он, толкая оглушенных жрецов к выходу.
Перемычка врат треснула — похоже, они могли рухнуть в любой момент.
Луций оглянулся, увидев, как со всех сторон сплошной стеной к ним ковыляют бесчисленные демоны, попирая расколотые плиты. Ангел взмахнул посохом и поверг врагов психическим пламенем, будто косой. Когда от тел повалил багровый дым, лексиканий отвернулся, схватил церковников за мантии и вытащил наружу.
За пределами зала царил почти такой же бардак, как и внутри. Боевые братья Четвертой роты бежали к зданию Остенсорио, держа оружие наготове, но они еще только поднимались по ступеням, когда начали рассыпаться стены. Едва увидев виновника этих разрушений, космодесантники капитана Ватрена взяли его на прицел. Исполинский демон пробивал себе путь наружу, проламывая крышу Остенсорио так легко, как если бы шел через спокойную речку, а не уничтожал строение размером с собор. Под его напором от стен отделялись огромные глыбы мрамора и катились навстречу Кровавым Ангелам.
Капитан Ватрен выкрикнул приказ, и пространство прошили снаряды болтеров. Антрос обернулся, но прежде, чем он успел дойти до двери, наружу выбежали Рацел и остальные библиарии, все в грязи и пыли. Они тут же принялись метать пси-разряды в тварь, уничтожавшую их святыню. По округе прокатился низкий тектонический гул, но возвещал он не о падении ворот. Мефистон, все еще прижатый к круглой пасти демона, глубже погружал в нематериальную плоть раскаленный клинок: басовитый звук исходил из точки соприкосновения, резонируя во внутренностях Антроса. От фундамента Остенсорио поползла паутина трещин, раскалывающая дорожки на осколки скало-бетона. Перед Кровавыми Ангелами, которые и без того с трудом стояли на ногах, открывались зияющие пропасти.
Звук стал еще громче, а затем стены рухнули. Здание рассыпалось, сползало на землю подобно оползню. До самого неба выросла башня из пыли и мух, заслонившая солнце, словно осуждающий перст, что выносил приговор кричащим толпам.
Антрос рухнул на спину, придавленный обломками и изувеченными телами, и в последний раз увидел Мефистона. Обратив бледное лицо к небу, тот взмыл над эпицентром хаоса, подобно торжествующему ангелу с распростертыми угольно-черными крыльями. В кулаке он сжимал отрубленную голову потустороннего чудища.
Круг Созвучия, Аркс Ангеликум, Ваал
Кворум Эмпиррик проходил в глубине подземелий Карцери Арканум; здесь обычно можно было найти Мефистона, когда он не уединялся в личных покоях. Сумрачные подвалы из кирпича были одним из самых древних строений либрариума и хорошо подходили для замкнутого Властелина Смерти — такие же темные, таинственные и неприветливые. Поскольку Кровавые Ангелы хранили здесь самые опасные реликвии, неудивительно, что именно в Карцери проводил время старший библиарий. К тому же к нему обращался магистр ордена, если требовалось освободить из заточения любой из запертых под замком предметов.
Кворум Эмпиррик собирал вместе доверенных советников Мефистона — самых могучих библиариев, а также других выдающихся офицеров капитула. Эти светила сидели вокруг Властелина Смерти на каменных стульях в центральном зале, известном как Круг Созвучия. Сегодня их позвали обсудить ужасные события, произошедшие в Остенсорио.
Потолок в помещении обвалился много веков назад, и из верхних залов через наслоения мха пробивались столбы зеленого света, отчего создавалось впечатление, будто присутствующие находятся под водой. Мефистон смотрел, как сверкают и танцуют пылинки в изумрудных лучах. Здесь, в недрах либрариума, он и сам казался покрытым вековой пылью. Его худое лицо казалось столь же мертвым, как и склепы вокруг. При взгляде на него Антрос вспомнил части трупов, хранящиеся в химических составах для эзотерических обрядов.
Если бы Луций захотел, то благодаря улучшенному зрению разглядел бы находящиеся в десятках метров над ним далекие своды верхних уровней. Сейчас, однако, он не замечал красоты обветшалых помещений, но думал лишь о том, в какой достойной компании оказался. Мефистон наконец-то пригласил его, как и обещал, на Термин V, однако лексиканий даже не догадывался о том, какой важной будет эта встреча.
Антрос обвел взглядом братьев, гадая, осмелится ли кто-то спросить старшего библиария о безумии, которое тот вызвал в Остенсорио. Эпистолярий Рацел, конечно, выглядел невозмутимым, как и всегда, хотя и сцепился с чудовищем. Приближенный Мефистона казался таким же почтенным и неподвижным, как его древнее каменное кресло, и на старшего библиария взирал с тем же выражением высокомерного пренебрежения, что и на всех прочих: ноздри раздуваются, словно он почуял неприятный запах, губы поджаты, бровь приподнята. Даже без доспехов Рацел сильно отличался от простого человека, обладая столь же совершенным телосложением, как и все Кровавые Ангелы. Под простым красным стихарем виднелись мускулы, словно выкованные из железа. Эпистолярий, как и все боевые братья, демонстрировал почти пугающее совершенство; особенно притягивали и пугали черты его властного лица, похожего на лик классической статуи. Даже по меркам Кровавых Ангелов библиарий был старым и не гнушался напоминать об этом подчиненным. Антрос не раз слушал, как Рацел описывает свое участие в войнах, которые в запыленных книгах либрариума упоминались лишь мимоходом. Умащенные маслами белые волосы эпистолярия блестели, а резкие очертания подбородка смягчала короткая седая борода. Но годы оставили на нем и куда более необычный отпечаток. Он столько веков смотрел в Имматериум, что в его глазах появился странный кобальтовый блеск. Эти глаза переливались, словно у кота, и, казалось, светились изнутри. Рацел медленно и царственно поднял руку, и, повинуясь его жесту, из теней засеменили, толкаясь, закутанные в просторные одеяния кровники. Он принял чашу с поднесенного ему подноса, отхлебнул, а затем взмахом руки повелел слугам уйти.
Рядом с библиариями сидел ветеран, впустивший Антроса в Остенсорио, — Ватрен. Покосившись на него, Луций решил, что именно капитан оспорит решения Мефистона. В отличие от Рацела, он не мог скрыть возмущение произошедшим. На доспехах седьмой модели появилось несколько новых царапин, но самый глубокий след произошедшее оставило на лице космодесантника. Челюсть капитана недовольно выдавалась вперед, а глубоко посаженные глаза злобно сверкали под густыми бровями. От одной мысли о возможности подобного нападения на Арке Ангеликум его глаза расширялись от гнева и негодования.
Пока что капитан Ватрен сдерживал себя, и потому Антрос отвернулся от боевых братьев и посмотрел на участницу кворума, не занимавшую места в круге. Имола — самая высокопоставленная слуга либрариума и старейшая из схоластов. Старший библиарий много рассказывал о безграничной мудрости Имолы и потому часто призывал ее во внутренний совет, пусть та и была обыкновенной смертной.
Древнее тело Имолы хранилось в богато украшенном бронзовом гробу под названием Эмбрион, который был доставлен на собрание в механическом паланкине, передвигавшемся на десятках гидравлических ног. Верхняя
