Пока официантка — согласно фирменной нагрудной пластинке с гравировкой ее звали Людмилой — подносила блюда, Валера Цзы тренировал свою харизму и развивал наметившийся успех. А когда официантка увидела сумму чаевых, оставленных симпатичными пилотами, в глазах ее плескались белые флаги, поднятые над крепостью благопристойности.
— Спасибо большое! Вот уж спасибо так спасибо! Заходите еще! Тем более ночью с четверга на пятницу, то есть сегодня, на Большом Лотосовом Пруду аттракцион «Ночная рыбалка». Каждый из вас сможет выловить одну рыбу, покататься на лодке и съесть свою рыбу, поджаренную на древесных углях! Начало в девять вечера!
— Мы придем, — заверил Люду Валерка. — Но только… Только если ты, моя красавица, сможешь организовать нам в компанию еще двух симпатичных подружек.
— Подружек? — задумалась девушка.
— Да. И обязательно чтобы симпатичных. У тебя ведь есть подружки, так?
— Есть! — просияла официантка. — Кристина и Алика!
— Тогда… — Валерку распирала гордость, но он из последних сил сдерживался. — Тогда… До встречи в двадцать один ноль-ноль!
— Возле касс! — крикнула им вслед Люда, не то мечтательно, не то молитвенно сомкнув ладони на своей плотной груди, гламурно обтянутой желтой фирменной кофточкой.
Матвей допускал, что в своем воображении Люда уже видела себя по меньшей мере генеральшей, а своих подруг Кристину и Алику — верными женами двух других смазливых пилотов, которые все время так остроумно шутят и у которых денег куры не клюют.
Эпизод 6
Мальчик с пьяными голубями
Май, 2468 г. Летающий город Хэйхэ. Тропосфера Юпитера
— Ты так интересно крошишь хлеб, — ласково пропела официантка Люда на ухо лейтенанту Ушанскому.
Тот, свесившись к воде с дощатого помоста (место рыбака № 116), с дурацким усердием ломал уже четвертый подряд сухой хлебец.
Быстро раскисающие, ноздреватые ломтики предназначались для рыбы, которая, если верить входным билетам, покорно таилась где-то на глубине, в ожидании, когда же ее выловят.
— Ну… Мнэ… Я, честное слово, стараюсь! — в ответ на идиотский комплимент лейтенант едва не свалился в воду сам, вслед за оброненной пачкой хлебцов.
Это только в своих рассказах за пивом в баре «Римского-Корсакова» Ушанский был записным бабником, у которого в каждом космопорту по подружке, а число внебрачных детей давно перевалило за два десятка. На деле же даже простоватой Люды Ушанский дичился, словно была она не малообразованной девушкой из бедной семьи, а дьяволицей, посланной за его бессмертной лейтенантской душой.
Большой Лотосовый Пруд конвенциональной ночью выглядел совсем не так, как конвенциональным днем. И, надо сказать, темнота ему не шла.
Если днем многочисленные источники «как бы дневного» света создавали достаточно качественную иллюзию того, что этот дивный водоем располагается на уютной, давно терраформированной и дружественной старушке Луне, то ночью эта иллюзия становилась какой-то кривой, вызывающе недобросовестной.
Было видно, что диск яркой Земли — он вообще-то поддельный. И что вон там, на противоположном берегу пруда, вовсе никакой не горизонт, а тривиальная голографическая картинка весьма среднего разрешения, которая маскирует загибающуюся дугой крышу. И что самые верхние облака — они грубо намалеваны на натяжном потолке, а звезды — никакие не звезды, а лампочки с хрустальными рассеивателями. Вдобавок ночью лотосы, чьи цветки сомкнулись в плотные бутоны, не источали ни капли своего сладостного райского аромата. А запах бегемотника, напротив, лишь усилился. Хотя никаких бегемотов и не было…
Обо всем этом думал Матвей на рыбацкой сиже со спиннингом в руках.
Рядом с ним ерзала попой на той же скамеечке девушка по имени Алика — курносая брюнетка, заплетшая волосы в две трогательные школьные косички.
Справа от него, на соседней сиже, вызывающе выставив удочку, обосновался Валера Цзы со своей спутницей Кристиной.
Похоже, в отличие от Ушанского, у него все шло на лад с вдохновляющей быстротой — по крайней мере судя по тому, с какой нежностью обнимала его за талию кудрявая разбитная блондиночка Кристина (свою удочку она, в отличие от Алики и Люды, отложила в сторону с самого начала, мол, ни к чему этот идиотский маскарад). При желании можно было услышать даже, о чем они говорят. Но такого желания у Матвея не было.
А вот у Алики — было.
— Ты слышал, как твой друг жаловался, что билеты дорогие? — прыснув в кулачок, спросила она, придвинувшись к самому уху Гумилева. (Алика сразу предложила перейти на ты, а Матвей зачем-то согласился, хотя не слишком хотел какого-либо сближения, пусть и в одних только местоимениях.)
— Нет.
— Он что, мало зарабатывает?
— Да вроде нет.
— Почему тогда жалуется?
— Откуда мне знать, — пожал плечами Матвей. — И потом, билеты ведь действительно дорогие. Сто рублей за час на берегу квадратной лужи. И сто рублей за одну рыбу неведомой породы! Да за двести рублей у нас на «Римском-Корсакове» можно дюжину человек самым лучшим пивом весь вечер угощать! И, между прочим, закуской тоже!
Матвей заметил, что по довольно милому (хотя и нестандартному с точки зрения канонических воззрений на женский пол) лицу его новой знакомой пробежала рябь брезгливости. Гумилев не удивился, поскольку знал: среди простых, вынужденных все время экономить людей понятия «рачительность» и «экономность» (куда автоматически попадает тривиальная способность замечать цену тех или иных товаров и услуг) очень часто тождественны порицаемым «жлобству» и «мелочности».
— Ну… Хэйхэ — вообще город дорогой, — заметила Алика не без высокомерия.
Матвей посмотрел на свой мертвый поплавок. Затем на поплавок своей спутницы, такой же бездвижный. Перевел взгляд на пухленькое плечо Алики, обтянутое рукавом кружевного платья. А с него — на электронное табло.
«Осталось: 44 минуты», — сообщал бездушный экран.
Матвей едва сдержал разочарованный вздох. Он-то надеялся, что они успели убить полчаса… До чего же медленно ползут минуты!
«Наверное, нужно предложить какую-то тему?»
— Как ты думаешь, — спросил он Алику, — рыба какой породы здесь водится? Карп, пескарь… Или, может, окунь?
Матвей был уверен, что девушка знает ответ на этот вопрос. В конце концов, она, как и Люда, работала официанткой в той же самой пельменной, которую, будь в Хэйхэ конвенциональный день, можно было бы видеть на противоположном берегу Большого Лотосового Пруда!
— Какая рыба? — Алика посмотрела на Гумилева удивленно. — Я только одну породу знаю: камбала. Я ее обычно в гастрономе покупаю. В виде звездочек таких, знаешь, уже панированных… А какие еще рыбы бывают… ну я даже и не знаю! Я больше морепродукты люблю — креветок, там, осьминогов всяких… Еще в птицах разбираюсь, — добавила Алика не без самодовольства и кокетливо откинула со лба локон.
