листья-лезвия имеют обыкновение падать на тех, кто неосторожно приблизится к какому-нибудь из деревьев, они обошли еще дальше, чем в прошлый раз. Снова пришлось переночевать посреди полянки с костяными «цветами» несмотря на то, что теперь они казались обоим еще более омерзительными. Но уж лучше это порождение неведомой магии, которое, несмотря на свой отталкивающий вид, не причиняет никому зла, чем твари, которые бродят в долине после захода солнца. Вершина горы, на которой согласно преданию сидит окаменевший колдун, была затянута тучами, отчего Конан не мог отделаться от ощущения, что вершина пуста, а каменный старик отлучился куда-то по своим делам.
Через несколько дневных переходов они должны были покинуть Гирканские горы и ступить на ровную дорогу, где можно рассчитывать на помощь других путников. Может быть, удастся проделать остаток пути в телеге какого-нибудь крестьянина, возвращающегося с ярмарки, или даже купить себе коней взамен тех, съеденных неведомыми тварями.
Но за несколько дней до этого Конан заметил, что поведение его спутника становится каким-то другим. Нельзя сказать, чтобы за это время они стали друзьями, но все же пережитые вместе опасности сблизили этих двух так непохожих друг на друга людей. Киммериец в глубине души радовался, что не настоял на том, чтобы отправиться за фиолетовым троном одному. Маленх по-прежнему спокойно переносил все тяготы путешествия, все так же охотно готовил, рассказывал забавные истории, но взгляд его упорно ускользал от Конана, а веселье казалось каким-то вымученным, как будто что-то беспокоит его, не давая покоя ни днем, ни ночью. Благородный варвар не придал этому никакого значения: мало ли какая причина заставляет человека печалиться, а приставать с расспросами о том, что его не касается — занятие, достойное лишь старых сплетниц.
Однажды вечером вкус травяного отвара показался Конану каким-то странным не таким как всегда а, украдкой взглянув на Маленха, варвар увидел, что тот как будто ожидает чего-то, так и не прикоснувшись к своей чашке. Но Конан умел извлекать уроки из всего, с чем сталкивала его судьба. Искусно сделав вид, что допил отвар до конца, он растянулся у костра, но вскоре почувствовал, что и двух глотков, по неведению выпитых им, оказалось достаточно. Мощное тело варвара перестало ему повиноваться. Единственно, что он мог, это открывать и закрывать глаза. Полным гнева взглядом Конан уставился на предателя. Как он мог; это даже хуже, чем ударить в спину! Тот покраснел и опустил глаза, но тут же справился с собой и заговорил:
— Мне очень жаль, господин Конан, что пришлось это сделать. Знаю, что такой честный и благородный человек как вы не найдет оправдания моему поступку, но все же, пока вы живы, я хочу, чтобы вы выслушали меня и не держали на меня зла, оказавшись за Чертой Тьмы. Дело в том, что фиолетовый трон должен попасть в руки моего настоящего господина, а не этого надутого аристократишки, который даже не понимает истинной ценности той вещи, которую мечтает заполучить в свою коллекцию. Вы спросите, что в нем такого? Все, что я знаю — обладание им придает человеку какие-то особые сверхъестественные качества, но для этого нужно уметь с ним обращаться или обладать особыми качествами. Мой хозяин — настоящий чародей, сила его несказанно велика. Мне очень не по душе, господин Конан, что пришлось отравить вас, но тот, кто вздумает перечить моему господину, теряет больше, чем жизнь. И у него в услужении моя сестра… Не беспокойтесь, это был сок стигийского кактуса; ваша смерть будет легкой, вы просто уснете и будете видеть приятные сны…
Слушая сбивчивую речь своего недавнего товарища, Конан безуспешно старался если не пошевелиться, то, хотя бы, сжать кулаки, чтобы найти выход охватившему его гневу. Но, услышав, что гнусное предательство было совершено с ним по приказу чародея, он ощутил, как ярость заполняет все его существо подобно лесному пожару в джунглях Черных королевств. Действие яда прекратилось, руки и ноги снова слушались его. Внезапно вскочив, он схватил за шиворот потрясенного иранистанца, поднял его высоко над головой и, сделав пару шагов, со всего размаха швырнул в пропасть, на дне которой глубоко внизу протекала бурная горная речка.
— Зато твоя смерть не будет приятной, трус!
И, от души пожелав, чтобы слуги Эрлика «позаботились» о его душе, варвар продолжил путь в одиночестве.
* * *
Но, едва Конан снова тронулся в путь, как дорогу ему преградила гряда из осыпавшихся камней. Киммериец знал, что, однажды начав осыпаться, камни могут снова начать падать в любое мгновение.
Поэтому он решил обогнуть гору и вернуться на тропу чуть позже. Но, стоило ему отойти на несколько десятков шагов, как все вокруг затянуло туманом, двигаться в котором приходилось на ощупь. Когда же туман, наконец, рассеялся, варвар с удивлением обнаружил, что находится в совершенно незнакомом месте. Не было рыжих скал, похожих на застывшие потоки пенной жидкости, не было даже тропы, которая привела его сюда. Всюду, куда хватало взгляда, простирались горы из светло-серого камня. Оглянувшись вокруг, он невозмутимо пожал могучими плечами.
