Что ж, надо было догадаться, что после стольких попыток ты хотя бы раз смог закончить всё как надо. В чём подвох?
— Я не могу рассказать, — покачал головой Фолл. — То, чем всё кончится, зависит от него… От паренька, которого я воспитываю. От Арта.
— Вау! — искренне удивился император. — Кто бы мог подумать, что в кои-то веки решать будешь не ты.
— Всё… Куда сложнее, — с печальной улыбкой проговорил первый герой. — Но да, да. Выход есть. Проблема в последствиях.
— Я так понимаю, мы поэтому до сих пор в дерьме? — выгнул бровь Сангвин. Фолл кивнул, и император рассмеялся. — Да-а… Никакого удовольствия, значит? Есть у меня пара идей. Но — плевать. Мне всё равно помирать через недели две-три.
— Как планируешь? — поддержал смену темы первый герой.
— Хочу выйти против твоего ученика, — на выдохе произнёс он. — Раз ты у нас теперь полупокер, между эфиром и материей, то остаётся только он.
— Арт? — с непониманием в голосе уточнил Фолл. — Не Его Святейшество, не флот Сенстонии, не рыцарские корпуса Дорана?
— Эти слабаки не заслуживают чести сразить меня, — с гордостью сказал Сангвин. — Или ты предпочёл бы, чтобы я сразился с кем-то из Сада?
— Нет… — тихо ответил первый герой. — Думаю, тебе бы тоже не хотелось скрещивать клинки с бывшими товарищами.
— Правильно, — кивнул император. — Фолл… — его голос стал серьёзнее, а сам он подался вперёд, сложив ладони на столе. — Там, на похоронах… Когда я хоронил Изабель и Руперта… — в серых глазах впервые проскользнуло жуткое чёрное пламя. Проскользнуло — и тут же исчезло. — Ты мне кое-что сказал. Помнишь, что именно?
— Ты забыл, какой у меня дар? — вздохнул мужчина. — Конечно. "Если ты захочешь уничтожить этот мир, то я остановлю тебя".
— И это вместо слов сожаления и сочувствия, — покачал головой император. Впрочем, улыбка на его лице говорила о другом — о том, что он не винил Фолла от слова совсем. — Я много думал после этого. Мир вокруг стал таким серым… Пустым. Ненужным. Хрупким. В моих силах было расколоть его на части, выжечь дотла… Но я подумал, что это было бы слишком просто. Что все мои страдания это не искупит, не отменит, не избавит душу от боли. Поэтому я решил заставить этот мир страдать. Страдать, как я.
— Я понимаю, почему ты решил так поступить, — произнёс Фолл, доставая новую сигарету. Запах табака наполнил паб, оставляя в носу неприятные ощущения. — Не знаю… Как поступил бы на твоём месте я.
— Тебе и не нужно, — хмыкнул Сангвин. — Это всё равно уже в прошлом. Покойники не встанут, счастье не постучится в дверь… Потерялись мы, друг. Все мы — ты тоже считаешься, психованный.
— Я не могу понять — оскорбление это или комплимент, — со вздохом протянул Господь. — Но я согласен. Мы потерялись. Я в себе. Вы в моём мире. Это неправильно. Но это случается.
— На Земле, наверно, сейчас Новый Год празднуют… — со смехом прошептал император. — Эх, да… Выпьем?
Все трое, не говоря ни слова более, чокнулись, опрокидывая в себя пиво. Поставив кружки, выдохнули. Фолл и Сангвин — с улыбками, Господь — с очередным вздохом.
— Ладно, думаю, можно и по домам, — мотнул головой император, прогоняя туман перед глазами. — Сколько лет прошло, а пиво здесь по градусу всё ещё крепче водки. Как только это можно пить?
— Зато вкус отличается, — парировал Фолл: он много лет вдалбливал в головы народов Крэйна новаторские способы обработки алкоголя. — Ты же на него не жалуешься.
— Тоже верно, — хохотнул Сангвин, поднимаясь и выходя из-за стола. — Ну, тогда до встречи на поле битвы.
Фолл пожал сухую ладонь, прощаясь со старым другом. Он был прав — им предстоит встретиться. Да, сегодняшний вечер выглядел как встреча давних друзей, не имеющих друг к другу никаких претензий. Однако там, вне этого паба, вне этой ночи, всё было иначе. Там Сангвин будет сражаться до конца, как машина, коей он и является. Он не остановится, встретив Фолла или кого-то, кого хорошо знает. То же самое касалось и самого первого героя — он уже решил, что Господу необходимо умереть от рук Арта. Без этой силы парню не удастся противостоять жнецу. Что же до Господа… Тот всё ещё держал злобу на героев. Нет, именно на первого героя. За то, что тот отказался помочь ему исправить Крэйн, за то, что кинулся на него с обвинениями много лет назад.
Они ненавидели друг друга. Искренне. И всё-таки собрались здесь, чтобы посидеть в приятной атмосфере в последний раз. То, что сделано, не изменить. Остаётся только смириться с последствиями и действовать, оглядываясь на них. Сангвин желал достойную смерть, придерживаясь давнего желания — заставить Крэйн страдать. Господь желал возмездия, такого личного и жестокого, какое только возможно. Фолл…
Тяжело сказать, что было в голове первого героя. Всё же он был единственным, кто на самом деле увидел правильный конец этой истории. Почему же он сказал, что этот конец не принесёт счастья? Кто знает.
Это только предстояло выяснить.
Выйдя наружу, на одну из улочек Ливиграда, Господь и Фолл остановились. Первый герой продолжал дымить, глядя на небо, затянутое тучами. Где-то далеко сейчас сражалась Лори — вполне вероятно, это был её последний бой. Фолл сожалел о слишком многом и о слишком многих, чтобы бежать ей на помощь. Он не избежал печальных последствий множества петель, ведь когда ты видишь, как умирают твои любимые из раза в раз, очередная смерть становится просто… Событием. Частью неизбежного. Просто зарубкой на уже и так измученной душе. Никто не знает, через что пришлось пройти первому герою. Но одно было ясно.
Сдаваться он не собирался.
— Это был ты, — не спрашивая, но утверждая, произнёс Фолл. — До самого конца… Господь, когда ты избавишься от этой привычки?
— Я создатель и творец, — монотонно ответило ему существо. — Почему не рассказал Сангвину?
— А что бы это поменяло? — пожал плечами первый герой. — Только испортил бы атмосферу.
— Как ты…
— Как я понял? — с презрительной улыбкой посмотрел на незримое лицо под плащом Фолл. — Ты ведь не глуп. И последствия своих действий видишь куда дальше, чем кто бы то ни было. Ты дал церкви пророчество через жрецов, прекрасно зная, что это приведёт к полномасштабной войне. Тебе плевать, что станет с жизнью в этом мире. Тебе просто хочется хлеба и зрелищ.
— Похоже, ты единственный, кем я не могу манипулировать, — откровенно признался Он, выдыхая множеством голосов. — Но так заведено. Я создал этот мир — и я вправе менять его по собственному желанию. А ты
