– Выверна? – понимающе спросила Марисса.
– Бери выше.
Брови девушки приподнялись:
– Неужели…
– Угадала. Он самый – каменный василиск.
– Сам убил?
– Нет, это был мой призрак. Ну, начнем?
Аниза перевернула большие песочные часы.
К исходу второй минуты Торнан был вынужден признать, что недооценил навязываемую ему спутницу. Марисса металась по арене как разъяренная куница, не давая заблокировать себя, искусно отводя его удары и смело контратакуя.
Более того – трижды острие ее фалькатты проскакивало в опасной близости от его живота, и один раз оно не достало до его шеи нескольких дюймов.
Больше того – один раз скимитар вскользь ударил его в плечо, и даже через непревзойденный доспех это было чувствительно.
Аниза и Чикко заворожено смотрели на поединок. Лезвия вспыхивали солнечными бликами и звенели друг о друга в диком и мрачно-красивом танце. Противники прыгали, кружились, наступали, отступали и уклонялись от ударов, а лезвия продолжали свою пляску, не останавливаясь ни на секунду.
Ударить… парировать… рубануть… увернуться… отбить…
Короткий выпад… Длинный выпад… «Бросок саламандры»… «Аркан»… «Черный смерч»… Бесполезно. Хитрые приемы шэттова девка знала не хуже его, а преимущество в силе сводилось на нет темпом схватки. Вот если бы они были вооружены тяжелыми пехотными двуручниками или секирами, тогда конечно… Но последнее дело сожалеть во время боя об оружии, которого у тебя нет.
Капитан ринулся вперед. Выпад его был быстрым и точным, но Марисса чуть отвела свой меч – и ятаган, вместо того чтобы выбить его, лишь отбросил в сторону. Она тут же сделала шаг вперед и нанесла широкий горизонтальный удар.
Сдерживая удивленный возглас, капитан отскочил назад, и скимитар прошел на расстоянии ладони от его живота. Торнан попытался развить успех, но девушка сделала обратное сальто, ухитрившись поймать меч в воздухе, мягко оттолкнувшись и сохранив равновесие на выходе из прыжка.
Некоторое время оба ходили кругами, не сводя друг с друга глаз. Торнан держал свое оружие выставленным далеко вперед, прижав свободную руку к груди.
Она сделала выпад, но Торнан быстро отступил. Мечи скрестились дважды, и теперь уже капитан заставил ее отступить.
Марисса держала свой меч за головой, изготовив его для удара по широкой дуге. Левую руку она отвела далеко в сторону, поигрывая фалькаттой. Правильно – лишние движения неизбежно отвлекают внимание врага. Но глупо – при известной ловкости выбить клинок труда не составит.
Торнан понял, что Марисса предпочитает пользоваться скимитаром, применяя фалькатту скорее для защиты, и решил использовать это. Он принялся наносить удары с разных сторон, отыскивая слабые места в защите противницы. Сталь звенела о сталь, когда Марисса отводила выпады. Неожиданно она перешла в низкую стойку, описывая вторым клинком двойной зигзаг. Проделала она это с изумившей капитана скоростью, при этом ее слегка повело вправо, и на какую-то секунду они оказались на близком расстоянии друг от друга. Торнан взмахнул ятаганом, метя рукоятью в челюсть. Мимо.
Противники отскочили друг от друга и опять начали ходить кругами.
Торнан забеспокоился. Схватка явно затягивалась, и в песочных часах оставалась уже половина песка.
«Бесе! Ну не убивать же ее!» – промелькнуло в голове у Торнана.
Марисса снова встала в низкую стойку. Удар из нее отбить очень трудно, но вот нанести – тоже не так просто. У ловкого бойца есть возможность воспользоваться этим, и выбрав момент…
Есть!!!
Марисса перешла в контратаку.
Он выбросил руку вперед, нанося прямой удар клинком и одновременно делая выпад всем телом. Она чуть потеряла темп. И тогда он резко поменял ноги, не закончив выпада, задержал на миг свое движение вперед так, чтобы оказаться слева от воительницы и пропустить мимо фалькатту, одновременно разворачиваясь. Когда клинок Мариссы пронесся мимо, он отбросил ятаган и, подныривая под фалькатту, схватил девушку за запястье. И, рванув ее на себя, одновременно изо всех сил ударил сапогом по незащищенной голени.
В ушах еще звенело от крика боли и ярости, когда он перебросил воительницу через себя, стараясь швырнуть ее так, чтобы она упала не спиной, а боком – самое болезненное падение. И, одновременно выворачивая кисть, заставил разжаться ладонь. Меч упал ему под ноги.
Тело ее только коснулось песка, когда он, не подходя близко, левой ногой выбил из ее ладони фалькатту – сейчас не до церемоний, – и, ловко подбросив его в воздух подъемом сапога, поймал за лезвие.
Она еще пыталась сопротивляться неизбежному, рванулась было туда, где лежал меч, но со стоном распласталась на песке – Торнану даже не пришлось ставить ей ногу между лопаток, вдавливая в землю, как поступали в поединках на потеху публике.
Капитан вонзил ятаган в песок, как на гладиаторской арене, отдавая салют поверженному противнику. Подобрал скимитар, а затем, церемониально поклонившись все еще остолбенело стоявшей Анизе, протянул ей клинки.
– Чикко, сбегай наверх, принеси чего-нибудь горло промочить, – небрежно бросил он с умилением взирающему на него приятелю.
Чикко убежал, беспрекословно подчинившись команде, даже не обращая внимания на жрицу.
– Ну что ж, Аниза, твоя племянница сама согласилась с моим условием. Так что не обессудь, но тебе придется оставить ее здесь.
– Но это было не по правилам… – слабо возразила Аниза.
– В бою нет правил, – важно сообщил Торнан. – В бою ты или побеждаешь, или умираешь. Или становишься рабом. Так что… – Он осекся.
В его спину уперлось, довольно-таки чувствительно уколов, острие. Причем не куда-нибудь, а чуть ниже шеи, как раз там, где кончалась шкура василиска.
И насколько он мог понять, его кололи его же собственным клинком.
Он медленно обернулся. Бледная, но вполне бодрая Марисса стояла, слегка пошатываясь и держа ятаган двумя руками. Держала так, что сомнений в печальной судьбе Торнана в случае чего не возникало, особенно учитывая выражение ее глаз.
– Ну как, берешь свои слова обратно?
– Но это… – начал было он.
– Не по правилам? – ехидно прозвучало сзади. – Но ведь в бою нет правил. В бою ты или побеждаешь, или… Кстати, как насчет того, чтобы стать моим рабом?
Обреченно Торнан следил, как на донышко часов просыпаются последние песчинки.
«Ну ладно, – с тоской подумал он, – в конце концов, может, и в самом деле этого хотят боги?»
– Я беру свои слова обратно…
– И просишь прощения? – Ее голос прямо-таки источал ехидство.
– И прошу прощения. Я был не прав, – признал он. Дальнейшее было уже не важным.
С каким-то непонятным равнодушием смотрел он на тревожно кудахчущую Анизу, на Чикко, колдовавшего над девушкой и озабоченно поглаживающего налитый дурной фиолетовой кровью синяк на ноге Мариссы, на то, как потом сам фомор стащил с себя сапог и занялся собственной стопой, украшенной не менее яркой отметиной. Только когда они втроем оказались в каких-то храмовых покоях и за ними закрылись двери, он вдруг словно очнулся и понял, что вскоре ему придется идти в поход, и идти вместе с этой дикой девкой.
