чешутся — порвать горло конструктора.
Приняв решение, срываюсь с места и на всей доступной моему могучему телу скорости несусь прямо к отряду. Одарённый почувствовал, поднял тревогу. Плевать! Они видят меня. Пусть боятся. Мрак страшен.
Подбегая, подныриваю под мчащееся навстречу ледяное копьё, перепрыгиваю огненный шар, огибаю повисшую в воздухе на моём пути сеть из огней, что, как мне прекрасно известно, способны прожечь что угодно. Против смерти в животном обличие все дары ваши — пыль. Я неудержим.
Ближе, ближе… Конструктор срывается с места, бросаясь в противоположную сторону. Понял? Поздно.
Призываю тьму. Мир погас. Для них, не для меня. Я как раз-таки вижу. Пусть картина, в которую превратился лес, и написана бледными размытыми штрихами, но мне хватает и этого. Главное, что в тепловизоре Ло, как и прочие низшие, светится ярким пятном. Мозговая активность конструктора в другом спектре зрения — там округа сияет, не позволяя определить конкретную точку источника. Это больше не важно.
Огибая опасных для меня даже в незрячем состоянии низших, устремляюсь за Ло. Тьма ещё не накрыла конструктора, но разделяющее нас расстояние стремительно сокращается. Яркое тепловое пятно поднимается на небольшой длинный холм, густо поросший деревьями, и скрывается в овраге за ним. Не страшно. Бежать ему некуда.
Мне прекрасно знакомы эти места. По оврагу бежит неширокая, но глубокая быстроводная речка. За ней крутой каменистый откос противоположного берега. Ло упрётся в него. Он в ловушке.
Имеющаяся у меня минута тьмы ещё только началась. Успеваю с запасом. В принципе, я бы мог и вернуть миру свет, но мне неизвестно, какие дары у конструктора. Не вижу смысла лишний раз рисковать. В какой бы момент я не убрал мрак, три секунды прошло во тьме или тридцать, повторно воспользоваться своей способностью я смогу только через неделю.
Забегаю на холм…
Где он⁈ Где светящееся пятно? Тепловизор сломался?
Но Ло здесь. Вызываемое его мозговой активностью сияние заливает округу. Просто спрятался за ствол толстого дерева или за какое-то иное укрытие. Сейчас я его найду. Нюх поможет. Мой нос не обманешь.
Вот его следы. Сверхчуткое обоняние позволяет едва ли не начертить линию маршрута конструктора. Ло бежал здесь. Тут он, видимо, прыгнул…
Звёздный мусор! Так вот оно что⁈ Ло меня обманул!
Но ничего. Тогда…
— Ну и мрак…
— Не поминай Чёрного по имени. Говори: темнота. Не дай Единый — накличешь. И без него переход неудачный.
— Ну, пусть темнота. Я вообще не пойму, зачем мы сидим здесь? Дальше света костров всё равно ничего не видать. Зингер мне говорил, что опасный крупняк даже спящим почувствует. Мол, проснётся и…
— Мелочь тоже бывает опасной. Даже старая ласка может горло перегрызть спящему, если ей не мешать.
— Убедил. А, что за Мра… Ну, ты понял.
Разговор наёмников вёлся шёпотом, но я лежал всего в десятке метров от них и потому прекрасно слышал, о чём они говорят. Эти двое только-только сменили охранников, нёсших предыдущую стражу на этом посту. В паре: один — проводник из бывалых, а другой — нанятый в Горе новичок. Последний, как я успел убедиться в предыдущие дни, боец сильный, но слишком самонадеянный и опыта ему не хватает.
— Чёрный пёс. Здешний новый хозяин леса. Год назад объявился.
— Хозяин леса? Да ладно? Целый год… И не напал до сих пор?
— Демон тьмы — единственный зверь, которому хватает мозгов не лезть к нам. И мы ему отвечаем взаимностью.
— Трусливый значит… А жаль. В хозяевах одних только семян… При таком числе боевых одарённых нам никакой зверь не страшен. Цари разве только.
— Этот страшен. Ты уж поверь. Видал его раз. Этот пёс с собой тьму приводит. Такую, что в ней своих рук не видать. Много ты навоюешь слепым?
— Так отбились же вы, получается.
— Он тогда пугал только. Свою силу показывал, предупреждал нас. Правда, позже одного из наших таки-утащил. Но тот парень сам виноват — слишком далеко отошёл от тропы.
— Так, может, тот зверь уже дальше ушёл? Хозяева леса тихие укромные места любят, а здесь, у тропы, слишком шумно.
— Не ушёл. Он всегда рядом бродит. Зингер Чёрного столько раз замечал своим даром, что мы уже и привыкли.
— И сейчас здесь?
— Да кто же его знает? Если да, то не близко. Иначе бы Зингер так не храпел. Он всегда просыпается, если Чёрный по ночи подойдёт. Но тревогу не поднимаем уже. Смысла нет. Только, если уж совсем близко сунется, но то редкость.
— Ну вот… Застращал меня. Теперь постоянно буду об этом хозяине думать. Вот, прямо тьма, что глаз выколи? А сам зверь-то в ней видит?
— Походу, видит. Иначе, какой в той тьме толк? Но ты не переживай. Если демона часто не кликать по имени, он и не явится. Тут нам и без него, с кем подраться хватает. Давай лучше в оба гляди. Сов-то костры отпугнут, а вот муфр какой может запросто сунуться. Ждать, когда Зингер тревогу поднимет — только время терять.
Наёмники умолкли. Занимательная история. Третий раз уже слышу про какого-то Чёрного, но прежде упоминания зверя не обрастали подробностями. Хозяин леса, ревностно охраняющий свою территорию от людей, но не нападающий на отряды проводников? Держитесь тропы, и я вас не трону? Звучит странно.
Впрочем, в окрестностях Выхода странностей столько, что перестаёшь удивляться. Мне нужно о другом думать. Кто-то из расположившихся лагерем на холме людей не совсем человек. Гахар знает, в чьём теле я прячусь, у меня же аналогичного знания нет. Кто-то из наёмников, но в каком из отрядов…
Если в нашем, то напасть может в любой из последующих дней и точно не станет пытаться прикончить меня этой ночью. Дождётся момента, когда число людей рядом вдвое уменьшится. Если же мой враг прячется в ком-то из наёмников, встретившихся нам этим вечером, то, наоборот, атакует, не дожидаясь утра, когда его отряд будет вынужден уйти дальше.
Оружие мне вернули. Копьё лежит рядом, но вся надежда на спрятанный в рукаве нож. Любое подозрительное движение в мою сторону — и сразу метну его. Уверен, гахар попытается своё нападение выдать за месть. Убив суеверного дурака, я дал своему врагу повод. Нет, при отсутствии выбора любой гахар без сомнений согласится прикончить меня и ценой своей жизни. Но, если есть шанс не погибнуть, свершив свою миссию, от него никто не
