занимаются всем «от» и «до».
— А вы…? — хитро прищурился удачный отпрыск своего отца.
— А мы-ы… — передразнила его впавшая в хорошее настроение Кристина, — Кое о чем договоримся с твоим отцом. Откроем мануфактуру пожиже да похуже, кое-что будем продавать.
— Вот просто так и будете? — рожа Азова приобрела совсем уж еврейское выражение.
— На паях будем, чай не дураки, — ухмыльнулся я пиратски, — с Германом Твинмембером, Истинным графом…
С тем еще предстоял разговор, но я был уверен, что Твинмембер вцепится в мое предложение не хуже, чем Курв в жареную курицу, до которой является даже не любителем, а фанатом. Порядок взаиморасчетов с этим джентльменом, фигурировавшем в паре отчетов, что были у меня от «клуба патриотов», уже был устаканен. Все складывалось как нельзя лучше.
Пока что.
Оставив Константина наслаждаться обществом детишек, я, взяв с собой Мао Хана, отправился в Гарамон. Здесь мне тоже предстояли деловые переговоры. Правда гоблин, которого выделили для общения с новоявленным князем тьмы и злым тираном этого мира, поначалу не понял, что я, собственно, хочу.
— То есть, — недоверчиво пробормотал зеленокожий, изучая простенькую схему, — Ты хочешь, чтобы мы делали эти смешные железяки… хотя, надо признать, они довольно остроумны, но при этом говоришь, что будешь платить за них?
— Разумеется, — кивнул я, — Причем не деньгами или металлами, а лучшими породами сельскохозяйственных животных, в количестве, достаточном для развода. С медицинскими картами, с запасом голов, с перечнем лекарств и болезней.
— Зачем тебе это? — прищурился дипломат, — Чего ты этим хочешь добиться⁈
— Ничего, — отрезал я, — То, как я с вами обращаюсь и то, что я с вас взял — это была вира за ваше предательство. Моя вира. Мир взял свою. Но это не значит, что я теперь буду помыкать вашим народом, как скотом. Доверия нет и не будет, но просто так диктовать свою волю я не буду. Любой труд должен быть оплачен.
— Хочешь сказать… что мы можем отказаться?
— Конечно. Без всяких последствий. Уж производителя на свои «железяки» я найду. А вот найдете ли вы более удобные источники мяса…
Животный мир на Гарамоне был чрезвычайно разнообразен, но далеко не беззащитен. Большая часть животных имела одного прародителя, почему-то зверски похожего на свинью, только более свирепого и неуживчивого, так что гоблинам мое предложение было чрезвычайно выгодно. Поторговавшись, мы пришли к общему знаменателю, хоть и заменив при этом почти половину животных посевными культурами.
Хорошо.
Дела начали двигаться в гору.
На радостях, мы решили отпраздновать в ресторане, куда и отправились втроем. Я, Азов и Пиата, тесной компанией, предполагающей дружескую пьянку. На вопрос, уместно ли аристократу квасить с собственной прислугой, Костя лишь махнул рукой, заметив, что его невеста при виде Пиаты (или другой высшей эйны) начинает исходить на желчь, злобу и зависть, а уж так вышло, что десятый сын Истинного князя изволил полюбить эту коротышку по-настоящему. Но та, несмотря на то что является очень даже хорошей по его меркам, все равно остается девушкой маленькой, а такие всем высоким и фигуристым завидуют чернейшей завистью.
Поэтому, если вас не затруднит…
Нас ни грамма не затруднило, но я увидел, что Пиата не в восторге от таких откровений. Сама реальность диктовала, что эйне куда лучше будет со мной. И интереснее, и свободнее, чем на «её» месте в обществе Азовых. Но легкость, с которой любимый хозяин, с которым она с детства, её променял на мелкую коротыху…
Ой, точно. Она же теперь не мелкая коротыха!
В общем, пришлось как следует дать Косте по мозгам в курительной, куда я его выволок по надуманному предлогу, от чего, вернувшись за стол, он не нашел ничего лучше, чем объясниться с подругой дней его суровых… предварительно нажравшись. Пиата, причем, от него не отстала, так что через пару часов мне пришлось иметь дело с двумя невменяемыми телами, косноязычно признающимися в любви друг другу и мне до кучи. Пришлось тащить их в мобиль на руках и везти домой, в отель.
Когда же мою резиденцию на Гарамоне доделают, чтобы я мог безбоязненно пихать живое и неживое в порталы прямо туда, а не корячиться сам? Таскать двухметровую блондинку, пусть и потрясающе красивую, можно на открытой местности, а вовсе не с третьего этажа дорогого ресторана, который строился пусть и привольно, но из расчета на обычных людей! И это, не исключая того момента, что блондинка подает признаки жизни, в смысле брыкается и хихикает.
Погрузив собранную пьянь, я отдал водителю приказ возвращаться домой. Кивнув, тот собрался уже надавить на педаль газа, как нас внезапно атаковали. Темные фигуры, мелькнувшие за окном, вспышки магии, направленные в сторону мобиля, содрогающееся тело водителя и его враз потерявшее осмысленность лицо. Моё, наверное, выглядело не лучше, пока сознание неспешно, но неотвратимо гасло…
Нельзя быть готовым к бою всегда. Не получится.
«Включился» назад я именно с этой мыслью, обнаружив себя в небольшом незнакомом помещении, лежащим на диване, не скованным и не связанным, но лишенным оружия. И гримуара.
— «Фелиция?»
— «Я неподалеку, в соседней комнате, рядом с твоими пистолетами. Она заперта, дверь очень крепкая. За мной следят. Они просили передать, что ты приглашен на разговор»
— «Кто — они?»
— «Люди, незнакомые нам обоим. Все аристократы, имели при себе чернокниги. Вели себя вежливо»
— «Волшебники были?», — вспомнил я о своей растущей неприязни к колдунам.
— «Нет. Не видела», — обрадовала меня даймон, а затем поинтересовалась, — «Мне начинать закачку магии?»
— «Нет», — подумав, ответил я, — «Это действительно похоже на настойчивое, но всего лишь приглашение к общению».
Так бы я сам поступил с человеком, с которым мне переговорить нужно тайно и быстро. Усыпление, похищение, затем оставить на диване прийти в себя и сделать правильные выводы из собственного положения.
— «Кейн, я кое-что добавлю. Люди, которые тебя сюда принесли, действовали очень профессионально и слаженно», — подал голос мой альтер-эго, — «Это был не опыт, а именно выучка. Такой уровень мы наблюдали только в одном месте — в отеле, где ты квартируешь»
О как.
Озадаченный таким раскладом, я покинул комнату, оказавшись в коридоре, в отдаленном конце которого, у закрытой двери, стоял некто в ярко-зеленой ливрее. Человек при виде меня тут же поклонился, распахнул дверь и всем своим видом изобразил приглашение пройти. Намек понятен.
В следующем зале, просторном, но
